Несмотря на такую полезность никотинового дыма в отчаянных ситуациях, он все равно оставался очень опасным. Никотин — это потенциальный яд, о чем Шерлок Холмс прекрасно знал («Знаете, Ватсон, пожалуй, мне снова придется взяться за трубку и снова вызвать ваши справедливые упреки», — говорит он в рассказе «Дьяволова нога»). Измерить правильную терапевтическую дозу было трудно, и, как только дым попадал в организм, его уже никак нельзя было извлечь оттуда, если пациенту становилось плохо. Известны случаи, когда больные умирали от переизбытка дыма.
Юрген Торвальд в книге «Столетие хирургии» сообщает читателям, что некоторые остроумные врачи избегали проблем с дымом, просто вставляя в прямую кишку пациентов сигару, которую при потребности легко было извлечь. Торвальд не говорит об эффективности такого способа лечения, но пациенты, несомненно, находили его весьма занимательным.
Безусловно, Шерлок Холмс имел право увлекаться френологией, но, когда дело касалось других вымыслов, он ста- новился. на сторону науки. В рассказе «Вампир в Суссексе» Холмс является воплощением логики и скептицизма. Получив знаменитое письмо, начинающееся словами:
Касательно вампиров.
Сэр!
Наш клиент мистер Роберт Фергюсон, компаньон торгового дома «Фергюсон и Мюирхед, поставщики чая» на Минсинг-лейн, запросил нас касательно вампиров. Поскольку наша фирма занимается исключительно оценкой и налогообложением машинного оборудования, вопрос этот едва ли относится к нашей компетенции, и мы рекомендовали мистеру Фергюсону обратиться к Вам.
Холмс реагирует на него с раздражением, справедливо вопрошая:
— Так что же нам известно о вампирах?.. Чепуха, Ватсон, сущая чепуха. Какое нам дело до разгуливающих по земле мертвецов, которых можно загнать обратно в цогилу, только вбив им кол в сердце? Абсолютная ерунда.
— Но, позвольте, вампир не обязательно мертвец, такими делами занимаются и живые люди. Я, например, читал о стариках, сосавших кровь младенцев в надежде вернуть себе молодость.
В основе высказываний Ватсона и Холмса лежит не только фольклор, но и многочисленная литература о вампирах, чрезвычайно популярная в XIX веке (ее самым ярким примером можно считать роман «Дракула» Брэма Стокера, опубликованный в 1897 г.).
В реальной жизни процедура эксгумации предполагаемых вампиров стала источником обширной информации, полезной для медицины. В XVIII веке во времена охватившего всю центральную Европу страха перед вампирами врачи захватнической австрийской армии вскрывали огромное количество могил. В их докладах содержалась подробная картина множества неожиданных фактов. Для менее искушенных умов она стала дополнительным маслом, подлитым в огонь легенд о вампирах. Например, на телах мужчин иногда обнаруживали «дикие знаки», т. е. эрекцию полового члена, которая, несомненно, была результатом образования газов. Те же газы иногда служили причиной того, что трупы лопались, часто с сильным шумом, слышным наверху. Некоторые захоронения проводились в земле, настолько богатой дубильным веществом танином, что трупы сохранялись исключительно хорошо, даже после столетий пребывания под землей. Все это укрепляло веру в «неумирающих».
Доктор Р. В. Пирс мог полагать, что причиной «чахотки», или туберкулеза, было сексуальное самоудовлетворение, но помимо этого в XIX веке жители многих деревень связывали появление этого заболевания с вампирами. Существование инкубационного периода, по истечении которого симптомы заболевания становились очевидными, означало, что у инфицированных потомков жертв туберкулеза часто первые признаки болезни проявлялись уже после того, как их предки были похоронены. Тогда люди не понимали, что болезнь передавалась через предметы обихода. Слабость и малокровие, вызванные плохой работой легких и кровохарканьем, для доверчивой публики означали, что мертвые вернулись для того, чтобы напиться крови своих детей.
Иногда при вскрытии могил предполагаемых вампиров оказывалось, что положение тела покойника изменялось. На самом же деле это было результатом действия газов, образующихся в процессе разложения. На внешний вид мертвецов влияла деятельность насекомых, из-за сокращения высохшей кожи казалось, что после смерти ногти и волосы продолжают расти, а в грудине или во рту можно было обнаружить жидкость, напоминавшую свежую кровь. Тогда никто не понимал, что кровь, которая сворачивается после смерти, впоследствии может вновь частично перейти в жидкое состояние. Когда наблюдатели вбивали в грудь выкопанного покойника кол, и оттуда вытекала струйка крови, они полагали, что вампир убит.
