И с этими словами он распустил суд.
У дверей ответчиков встретили агенты Службы иммиграции и натурализации и предъявили им ордер на арест как «нежелательным иностранцам». Те не удивились и, когда их после краткого мгновения свободы снова отправляли в тюрьму, внешне оставались совершенно спокойными. Наряд доставил их по адресу: 20, Западный Бродвей в Манхэттене, где состоялось слушание их дела директором районного отделения иммиграционной службы Питером Эсперди.
Тот отправил Соколова в федеральную тюрьму предварительного заключения, а его жену – в гражданскую тюрьму, где им предстояло ждать депортации.
Слушание состоялось, и Соколов и его жена выразили желание быть депортированными в Чехословакию. Чехословацкое правительство через своего представителя в Вашингтоне гарантировало им прием. В ночь на 15 октября 1963 года Александр Соколов, он же Роберт Кейстутис Балч, и его жена Джой Энн Соколова, она же Джой Энн Балч, урожденная Джой Энн Гарбер, покинули Нью-Йорк на борту рейса «Эйр Индиа».
ФБР не сомневалось в том, что Соколовы вернутся в Советский Союз, где их примут с распростертыми объятиями.
Соколовы, уличенные в шпионской деятельности, были «нелегалами»: они были преданы своей профессии и хранили верность своей стране. Нет сомнений, что в СССР нашли достойное применение их талантам.
Глава шестнадцатая
ИНЖЕНЕР-ЭЛЕКТРОНЩИК И РУССКИЙ ШОФЕР
Агенты ФБР ежились под холодным октябрьским дождичком. Струйки текли по шее, проникая под насквозь промокшие воротнички рубашек. В мрачной темноте осеннего вечера оставалось лишь молча проклинать всех шпионов на свете. Только полный идиот может выйти из дому в такую ночь. Содрогаясь от пронизывающего холода непроглядной ночи, агенты прижимались к блестящим от дождя деревьям, служившим им прикрытием.
Прячась за стволами кленов, окаймлявших автостоянку рядом со старым каменным зданием железнодорожной станции в Энглвуде, они могли утешаться лишь одной мыслью, от которой становилось как-то легче. Они знали, что русский шпион, стоящий за деревом всего в пятидесяти шагах, тоже промок до нитки. И если ловушка захлопнется, – а ее готовили полтора года, – они успеют добраться домой еще до того, как скоротечное воспаление легких сделает их обожаемых жен безутешными вдовами.
Агенты были в полной боевой готовности. Теперь все зависело от алчности Джона Вильяма Бутенко.
Через час предстояло положить конец одной из самых опасных за последние годы советских шпионских операций, угрожавшей безопасности Америки. Восемнадцать месяцев бесконечных преследований, поездок, сообщений, дождливых ночей, слежек, которые подчас не приносили почти никаких результатов… И вот наконец ФБР приблизилось к успешному завершению дела.
Рядом со старой железнодорожной станцией при таилось тринадцать агентов, расставленных по местам в соответствии с тщательно разработанной стратегией действий. Несколько человек скрывались в густых тенях старого здания, несколько сидели в машинах. Остальные, прячась за деревьями, безропотно мокли под дождем. У двоих были портативные камеры с инфракрасной пленкой. Камеры были нацелены на скрытый туманом и темнотой зеленый «форд»-седан 1956 года выпуска, в котором сидели двое русских, подозреваемых в шпионаже. Рядом со въездом на автостоянку под таким же мокрым кленовым стволом, нахохлившись, в своем двубортном черном дождевике стоял третий шпион. Он наблюдал за окрестностями, не подозревая, что со всех сторон окружен агентами ФБР, застывшими в мертвенной неподвижности.
Все участники этой мизансцены ждали появления Джона Бутенко.
Разрешите представить вам некоторых членов команды агентов ФБР, тех, которым предстояло сыграть главные роли в этом действии и которые потом стали основными свидетелями во Дворце правосудия.
Это специальные агенты Эдмунд Берч, Вильям В. Шмальц, Томас Б. Джеймс, Роберт Хейнс, Аллан А. Андерсон, Артур К. Доуд-младший, Крамело Графаньини, Эдвард Муди, Джордж Алф, Джордж Макдугал, Роберт Конвей, Джозеф Л. Конвей и Бернард Дж. Дабинетт.
Из тринадцати названных агентов одиннадцать несли посты вокруг вокзала. Оперативники не сомневались в том, что, несмотря на дождь, Бутенко все же покажется. Они знали его досконально. Образно говоря, они ели и спали вместе с ним с того момента, как он впервые привлек к себе внимание как человек, подозреваемый в сотрудничестве с советской шпионской сетью, нити которой тянулись из Организации Объединенных Наций.
