зарядом брешь и вползти внутрь. У окон торчали русские и лупили по двору. Они не успели понять, в чем дело, когда за их спинами застрекотали автоматы.
Теперь следующий этаж. Осторожно по каменной лестнице солдаты поднялись вверх. К каждому проему двери встало по человеку — «Руки вверх!». В испуге русские подняли руки. Вот так Эссер и 12 человек под его командой взяли здание, захватили 80 пленных, а также одно противотанковое орудие и 16 станковых пулеметов. Сотня убитых русских осталась во втором здании хлебопекарни.
Между тем у зданий комплекса заводоуправления вели бой уцелевшие солдаты 103-го стрелкового полка под командованием капитана Домашка. Все командиры рот погибли. Штаб бригады выслал им лейтенанта Штемпеля — хоть кто-то из офицеров мог стать теперь командиром роты. Какой-то фельдфебель ввел его в курс дела. Затем Штемпель возглавил атаку мотоциклетного подразделения, наступавшего между железнодорожными путями и разбомбленными стенами. Путь ему расчищали пикировщики. Продвигаясь бросок за броском вслед за огневым валом, они, наконец, овладели руинами комплекса заводоуправления и вплотную подошли к крутому берегу.
Но от них осталось в живых порядка двух десятков. Из балок крутого берега вываливались все новые и новые массы советской пехоты. Перевязанные раненые под командованием штабных офицеров, какие-то вспомогательные команды, даже матросы с паромов. Они погибали, но вместо них появлялись все новые и новые.
Штемпель отправил связного в тыл к своим: «Без подкреплений не продержаться!» Довольно быстро прибыли 70 человек во главе с обер-лейтенантом, которых прислало командование на этом участке. Они с ходу вступили в бой. Через два дня эти семьдесят почти все были убиты, некоторые ранены. Штемпель и его люди из 103-го пехотного полка были вынуждены отойти.
Тем не менее, в эти дни 4/5 территории Сталинграда находились под контролем немецких войск. Когда 26 октября танкисты 16-й вестфальской танковой дивизии и пехотинцы 94-й пехотной дивизии, на которую здесь пришлась основная тяжесть наступления, овладели предместьем Спартаковка, где кипели жаркие бои, разбив две советские стрелковые бригады — 124-ю и 149-ю, в их руках уже было 9/10 городской территории.
Перед чуйковским КП в крутом берегу Волги 45-я советская стрелковая дивизия удерживала всего лишь небольшую прибрежную полосу шириной, может быть, не более 200 метров. К югу от этого места на металлургическом заводе «Красный Октябрь» в руках русских находились развалины его восточного сектора, сортировочная станция, сталелитейный цех и трубопрокатный стан. Здесь сражались части 39-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Гуртьева. Они дрались за каждый выступ стены. Каждый такой выступ, каждую кучу лома и мусора немецкие солдаты должны были брать ценой большой крови. Контакт со своими войсками на севере — 14-й танковой дивизией поддерживали роты 100-й егерской дивизии, брошенной в конце сентября с фронта у излучины
Дона в Сталинград, — ещё один пример того, как протяженный Донской фронт все более и более обнажался в ходе переброски немецких дивизий, которые заменялись румынскими и итальянскими войсками, чтобы, наконец, взять проклятый Сталинград. Советы удерживали к югу от металлургического завода «Красный Октябрь» только лишь химическое предприятие «Лазурь» и «Теннисную ракетку», а также крошечный плацдарм в районе паромной переправы центрального речного порта. В начале ноября в руках защитников города под командованием Чуйкова на все про все было: пара фабричных корпусов и пара километров территории на крутом берегу.
5. Злой рок на Дону
Опасные симптомы на фланге 6-й армии — Несчастливый месяц ноябрь — ещё один штурм Волжского берега — Румынский фронт сломлен — Сражение в тылу 6-й армии — ещё один прорыв южнее Сталинграда — 29-я мотодивизия наносит удар — Русские захватывают Калач — Паулюс летит в котел
Сталинград лежит на той же самой географической широте, что и Вена, Париж или канадский Ванкувер. В начале ноября погода на этих широтах ещё относительно мягкая, поэтому генерал Штреккер, командир 11-го армейского корпуса, действовавшего в большой излучине Дона, выехал одетый в легкую шинель на КП 44-й австрийской пехотной дивизии «Хох-унд-Дойчмайстер». На полях можно было видеть солдат, собиравших картофель, кормовую свеклу, кукурузные стебли И сено — запасы на зиму. 11-й корпус генерала Штреккера имел задачу прикрывать левый фланг
Сталинграда в большой излучине Дона. Но петля Дона имеет длину 100 км, которые не могли оборонять три дивизии. Волей-неволей генерал вынужден был занять позиции по хорде дуги, что позволило ему сократить фронт на 50 км, но при этом оставить незакрытым от советских войск у часток Дона в районе станицы Кременской.
Генерал-лейтенант Батов, командующий 65-й советской армией, тотчас использовал шанс, форсировал Дон и располагался теперь на южном берегу, на относительно глубоком плацдарме. Ежедневно полки Батова атаковали позиции дивизий Штреккера, чтобы обрушить донской фланг немецких войск. Но дивизии Штреккера занимали хорошие позиции. Полковник Бойе, например, приветствовавший командующего на КП 134-го пехотного полка, оборудовал на донских высотах настолько хитроумную систему позиций, что позволил себе со спокойной небрежностью доложить: «Ни один Иван здесь не пройдет, господин генерал».
Штреккер потребовал точнейшего обобщающего доклада, прежде всего относительно того, что наблюдатели с дивизионного НП замечали в маленьком леске к юго-западу от станицы Сиротинской, начиная с конца октября. С поросшей лесом высоты далеко и широко открывался вид на Дон. В стереотрубу можно было разглядеть позиции германского 8-го корпуса вплоть до Волги. Прежде всего, отчетливо можно было обозреть тылы противника. Они выглядели как рельефная карга. То, что открывалось взору, было весьма красноречивым, говорило о многом: русские непрерывно подвозили днем и ночью войска к Дону перед фронтом
Штреккера, но прежде всего туда, где находился его сосед слева — 3-я румынская армия.
Штаб корпуса с озабоченностью регистрировал каждый вечер соответствующие донесения, поступавшие от экипажей самолетов—разведчиков из 4-го воздушного флота. И каждое утро Штреккер передавал их далее, в станицу Голубинскую в штаб генерала Паулюса. Паулюс отправлял их с конца октября далее — в штаб группы армий «А», а тот, в свою очередь, — в ставку фюрера: «Русские концентрируются на глубоком левом фланге 6-й армии».
На этом фланге на Дону рядом с корпусом Штреккера на фронте шириной
