Двадцать пять минут – крошечный отрезок времени, последняя короткая передышка перед началом решительных действий, перед встречей с людьми, которые стоят на аэродроме и ждут его приказов. С каждым мгновением становится все светлее, словно долгие недели и месяцы колебаний закончились и рассеиваются вместе с тьмой. Через несколько минут самолет приземлится в Мюнхене, где его ждут жестокие люди из СА и СС.
Пятница 29 июня – суббота 30 июня
Еще двадцать четыре часа назад, в пятницу 29 июня, до начала инспекционной поездки фюрера в вестфальские трудовые лагеря, все еще можно было остановить. Однако, возвратившись в отель «Кайзерхоф» в Эссене, Гитлер узнал, что по возвращении в Берлин Геринг усилил боевую готовность своей полиции. Он увеличил число патрулей и удвоил охрану. Так фюрер узнал, что в эту последнюю пятницу июня Гейдрих, Гиммлер и Геринг заканчивают в столице последние приготовления к решающей схватке. Знает он также о том, что некоторые из его подчиненных испытывают страх. Франц фон Папен принял приглашение произнести речь в Кроль-опере перед представителями немецкой и зарубежных торговых палат и заявил, что «никто в Германии не сомневается, что канцлер и фюрер Адольф Гитлер сумеет довести до победного конца работу по материальному и моральному возрождению нации». Папен пытается исправить впечатление, произведенное его Марбургской речью, совсем позабыв о Юнге, ее авторе, который томится в застенках гестапо. А рано утром 29 июня на большом столе в гостиной отеля «Кайзерхоф» появляется номер «Фелькишер беобахтер» со статьей генерала Бломберга. Гитлер медленно читает ее; он уже знает о том, что генерал изменил свою позицию, и печатный текст только подтверждает это. Бломберг дает ему карт-бланш. Пришли также вести из Бреслау. Геринг отдал распоряжение оберабшнитфюреру Удо фон Войршу, который командует юго-западным сектором, арестовать всех лидеров СА в своем округе, занять префектуру в Бреслау и поступить вместе со своими людьми в распоряжение начальника полиции.
Утром в пятницу 29 июня небо над Эссеном серого цвета. Влажный, теплый летний воздух прижимает к земле дым и гарь, не давая им подняться вверх. В гостиной отеля «Кайзерхоф» Гитлер заказывает легкий завтрак и чай. В десять он должен быть в трудовом лагере в Шлосс-Будденберге. Молодые парни, должно быть, уже собрались и, не обращая внимания на летний дождик, ждут своего фюрера.
Рем в это время гуляет по берегу озера вместе со своим ординарцем, радуясь тому, что скоро приедет фюрер и он сможет объяснить ему свои идеи. Вскоре должны появиться первые руководители штурмовиков – надо будет переговорить с ними до встречи с Гитлером.
В пятницу 29 июня, между девятью и десятью часами утра, еще ничего не решено. День Гитлера вместил в себя крики «Зиг хайль!», которыми приветствовали его молодые энтузиасты, дорогу на Бад-Годесберг в сторону Рейна, где высятся руины средневековых замков, раздумья на террасе отеля «Дреесен», приезд Геббельса и Виктора Лутце и многочисленные звонки Гиммлера и Вагнера. Наконец решение принято, и Гитлер едет в Хангелар, где садится в самолет и ночью летит в Мюнхен. И вот уже наступила суббота 30 июня. Сейчас 3.55.
Через несколько минут над горизонтом появится солнце. Небо бледно-серое, безжизненное, напоминающее по цвету цемент. Самолет начинает снижаться. Видны голубые и красные огни взлетно-посадочной полосы, образующие мигающую дорожку. Перед башней управления полетами стоят три черных грузовика и группа людей. «Юнкерс» пролетает над ними, а затем, зайдя на посадку с севера, касается земли в самом дальнем конце взлетной полосы и, медленно подрулив к вышке, останавливается всего в нескольких метрах от грузовиков. Пропеллеры его моторов медленно проворачиваются в наступившей тишине. В иллюминаторы самолета видно, как к нему идут эсэсовцы в форме. Механик открывает дверь, и внутри самолета становится виден бледный рассвет этого последнего июньского дня.
Часть третья
«ПОКА НЕ ЗАДЫМИТСЯ ЖИВАЯ ПЛОТЬ»
Суббота 30 июня – понедельник 2 июля 1934 года
Суббота 30 июня 1934 года
Мюнхенский аэропорт Обервизенфельд
Гитлер первым появляется в дверях и, быстро спустившись по металлической лестнице, идет к машинам; нацисты и эсэсовцы, ждавшие его, стараются не отставать. Он делает широкие, нервные шаги, держа в руках шляпу и быстро размахивая руками. Он никого не приветствовал салютом. Далеко отставший от него Геббельс, ковыляя своей неуклюжей походкой, старается изо всех сил догнать фюрера.