Первое знакомство ФБР с Джоном Вильямом Бутенко состоялось в начале 1962 года, когда его пути пересеклись с элегантным тридцатидевятилетним атташе советской миссии при ООН Глебом Павловым, за которым велась слежка. Павлов, с момента своего появления в США в 1960 году, время от времени попадал под наблюдение. Казалось, симпатичный московский дипломат занимается лишь своими обязанностями и не имеет никакого отношения к шпионской деятельности. ФБР не знало, кто такой Бутенко. Но когда он встретился с Павловым, было решено на всякий случай проверить его.
Не составляло трудностей организовать за Бутенко слежку. Он ни о чем не подозревал. Очень скоро на него было собрано исчерпывающее досье. Несколько фактов биографии этого человека заставили ФБР насторожиться: стало ясно, что к нему надо присмотреться поближе.
ФБР всегда тщательно отслеживает жизненный путь подозреваемого. Были зафиксированы все заметные события в жизни Бутенко. Он родился 6 июля 1925 года в Нью-Брунсвике (Нью-Джерси). Родители его эмигрировали из Киева еще в царское время. По прибытии в страну они осели в Нью-Джерси. В 1942 году Бутенко кончил среднюю школу в Нью-Брунсвике и поступил на службу в военно-морской флот. С 24 декабря 1943 года по 1 декабря 1944-го он числился в отряде «морских пчел», затем вернулся к гражданской жизни. По медицинским показаниям он был на почетных условиях уволен из армии в запас.
Имелась история его болезни, составленная флотскими медиками. В ней были факты, указывающие, что, кроме эмоциональной нестабильности, ему свойственна предрасположенность к насилию. Факты и наблюдения за его жизнью позволяли предполагать, что он – типичный интроверт, «вещь в себе», одиночка.
Вскоре после демобилизации он поступил в университет Рутгера в Нью-Брунсвике, в котором провел четыре года, изучая электротехнику. На курсе этот лохматый студент был одним из лучших. Но поведение его не изменилось, он продолжал держаться в стороне от всех. В 1949 году Бутенко успешно завершил обучение в университете Рутгера и стал работать инженером-электротехником. Он часто переходил с работы на работу, но предпочитал искать ее в пределах Нью-Йорка и Нью-Джерси. Он сотрудничал с Радиокорпорацией Америки в Гарри-соне, с армейской службой Агентства по электростандартам в Форт-Монмут (и то и другое располагалось в Нью-Джерси), кроме того, с Управлением гражданской авиации в Джамайке в Куинсе.
В 1960 году теперь тридцатипятилетний инженер предложил свои услуги Международной электрической корпорации в Парамусе (Нью-Джерси), которая была дочерним предприятием Международной телефонно-телеграфной компании. После шестимесячного изучения его личного дела военно-воздушными силами он был наконец принят на работу контрольным администратором с годовым окладом 15 тысяч 400 долларов. У него была высшая категория допуска. Он имел неограниченный доступ к документам и информации, имеющим отношение к самой важной и самой секретной стороне деятельности Международной электрической корпорации, – к производству распространенных во всем мире систем электронного контроля для командования стратегической авиацией, к той нервной системе, которая помогала летчикам управлять стратегическими бомбардировщиками с оружием на борту – основой ядерной мощи Соединенных Штатов. Стоит обратить внимание на то, что в обязанности Бутенко входило составление подробного перечня всех аспектов взаимоотношений Международной электрической корпорации с военной авиацией (проект имел обозначение 465b).
Таким образом, исходя из открытых данных, ФБР составило описание личности Бутенко. Но за строчками досье стоял человек во плоти, которого и пришлось изучать.
Бутенко был преданным сыном, он бережно ухаживал за больным отцом. Его овдовевшему отцу шел восьмой десяток, и он по причине перелома шейки бедра был прикован к инвалидному креслу. Бутенко проводил со стариком много времени. Жили они в трехкомнатной квартире в доме номер 366 стиля тюдор, расположенном в живописном районе на Парк-авеню в Ориндже (Нью-Джерси). В доме было всего семь квартир. За квартиру Бутенко платил 140 долларов в месяц. Когда ему приходилось уезжать из города, он просил управляющего домом присматривать за отцом.
И другая информация свидетельствовала о том, что ему были свойственны доброта и забота. Он часто приглашал к себе домой соседских ребятишек, угощал их молоком с печеньем, позволял смотреть цветной телевизор. Будучи холостяком, он, похоже, не встречался с женщинами и редко посещал увеселительные заведения. Он избегал общения с соседями, но летом 1962 года, наверное, в первый раз вместе с другими жильцами дома принял участие в пикнике на берегу озера Хопатконг в Нью-Джерси.
