В этих войнах погибло 25 тысяч башкир, а 9 тысяч женщин и детей русские раздали в рабство. Линии русских крепостей сковали Башкирию по рукам и ногам. Но в пугачёвщину сэсэны будут петь о том, что старый Карасакал вернулся на родину, в скалах реки Юрюзань отыскал пламенного Салавата Юлаева и благословил его на вечный бой.
А казахи не воспользовались разгромом Карасакала, чтобы покорить башкир. Казахи ушли за Яик. У них появилась уже другая забота. В степях поднимался Аблай-хан – новый национальный вождь. Вскоре он объединит все три Жуза на борьбу с джунгарами. Аблаю суждено будет сокрушить Джунгарию и вернуть столицу казахов в Ясы – в город Туркестан. Через много-много лет Аблая с высшими почестями похоронят в мавзолее Ясави. А коварный Абулхайр погибнет в 1748 году – будет сражён в стычке с отрядом Барака, хана Среднего Жуза. Место отца займёт сын – хан Нурали. Нурали и Аблай – вот с кем будет общаться Пугачёв.
В 1742 году начальником Оренбургской комиссии назначили дворянина Ивана Неплюева. Неплюев учился в Морской академии в Петербурге, потом в Венеции и Кадисе. Гардемарином он участвовал в войне с турками, а экзамен сдавал лично государю Петру, и Пётр улыбнулся в усы: «В этом малом путь будет!»
Неплюев не стал дворцовым карьеристом. Он занимался делами флота, был дипломатом в Константинополе, затем служил киевским губернатором. При взошествии на престол Елизаветы Петровны он влип в интригу и угодил под арест. Вскоре его оправдали, но решили убрать с глаз долой и отправили куда подальше – на Яик.
Первым делом Неплюев, человек жёсткий и мудрый, объехал те 22 крепости, которые успела возвести Оренбургская экспедиция. И Неплюеву стало ясно: всё плохо, а хуже всех – захудалый и нездоровый Оренбург, где у Неплюева умерла молодая жена, бывшая фрейлина. И Неплюев основал Оренбург в третий раз – так, чтобы «четвёртому не бывать». В 1743 году он заложил новую крепость возле Сакмарского городка яицких казаков неподалёку от горы Маяк.
Инженеры отмерили куртину длиной пять вёрст и 12 бастионов. Солдаты выкопали землянки. Неплюев сам жил в землянке и поселил в землянках всех офицеров – 726 человек. В новые дома офицеры и командир вошли только под осенними ливнями, когда солдаты доделали себе казармы. Через четыре года в городе было уже 837 жилых зданий, 175 лавок, 4 церкви, мечеть и госпиталь.
Башкирия по-прежнему бунтовала, а Неплюев не собирался возвращать башкирам их права времён Ивана Грозного. Но он понял: надо исходить из того, что башкир не покорить силой оружия. И он переформатировал Оренбуржье из поля боя в Оренбургскую губернию. Государыня учредила её вместо Оренбургской экспедиции в 1744 году, и Неплюев превратился в первого губернатора.
Памятник Ивану Неплюеву в Троицке
Он довершил дело Кирилова и достроил заложенные Кириловым линии крепостей – Нижнеяицкую, Верхнеяицкую и Самарскую. К этим трём линиям он добавил две свои: Уйскую от Яика до Тобола и Сакмарскую от Оренбурга вглубь башкирских гор. Всего же Неплюев соорудил 114 укреплений: «транжементов», редутов и форпостов. В 1748 году он учредил Оренбургское казачье войско – первое регулярное казачье войско России, – и заселил укрепления казаками. Башкирия оказалась окружена.
Система Неплюева окажется настолько разумной, что дополнят её лишь через восемьдесят лет: в 1835 году генерал Перовский, встречавший Пушкина, соорудит Новую линию из 8 крепостей. Она пройдёт от Орска до Тобола. Две крепости этой линии возведут в кирпиче. Линия отразит атаки хана Кенесары Касымова, который возродил Казахское ханство и хотел отложиться от России. Войско хана, отбитое от новых «транжементов», погибнет в битве на озере Иссык-куль. Голову Кенесары победители отошлют в столицу. Пыльный череп хана до сих пор лежит в тёмных запасниках Эрмитажа.
Губернатор Неплюев прагматично применил все идеи предшественников: не только крепости Кирилова, но и заводы Татищева. Неплюев пригласил своих надёжных поставщиков – компанейщиков, и отдал им рудные поля Каргалы. Заводы задымили рядом с «транжементами».
И ещё одну истину Неплюев понимал предельно ясно: общение народов и держав – это не война и не посольства, а торговля. Значит, надо растить купцов для азиатского торга. Башкиры, враги казахов, не годились, а татары – вполне. И в 1744 году Неплюев переселил под Оренбург 176 семей торговых татар из-под Казани во главе с достопочтенным Сеитом Хаялиным. Татары построили каменные дома, караван-сарай, мечеть и назвали своё селение Сеитовской слободой, или Каргалой. Вскоре Каргала стала главным азиатским торгом России. Отсюда, скрипя поклажей, караваны надменных верблюдов ушли за Яик до Хивы, Бухары, Ташкента, Самарканда и Кашгара.
