С приходом к власти Хрущева характер застолья в высшей кремлевской элите изменился. При нем средства массовой информации стали освещать жизнь и деятельность наших руководителей без того строжайшего официального протокола, который прежде был неписаным законом. Хрущев с его неуемной энергией представлял для этого все возможности. Он мотался по всей стране, часто ездил за границу, без конца выступал. Как любой необразованный человек, он имел свое определенное мнение по всем вопросам и спешил навязать людям свою точку зрения. Его бесконечные встречи с так называемым партийно-советским активом заканчивались, как правило, застольем. Вот уж когда оно обрело у нас все права! С его легкой руки оно стало одной из главных примет новой власти. Приезжаешь в командировку в колхоз, и тут же в твою честь накрывается праздничный стол. Приезжаешь на завод – та же картина. А если попадешь в руки местной власти района или города, то тебя силком волокут в так называемый дом приемов, то есть гостиницу (обязательно с закрытым для посторонних рестораном). И снова – застолье!
Жизнь в те годы была, мягко скажем, бедная, скудная, всюду царил страшный дефицит на все что угодно, но все равно такие сказочные скатерти-самобранки повсюду были обязательным атрибутом, признаком хорошего тона и преданности вышестоящим властям. Где на это брали деньги? Как добывали продукты? Кто в конце концов за все это платил и отчитывался? Похоже, что сам Хрущев при своих ближних и дальних поездках не задавал таких вопросов местным руководителям, которые закатывали пиршества в его честь. Не обходился без застолья ни один приезд из центра в провинцию любого начальника любого уровня. Понятно, что местная элита с большим энтузиазмом участвовала в таких событиях.
Казенное застолье было одним из многих мероприятий, с помощью которых воздвигался культ Хрущева (а после него – Брежнева). Такой, настоянный на водке, подхалимаж стал занимать весьма существенное место в жизни партийно-советской номенклатуры. Хрущев додумался и до того, что устраивал застолье для деятелей литературы и искусства, но без концертов, а для того, чтобы там под водку учить их уму-разуму! И здесь его неуемная дурная энергия принесла немалый вред, собрала в настоящую волчью стаю спекулянтов от литературы и искусства, гордо именовавших себя партийными писателями и художниками. По образцу сталинско-ждановских проработок они при поддержке Хрущева развернули травлю тех, кто не был согласен с умертвляющим все живое партийным диктатом.
При Хрущеве застольная скатерть-самобранка стала обязательной в загородных начальственных резиденциях, где пиршество обычно следовало за охотой, которая больше походила на поставленный егерями спектакль. Бывший при Хрущеве партийным вождем на Украине П. Шелест вспоминал, как Хрущев принимал под Киевом Фиделя Кастро в охотничьем хозяйстве. Наш шустрый вождь убил двух кабанов, двух козлов, четырех зайцев, а Кастро – оленя, двух козлов и кабана. А затем – застолье! Можно еще добавить, что спецсамолеты и спецпоезда вождя-непоседы походили на передвижные рестораны, а однажды им стал океанский лайнер, на котором Хрущев плавал в Америку.
Хрущев, можно сказать, установил рекорд в организации советского застолья, причем сделал это на высоком международном уровне. Понятно, что застолье широко использовалось в деле обработки иностранных коммунистических лидеров, постоянно наезжавших в Москву за инструкциями и деньгами. И вот Хрущев в 1957 году закатил грандиозный прием в Тайницком саду Кремля в честь окончания Всемирного фестиваля молодежи и студентов, успешно тогда проведенного в столице. Как журналиста-международника, к тому же еще сравнительно молодого, меня обязали работать на этом фестивале, поэтому я и попал на это фантастическое ночное застолье в кремлевском саду. В нем участвовало 10 тысяч человек!
Зять Хрущева, журналист А. Аджубей, в 1988 году опубликовал свои воспоминания, в которых он, естественно, никак не критикует своего тестя, наоборот, пытается представить его в самом лучшем свете, но даже из такого текста следует, насколько неестественной и странной была та атмосфера, которая окружала Хрущева даже во время домашнего застолья. Аджубей вспоминал:
«…На даче собрались гости. Нельзя было не заметить, насколько хозяин стола отличался от них. Обветренный, загорелый, с реденьким венчиком волос по кругу мощного черепа, Хрущев походил на приезжего родственника, нарушившего чинный порядок застолья. В тот вечер он был в ударе, сыпал пословицами, поговорками, каламбурами, украинскими побасенками. Он чувствовал, конечно, что его простоватость коробит кое-кого из гостей, но это его нисколько не смущало. Цепкие глаза бегали по лицам собравшихся, и, казалось, в них, как в маленьких зеркальцах, отражалось все, что владело его вниманием. Без пиджака, в украинской рубахе со складками на рукавах (у него были короткие руки, как он говорил, специально для слесарной работы), Хрущев предлагал и другим снять пиджаки, но никто не захотел.
