Помню, как трудно осваивал наступательные действия командующий Северо-Кавказским фронтом И. Е. Петров… Кое-кто уже внес предложение об его освобождении. Но Верховный Главнокомандующий ответил:
– Петрова нужно не освобождать от работы, а научить вести наступление…»
Сталин мог признавать допущенные ошибки, просчеты, не настаивал на своем, если его убеждали в нецелесообразности тех или иных решений.
«Говоря о его властном характере и строгости, переходившей, как известно, границы правомерности, – подчеркивал Н.Г. Кузнецов, – нельзя не отметить следующее: Сталин мог самокритично относиться к своим поступкам и признавать совершенные им промахи. Так, мне лично довелось в конце войны слышать из его уст об ошибочной оценке положения накануне войны. Широко известно, как на одном из приемов сразу после войны Сталин признал, в каком «отчаянном положении» оказалась страна в первые годы войны, и, отдавая должное выдержке народа, прямо сказал, что в подобном случае народ мог бы и «попросить» правительство уйти, как несправившееся».
«На одном из заседаний Государственного Комитета Обороны, – вспоминал Н.Н. Воронов, – я вновь поставил вопрос об усилении нашей противотанковой артиллерии. Свои предложения обосновывал данными о появлении на фронтах новых танков противника. Сталин неожиданно взял мои доводы под сомнение, стал даже обвинять меня в паникерстве…
С заседания Комитета Обороны я выходил с камнем на сердце. Было очень больно, что не удалось доказать свою правоту, но еще больнее было то, что меня никто не поддержал. А данные о новых танках противника все поступали, подтверждая, что мои выводы правильны: нам обязательно нужны более мощные орудия ПТО.
Однажды меня вызвали в Государственный Комитет Обороны. Сталин встретил словами:
– А ведь вы оказались правы, когда докладывали нам о появлении у противника новых танков с более толстой броней.
Прервав заседание, он стал задавать мне вопросы о том, какие наши пушки смогут успешно бороться с этими танками. Речь зашла о новой корпусной 100-миллиметровой пушке».
«23 ноября 1943 года, – отмечал маршал И.С. Конев, – я доложил по ВЧ Верховному Главнокомандующему о сражениях за Днепром, о завоеванном большом стратегическом плацдарме… Сталин высказал пожелание развивать достигнутый успех… Он настаивал на этом. Я доложил, что, непрерывно находясь в боях около четырех месяцев, бойцы физически устали, войскам требовался отдых и пополнение. Просил поэтому разрешения временно перейти к обороне на занимаемом рубеже. И.В. Сталин в итоге… согласился с моими предложениями».
Сталин стремился познать основы военного искусства. Как свидетельствует Д.А. Волкогонов, во время войны он познакомился с рядом работ по военному искусству, в том числе с трудами Наполеона, Суворова, Клаузевица. На его становление как Верховного Главнокомандующего оказывали положительное влияние многие военачальники, прежде всего Б.М. Шапошников, Г.К. Жуков, А.М. Василевский, А.И. Антонов.
По отзывам современников, особое место среди них занимал Шапошников. Это был человек, к которому Сталин, не стесняясь, обращался за разъяснением, советом, помощью. Даже тогда, когда Борис Михайлович по состоянию здоровья ушел из Генерального штаба, он довольно часто звонил ему, приглашал на заседания ГКО и Ставки. Бывший царский полковник Генерального штаба своей интеллигентностью, глубокими военными знаниями обезоруживал Верховного Главнокомандующего. Эти его качества помогали Шапошникову ненавязчиво, тактично учить Сталина пониманию как военной стратегии, так и оперативному искусству.
В Жукове Сталин видел талантливого военачальника, волевого исполнителя решений Ставки, но и человека, родственного себе в смысле решительности, силового давления. Ему казалось, что Георгий Константинович способен, невзирая ни на что, провести его решения в жизнь. Несгибаемый, жесткий характер Жукова Сталин особенно почувствовал в начале войны. Это ему импонировало. Верховный Главнокомандующий знал, что в критические минуты Жуков может быть безжалостным и бескомпромиссным. Ценил он и гибкое, смелое мышление Жукова, его умение видеть перспективу развития военных событий, проникать в замыслы противника.
