В двадцатых годах эти концепции нашли отражение больше в европейской и меньше в американской мысли, даже если они не были открыто восприняты как политическая программа. Среди угнетенных наций Восточной Европы, где условия отличались от условий государств Центральной Европы и где новая идеология в конечном счете возобладала, новые идеи были с готовностью приняты, но в несколько измененной форме. Так было в Западной Украине в двадцатых годах, где две существенно отличных друг от друга группы подготовили почву для интегрального национализма[31]. Одна черпала свою силу из недовольства галицких солдат, которые вынесли на себе основную тяжесть борьбы украинцев за освобождение, ради того чтобы Польша зачислила их в граждан второго сорта. Наиболее активными были ветераны сечевых стрельцов, формирования, которым командовал полковник Эвген Коновалец в Восточной Украине. После краха Украинской народной республики эти части были расформированы в Галиции; многие из членов формирования объединились (в 1920 году) в нелегальную военизированную организацию, известную как Украинська вийськова организация – УВО. Во время ожесточенной борьбы с поляками в двадцатых годах с этой группой обращались жестко, ей отвечали актами насилия. По существу, однако, это была скорее военная оборонительная группа, нежели террористическое подполье.
Реакцией на коммунизм стало появление более радикальных националистических групп. Как отмечалось, в начале двадцатых коммунистическое влияние угрожало большей части украинского студенчества; это было верно не только в отношении законно признанных университетов, но и для подпольного университета, который создали во Львове украинские ученые, чтобы дать академическое образование сотням молодых людей, которых поляки не допускали в высшие учебные заведения. Один из основных факторов отвращения студентов от коммунизма и вовлечения их в националистическое движение, организованное в 1926 году как Союз украинской националистической молодежи (Союз українськой нацїоналїстичной молоді – СУНМ), была работа Дмытро Донцова. Выходец с Восточной Украины, Донцов стал активным пропагандистом национализма еще перед Первой мировой войной. В начале двадцатых его учение стало походить на учения интегральных националистов, хотя очевидно, что он заимствовал большинство своих идей скорее у немецких националистов типа Фихте и Хердера, чем у Морра или итальянцев, таких как Парето и Д'Аннунцио, например, Объем рукописи не позволяет произвести реальный анализ идеологии, которую Донцов с огромным успехом распространял среди молодежи Галиции. Эта идеология отклонялась от основ интегрального национализма и содержала в себе следующие особенности: 1) акцент на силу, свойственный этой идеологии, в значительной степени выражался в отсутствии возможности длительной открытой оппозиции доминирующей группе, в защите терроризма; 2) поскольку государства, которое можно было бы превозносить как носителя «национального идеала», не существовало, подчеркивалась огромная важность абсолютной приверженности «чистому» национальному языку и культуре; 3) отсутствие традиции государства, которое через свои институты и легальные структуры поддерживало бы национальные чаяния, и оппозиция существующим государствам вели к крайнему прославлению «нелегальности» как таковой; 4) в близкой связи с двумя предшествующими пунктами существенный иррационализм идеологии был выражен фантастическим романтизмом, который был, однако, среди сравнительно неискушенных украинцев более спонтанным и подлинным, чем циничное отклонение разумного со стороны немцев и итальянцев; 5) бездействие старшего поколения и его склонность к компромиссам с польскими «оккупантами» способствовали естественной тенденции интегрального национализма к тому, чтобы полагаться на молодежь и отвергать умеренность старших.