(Считалось, что для борьбы с вампиризмом надежнее всего будет отрубить у трупа голову. В XVIII и XIX веках в Новой Англии этот способ использовали во время вспышек эпидемии туберкулеза. В недавно вскрытых могилах на Род- Айленде, в Вермонте и Коннектикуте ученые обнаружили черепа, лежащие в ногах мертвеца.)
Шерлок Холмс относится к суевериям без тени уважения. «Можно ли относиться к подобным вещам серьезно? Наше агентство частного сыска обеими ногами стоит на земле и будет стоять так и впредь», — заявляет он в рассказе «Вампир в Суссексе» и докапывается до сути преступления, определив, что злоумышленником, наносящим телесные повреждения маленькому ребенку, был не вампир, а его ужасно завистливый сводный брат.
Ватсон часто упоминает о страсти Холмса к коллекционированию книг и статей с описанием старых преступлений. Наверное, он решает загадку с вампиром так проворно потому, что вспоминает другое скверцре преступление, совершенное в Англии на шестьдесят четыре года раньше написания «Вампира в Суссексе». Одним июньским утром 1860 г. Френсиса Савила Кента, четырехлетнего сына Сэмюеля Кента, не оказалось в детской комнате богатого трехэтажного дома Кентов в Уилтшире. В комнате не было следов взлома. Помимо главы семейства в доме проживала его вторая жена (на тот момент беременная), трое ее маленьких детей, трое детей Кента от первого брака (все старше пятнадцати лет) и нескольких слуг. Отчаянные поиски ребенка семьей, местной полицией и горожанами не приносили успехов, пока кто-то не догадался заглянуть в неиспользуемый флигель для слуг, наполовину спрятанный за зарослями кустарника.
Пол домика был залит кровью. В его подвале обнаружился труп пропавшего ребенка, одетый в ночную сорочку и укутанный одеялом. В груди мальчика зияла рана, а горло было перерезано так сильно, что голова была почти отделена от тела.
Местная полиция отреагировала арестом няни, у которой не было никакого вероятного мотива. Также против нее не было никаких улик, и, в конце концов, женщину отпустили. На оконной раме полицейский обнаружил кровавый отпечаток руки и вытер его, чтобы «не расстраивать семью». Кладовки никто не обыскивал, чтобы «не вторгаться в семейные тайны». Властные манеры мистера Кента не способствовали его популярности среди местного населения, и вскоре поползли слухи о том, что он сам убил своего маленького сына по непонятным причинам. Возбужденная пресса потребовала от следствия результатов.
Местная полиция пребывала в откровенном замешательстве. Расследовать дело по поручению Скотленд-Ярда отправился один из самых одаренных детективов, инспектор Джонатан Вичер. Узнав, что нынешняя миссис Кент, мать погибшего ребенка, первоначально попала в дом в качестве гувернантки для старших детей, он заинтересовался шестнадцатилетней Констанцией, дочерью первой миссис Кент. Было известно, что мать девочки страдала психическими расстройствами, а впоследствии оказалось, что флигель использовался ее дочерью в качестве тайника. Могло ли безумие матери перейти по наследству к девочке? Поскольку маленький Френсис был явным любимчиком всей семьи, могла ли зависть и месть послужить мотивом убийства? Могло ли это быть «у нее в крови», как вопрошает отчаявшийся отец Фергюсон в рассказе «Вампир из Суссекса»?
При детальном расследовании оказалось, что одна из трех ночных сорочек Констанции пропала. Прибыв на место убийства, местная полиция обнаружила возле котельной окровавленную «рубашку», но оставила ее лежать там, а к моменту прибытия Вичера ее там уже не было. Детектив решил, что рубашка и была пропавшей ночной сорочкой. В результате обыска в спальне девушки под матрасом нашли кипу старых газетных вырезок, в которых подробно освещался судебный процесс над некой шотландкой по имени Мадлен Смит, представшей перед судом в 1857 г. за отравление своего любовника. В прессе подчеркивалось особое хладнокровие и сдержанные манеры, которыми миссис Смит поразила своих обвинителей. В результате суд вынес вердикт «Не доказано».
Скорее всего, под влиянием выявленных улик (газетных вырезок и факта пропавшей ночной сорочки), 16 июля, к большому удивлению жителей городка, инспектор Вичер арестовал Констанцию. По примеру Мадлен Смит, девушка оставалась спокойной и умеренно печальной. Она немедленно стала предметом всеобщего сочувствия. Адвокат, которого мистер Кент нанял для защиты своей дочери, охарактеризовал детектива Вичера как «человека, одержимого погоней за убийцами и жаждущего получить обещанное вознаграждение».