Одним из военачальников, который стал своего рода связующим звеном между Сталиным и фронтом, был Василевский. Александр Михайлович хорошо проявил себя и как представитель Ставки, и как командующий войсками фронта. По оценке Сталина, маршал Василевский был тем человеком, на которого можно положиться и который одинаково уверенно действовал в критических ситуациях оборонительных боев и при организации крупных наступательных операций. Природа наделила его редким даром буквально на ходу охватывать главное, делать разумные выводы, прогнозировать обстановку. Верховный Главнокомандующий, отмечали очевидцы, испытывал постоянную потребность посоветоваться с Александром Михайловичем, услышать его неторопливый, лаконичный доклад, похожий на размышление.
Частое общение И.В. Сталина, начиная с середины 1943 года, с А.И. Антоновым (будучи с декабря 1942 года первым заместителем начальника Генерального штаба, он часто замещал А.М. Василевского, выезжавшего на фронты), обладавшим отличной теоретической подготовкой, умным и немногословным, сделало этого генерала одним из ближайших военных помощников Верховного Главнокомандующего. В нем Сталин ценил педантичность, глубокие военные знания, организованность и собранность в работе, трудолюбие, выдержку, его стремление опираться на расчеты. Заслуга Алексея Иннокентьевича заключалась главным образом в том, что он сумел добиться тесной увязки деятельности Генерального штаба с работой главных управлений Наркомата обороны и военно-экономических ведомств. Высокая культура, продуманность предложений как в главном, так и в мелочах, логичность изложения мыслей, умение убеждать располагали Верховного Главнокомандующего к этому одаренному штабному работнику.
Существенное влияние на деятельность Ставки ВГК оказывали, конечно же, и отрицательные черты характера ее руководителя. Их было у Сталина немало. Многие из них уже отмечались: раздражительность, вспыльчивость, нетерпимость, подозрительность, излишнее самомнение, злопамятность.
«Трудно сказать, – подчеркивал Г.К. Жуков, – какая черта характера у него преобладала. Человек разносторонний и талантливый, И.В. Сталин не был ровным. Он обладал сильной волей, характером скрытным и порывистым. Обычно спокойный и рассудительный, временами он впадал в острое раздражение. Тогда ему изменяла объективность, он резко менялся на глазах, еще больше бледнел, взгляд становился тяжелым, жестким. Не много я знал смельчаков, которые могли выдержать сталинский гнев и отпарировать удар». Очевидцы подмечали, что в подобной ситуации зрачки его приобретали желтоватый оттенок, никто не мог знать, чем закончится доклад человека, по отношению к которому был обращен гнев.
«Сталин был нередко груб и жесток. Очень жесток», – отмечал В.П. Пронин. Жесткость характера, его подозрительность приводили довольно часто к силовому, нередко репрессивному стилю деятельности, частым перестановкам командующих фронтами и армиями, нагнетанию страха. Примеров этого немало.
Так, на третий день войны по его указанию был арестован К.А. Мерецков, летом 1941 года Сталин ускорил составление приговора над Д.Г. Павловым, В.Е. Климовских, А.Т. Григорьевым и А.А. Коробковым, потребовав немедленного приведения его в исполнение и доведения до руководящего состава фронтов. Лично им был подготовлен приказ № 270, на основании которого командующие 28-й, 12-й армиями генералы В.А. Качанов и П.Г. Понеделин заочно приговаривались к расстрелу. Тогда же он санкционировал арест большой группы командиров, среди которых были генерал Ф.К. Кузьмин, начальник кафедры тактики Военной академии им. М.В. Фрунзе, генерал В.А. Меликов, начальник факультета Академии Генерального штаба, генерал Н.И. Трубецкой, начальник Управления военных сообщений Красной Армии. Несколько позже к расстрелу был приговорен генерал Н.А. Клич.
Характерна оценка, сделанная И.В. Сталиным деятельности Л.З. Мехлиса на Западном фронте летом 1941 года. 6 июля Сталин получил от него телеграмму следующего содержания:
«Москва, Кремль, Сталину.
Военный совет установил преступную деятельность ряда должностных лиц, в результате чего Западный фронт потерпел тяжелое поражение. Военный совет решил:
1) Арестовать бывшего начальника штаба фронта Климовских, бывшего заместителя командующего ВВС фронта Тодорского и начальника артиллерии фронта Клича.
2) Предать суду военного трибунала командующего 4-й армией Коробкова, командира 9-й авиадивизии Черных, командира 42-й сд Лазаренко, командира танкового корпуса Оборина.
Просим утвердить арест и предание суду перечисленных лиц.