Гости сидели со снисходительными минами на лицах, не очень-то скрывая желание отправиться по домам, но встать из-за стола не решались. Было видно, что они принимают Хрущева неоднозначно, что вынуждены мириться с тем, что он попал в их круг, а не остался там, на Украине, где ему самому, по-видимому, жить и работать было легче и сподручнее. Эта несовместимость Никиты Сергеевича с гостями вызывала неловкость и даже тревогу. Нина Петровна (жена Хрущева – В. Н .) сказала: “Давай отпустим гостей…”»
Конечно, застолье у тамады-пахана Сталина было иным, но и участникам этого сиденья не позавидуешь…
Известно, что Чехов перед смертью попросил шампанского. По свидетельству личного повара Хрущева, тот потребовал перед смертью пива и соленый огурец.
Так называемый брежневский застой можно еще назвать застольным периодом, а также эпохой всевластия партийно-государственной номенклатуры. При Сталине эта номенклатура жила в постоянном страхе и не могла полностью наслаждаться своим привилегированным положением. При Хрущеве страх начал ослабевать, но его бесконечные эксперименты и перетряски сильно досаждали чиновникам. А вот при Брежневе они наконец-то дорвались до тех радостей, какие дает номенклатуре только тоталитарная власть. Созданный еще при Сталине новый эксплуататорский класс впервые вздохнул полной грудью и проявил себя во всей красе – в коррупции, взяточничестве, гульбе, разврате, охоте, рыбалке и прочих порою шалостях и наслаждениях, среди которых вскоре на первое место вышли зарубежные поездки (на народные деньги, разумеется). Вслед за этим появился интерес к твердой валюте и богатейшее в мире государство стало расхищаться его же властителями, превращаясь в сырьевой придаток западного мира.
Брежнев был поставлен у руля государства примерно так же, как в 1613 году Михаил, первый из Романовых: никто из близкого окружения не воспринимал Брежнева всерьез, никто не думал, что он надолго задержится в вождях. Все чиновники просто хотели при нем наконец-то свободно вздохнуть, расслабиться и наверстать упущенное при Сталине и Хрущеве. Что же касается живучести и устойчивости нового советского лидера, его приближенные ошиблись, он правил затем аж 18 лет, но все же их выбор оказался верным, поскольку Брежнев по своей натуре был безудержным жизнелюбом, можно сказать, коммунистом-эпикурейцем. Как и его предшественники на этом посту, он ни образованием, ни воспитанием не блистал. Один из тех, кто писал ему речи, человек крестьянского происхождения, охарактеризовал мне его так: «У нас в деревне от таких спички прятали». Но при этом Брежнев оказался гроссмейстером партийных интриг.
Брежнев очень любил выпить. Это четко отметил лечивший его немецкий кардиохирург Шмидт-Фойгт: «Он был пьяницей и принимал слишком много транквилизаторов». При нем, что вполне естественно, застолья стали кульминацией разгульной придворной жизни, бесконечных празднеств, юбилейных дат и взаимных награждений. Весьма показательно, что пьяницами были его брат, сын и дочь.
С каждым годом охота занимала у Брежнева и его придворных все больше и больше времени. Кстати, это не чисто партийная забава (охота пополам с водкой). Ее большевистское руководство переняло у дворян, уничтоженных ими в 1917 году. Это развлечение высшей советской элиты скрывалось от простых смертных так же тщательно, как самые главные государственные секреты. Как-то один из участников охоты, работник ЦК партии, проболтался о кое-каких, весьма безобидных, подробностях такой охоты. Когда об этом узнало руководство, его тут же освободили от работы в ЦК.
Водка при брежневской охоте играла не меньшую роль, чем выстрелы, которые, в случае удачи, тут же отмечали стопкой. Впрочем, у вождей бывали и еще более оригинальные застолья! Например, они во время парадов и демонстраций, проходивших на Красной площади, исчезали по очереди с трибуны Мавзолея и выпивали прямо у богатого стола в ленинской усыпальнице.