Неподалеку, почти невидимые в этот рассветный час, стоят два серых бронированных автомобиля, которые командир Веркрейса VII, или Мюнхенского военного округа, распорядился поставить на аэродроме для охраны Гитлера. Рядом с ними стоит армейский грузовик. В нем уже больше часа сидят солдаты в шлемах, зажав между колен винтовки. Грузовик и бронированные автомобили будут сопровождать кортеж Гитлера. Офицер, командующий подразделением, подходит к Гитлеру. Рядом с ним идет офицер абвера. Гитлер быстро приветствует их. Его резкие жесты говорят о том, что он настроен очень решительно. Он выслушивает доклад офицеров, после чего офицер СС сообщает ему о ситуации в Мюнхене. Штурмовики, устроившие на улицах города демонстрацию, разошлись по домам и ждут приказов. Гитлер, похоже, не слушает его. Он начинает говорить. Создается впечатление, что ему не хватает воздуха, поскольку он постоянно запинается. «Никакого военного прикрытия, – заявляет он. – Рейхсвер должен оставаться нейтральным». Гитлер еще раз повторяет эти слова, подчеркивая их своим тоном и усиливая их значение жестом. Повернувшись к офицеру абвера, Гитлер добавляет: «Это самый трудный, самый худший день в моей жизни. Но поверьте, я умею быть справедливым. Я еду в Бад-Висзее». Он размахивает левой рукой, пальцы которой сжаты в кулак, и, сделав несколько шагов, добавляет: «Немедленно сообщите генералу Адаму о наших планах».
Адам – командующий Мюнхенским военным округом. В его штаб непрерывно поступают сообщения. Этот округ играет главную роль во всей операции. Подполковник Кюблер, руководитель штаба Адама, всю ночь провел в своем кабинете, ожидая приказов. Сразу же после четырех утра пришло подтверждение с Бендлерштрассе о том, что несколько подразделений – артиллерийских, инженерных, связи и снабжения – должны быть приведены в состояние боевой готовности. Следует также держать наготове 19-й пехотный полк, на случай если потребуется восстановить порядок на дороге, соединяющей Бад-Тельц с двумя озерами – Шлирзее и Тегернзее. В 4.15 в Мюнхенских центральных казармах раздаются свистки. Люди бегут по коридорам, держа в руках шлемы. Подполковник Кюблер стоит во дворе, слушая привычный топот сотен тяжелых сапог по лестнице и голоса, выкрикивающие команды. Вскоре роты выстроены, и снова наступает тишина, в которой подполковник Кюблер осматривает ряды солдат.
По небу быстро разливается солнечный свет, но на земле большие предметы, силуэты и деревья все еще окутаны тьмой. Холодный воздух создает ощущение неуверенности. Рядом с фюрером стоят Вагнер, министр внутренних дел, и гаулейтер Баварии. На бледном, тяжелом лице Гитлера застыло напряженное, обеспокоенное и усталое выражение. Со вчерашнего вечера каждый час приносит новые вести: из Берлина и Годесберга постоянно звонят, сообщая приказы Гиммлера. Вагнер стоит у машины, поясняя фюреру ситуацию в Мюнхене. В городе все спокойно. Обергруппенфюрер СА Шнейдгубер, должно быть, еще не ушел из министерства внутренних дел. Гитлер выслушивает Вагнера, а потом отдает несколько быстрых приказов: знаменитая политическая полиция Баварии, организованная Гейдрихом и Гиммлером, должна арестовать руководителей СА и совместно с СС оцепить мюнхенский вокзал, чтобы люди, вызванные Ремом, не смогли добраться до Бад-Висзее.
Наконец хлопают двери, и машины отъезжают. Офицеры рейхсвера салютуют кортежу. Вскоре машины проезжают уже первые дома мюнхенских пригородов, места, где родился нацизм. В 1933 году Гитлер начал здесь свою политическую карьеру, устроив путч. Рем находился тогда в самой гуще событий, заняв со своими штурмовиками военное министерство. Гитлер шел по улицам Мюнхена с револьвером в руках – по узкой Резиденцштрассе к Оден-плац и военному министерству, где его ждал Рем. Полицейские отказались открыть двери казарм, тогда Гитлер закричал: «Сдавайтесь!» Началась стрельба. Гитлер, прячась за колонной, нырнул в желтую машину, стоявшую на Макс-Йозеф-плац. Сейчас он не может избавиться от воспоминаний о 8 и 9 ноября 1923 года, когда состоялся этот неудавшийся путч. Он едет по тем же самым серым, пустым улицам, на которых нет ни единого деревца. На перекрестках расположились, разговаривая, небольшие группы штурмовиков. Некоторые сидят на бордюре, другие стоят на тротуаре. «Мы увидели только жалкие остатки СА, которые упали духом и не знали, что их ждет. Они нуждались только в том, чтобы Гитлер успокоил их и отпустил домой», – писал Геббельс.