Но караваны – они для городов с куполами крытых рынков и улочками менял. А кочевников, не знавших денег, тоже надо вовлекать в торговлю. Для них возле Троицкой крепости Неплюев построил Меновой двор с частоколами и башней. От крепости его отделяла река Уй – чтобы степняки не заносили холеру. На меновом дворе заключали сделки по бартеру: котлы меняли на отары, хлеб на табуны. Троицкая ярмарка станет крупнейшим меновым торжищем России, а по оборотам займёт в империи третье место после Макарьевской и Ирбитской.
Тороватая Каргала обманет Пугачёва: мятеж дело малоприбыльное. А с вала Менового двора Пугачёв будет бомбить Троицкую крепость. Но бунт не разрушит того, что создал Неплюев здравым смыслом и миролюбием.
Дом Сеита Хаялина, основателя Каргалы. 1745 год
Неплюев оставит губернаторское кресло в 1758 году и уедет в столицу, где сделается сенатором и конференц-министром. Он умрёт в ноябре 1773 года, и пугачёвщина не успеет его растревожить. Трудами Ивана Неплюева в Великой Степи была построена непобедимая империя, впервые не похожая на Улус Джучи.
Империю крепили не только армия и бюрократия, но и церковь. В середине XVIII века начался крестовый поход на ислам. Хоругви крестоносцев подняли два епископа: Лука Конашевич в Казани и Сильвестр Гловацкий в Тобольске. Удары с северо-востока и северо-запада распяли мусульманскую Башкирию как на кресте.
Повод для бунта дал оренбургский губернатор Неплюев. Его край нуждался в промышленности, и ради развития промыслов Соль-Илецка Неплюев заменил башкирам ясак на покупку казённой илецкой соли. Но так башкирам выходило в шесть раз дороже. Жалобы башкир остались без ответа, и тогда бродячие сэсэны запели по аулам призыв к бунту.
Этот призыв в виде толкования сур Корана написал мулла Габдулла Галиев, которого назвали Батыршой – «почти батыром». Ему было 46 лет. Он отучился в медресе и теперь сам содержал медресе: «жил имамствуя». Его родная деревня Карыш находилась неподалёку от пепелища Сеянтуса, и Батырша знал, что такое власть русских. Башкиры присвоили Батырше имя Бахадур-Шаха Али-улы.
«Возденьте Зульфикар, меч пророка! – гремел глаголом Батырша. – Аллах нас не оставит, как не оставил халифа Али, владыку Зульфикара. Аллах задержал солнце, чтобы Али завершил намаз, и даровал ему семь могил и ни одной смерти! Пускай начнётся газават, чтобы нам уйти из России, “восстановить особливое владение” и создать в Башкирии свою державу северного полумесяца!»
Батырша первым понял: враги башкир – не казаки, которые честно стерегут границу. Враги – солдаты и заводчики. Они джинны, дети Иблиса, сотворённые из огня пушек и доменных печей. Эта истина Батырши откроет башкирам путь в пугачёвщину, когда башкиры и яицкие казаки станут сражаться плечом к плечу.
Бунт разгорелся весной 1755 года двумя очагами. На севере Башкирии, где и жил Батырша, башкирские отряды осыпали стрелами бревенчатые остроги Бирска и Осы. Здесь против башкир свои воинские команды высылал уфимский воевода. На юге Башкирии мятежники атаковали заводы компанейщиков. Неплюев приказал заложить в южных горах крепость Зилаир – базу, откуда русские войска уходили в рейды на повстанцев. Неплюев собрал 37 тысяч солдат, драгун и казаков.
Мечеть имени Батырши в селе Старобалтачево
К башкирам полетели письма на языке тюрки, составленные оренбургским ахуном Ибрагимом. Ахун врал, что мусульманское духовенство осудило бунт. Но башкиры верили Батырше. Этот человек, не державший сабли, сидя в лесной деревеньке, силой гусиного пера сотрясал каменные кремли Казани и Тобольска. Там русская власть стащила с кафедр неистовых крестоносцев Конашевича и Гловацкого, которые бездумным рвением взорвали империю изнутри.
Пестроцветной осенью драгунские эскадроны ворвались в Карыш, деревню Батырши, но Бахадур-Шах Али-улы, мир ему, уже скрутил свой михраби, коврик для намаза, и ушёл в леса: там его укрыли рогатые башкирские лешие – шурале.
Зима остановила войну, однако не прекратила. 50 тысяч башкирских семей в санях переехали Яик по льду и укрылись в степи, чтобы развязать руки воинам. Но губернатор Неплюев на этом и сыграл. Он велел казахскому хану Нурали грабить беглецов или брать их в плен. Когда Башкирия обтаяла от снегов, батыры увидели, что их оборванные жёны и дети привязаны к колёсам русских пушек. Бывалые батыры бессильно опустили сабли, и лишь обезумевшие меджнуны ещё дрались в горах за своих невест, но к осени 1756 года канонады в ущельях утихли. А в лесах у деревни Карыш предатель Муксин Абдусалямов выследил и выдал русским Батыршу.