То, как эти элементы в идеологии доминирующих националистических партий повлияли на курс событий во Второй мировой войне, и есть главная тема этой работы. Здесь следует, однако, подчеркнуть, что интегральный национализм был не единственным выражением иностранного влияния на идеологию здешних националистических партий в период между двумя мировыми войнами. Также большое значение имели революционные традиции, которые распространились совсем рядом, на территории царской империи. В своей террористической подпольной деятельности в конце двадцатых и начале тридцатых годов, которая включала в себя прежде всего убийства польских должностных лиц и представителей советской власти, украинские группы брали пример с движений подобно российской «Народной воле» 1870-х годов[32]. В других отношениях они (и на самом деле другие интегральные националисты, подобно германским нацистам) копировали большевистские методы, особенно в организации секретной политической полиции для поддержания «чистоты» партии и безжалостных методов внутрипартийной борьбы. Резкость и пренебрежение к правде в пропаганде также свидетельствуют о подобных влияниях. При этом у них остались, однако, сильные элементы либеральных и демократических, а также христианских принципов, даже если участники движения на словах отрицали их. Образование, уважение к установленной власти, индивидуальному выбору и народному волеизъявлению никогда полностью не исключались в реальной деятельности большинства самых радикальных групп. Интегральный национализм был лихорадкой, которая поразила некоторые наиболее активные элементы поколения после 1918 года, но легче понять это и, возможно, смириться с этим применительно к этой нации, чем к другим, которые имели больше возможности для самовыражения через государство и на основе закона.
В двадцатых годах Украинская военная организация и Союз украинской националистической молодежи постепенно перетянули на свою сторону почти все политически активные элементы запада Украины, кроме тех, которые стояли на стороне умеренных легальных партий. Помимо этого, всегда сохранялись близкие связи между организацией ветеранов и студенческой группировкой; в 1929 году эти связи были оформлены созданием ОУН (Организация украинских националистов), в которой обе группировки соединились в единую партию, которая была призвана продолжать борьбу и политическими, и насильственными средствами против всех угнетателей украинской нации[33]. Путем обращения к разочарованной молодежи, жившей под польским правлением, и привлечения на свою сторону многих недовольных эмигрантов с востока Украины новое движение быстро обрело весомую силу.
В течение восьми лет им руководил бывший командир сечевых стрельцов Коновалец. Его убийство, почти наверняка осуществленное советским агентом, 23 мая 1938 года стало серьезным ударом по ОУН.
Прежде чем новое руководство организации утвердилось у власти, оно столкнулось с ситуацией, которая явилась бы серьезнейшим испытанием и для куда более опытного руководящего органа. Соглашения, заключенные в Мюнхене в октябре 1938 года, ослабили Чехословацкую республику; украинские националисты начали агитировать за автономию маленькую и отсталую область Закарпатской Украины. В этом их поощрял нацистский режим, который хотел использовать украинский национализм как элемент, заинтересованный в разрушении чехословацкого государства, что облегчало бы последующее доминирование Германии. Очевидно, немцы хотели также поддержать украинский национализм Закарпатской Украины как потенциальную угрозу Советскому Союзу и Польше. В октябре 1938 года националисты объявляли, что Закарпатская Украина является «свободным, федеральным (в составе Чехословакии) государством», и в конечном счете Прага признала ее автономию, хотя экономически более важная часть была уступлена Венгрии. Местные украинские националисты, большинство которых были членами ОУН или сочувствовали ей, были организованы и готовы к тому, чтобы потребовать более решительных действий от руководителей ОУН, живших в эмиграции в Германии и направленных в Закарпатскую Украину по совету немецкой разведки[34]. Основная часть их действий была посвящена формированию военизированной организации «Карпатская сечь», которая, они надеялись, сформирует ядро армии всеукраинского государства.
Когда немцы в марте 1939 года заняли Богемию и Моравию, они позволили Венгрии оккупировать остальную часть Закарпатской Украины. Украинские националисты были информированы относительно этого решения, и им было рекомендовано подчиниться венгерскому правлению[35]; они решили, однако, взять отчаянный курс на объявление независимости Закарпатской Украины с правительством, возглавляемым священником монсеньором Августином Волышиным. Эта «независимость», однако, продлилась лишь несколько дней; «Карпатская сечь» была не способна оказать эффективное сопротивление хорошо вооруженной венгерской армии. Первая крупная, почти за два десятилетия, попытка националистов освободить украинскую землю от иностранного владычества потерпела неудачу. Это событие стало предвестником еще многих подобных разочарований для ОУН и для всех украинских националистов.[36]
