Основным оружием казаков было ружье (пищаль, мушкет, фузея). В 1653 г. солдат выстреливал в бою 3―4 раза, а в длительном сражении делал 12 выстрелов (Богоявленский 1938: 272). В XVIII в. скорострельность ружей была небольшая, меткость еще меньше. Гладкоствольное ружье делало один выстрел за 1,0―1,5 минуты на расстояние 150―200 м, тогда как из нарезного оружия стреляли один раз за 4―5 минуты на 200―250 м (это дистанция для кавалерийского штуцера, который имел более короткий ствол и, соответственно, дальность выстрела была меньше, чем у пехотного) (Маковская 1992: 81). Как видим, нарезное оружие было дальнобойнее, но заряжалось дольше, им были вооружены в начале XVIII в. преимущественно верхи служилых. Так, в 1702 г. среди кузнецких служилых имели винтовки 50 % детей боярских и 33 % казаков, тогда как у тюменских пеших стрельцов лишь 7 % было вооружено винтовальными пищалями (Маковская 1992: 67). В Восточной Сибири, на дальней окраине Российской империи, использовались устаревшие образцы огнестрельного оружия. Они уступали лукам как в меткости, так и в скорострельности. Опытный лучник мог выпустить 10―12 стрел за минуту. Хотя сами чукчи и не были особо искусными стрелками из лука, но, тем не менее, они умели стрелять. С другой стороны, лучники-«иноземцы», в отличие от русских, не соблюдали в бою линейного порядка, а действовали разреженной линией стрелков, в которую сложно было попасть из ружья. Это давало дополнительное преимущество чукчам. Поэтому без помощи лучников было трудно вести борьбу со стрелками. Лучников, способных на равных тягаться с чукчами, русские обычно набирали среди ясачных народов, выступавших союзниками казаков: юкагиров, коряков, эвенов, эвенков, знавших местный способ боя. Да и сами казаки не пренебрегали этим традиционным оружием. Так, еще в последней трети XVII в. конные казаки использовали не только карабины, но и луки со стрелами (ДАЙ. 1859. Т. VII, № 3: 11). Карабин же, дальность стрельбы которого была 100―120 м, уступал луку и в прицельности, и в скорострельности (ср.: Никитин 1987: 57), кроме того, его неудобно было использовать при стрельбе с лошади и перезаряжать. Поэтому сохранение у служилых, в частности всадников, лука и стрел объяснялось не только традицией, но и реальной боевой обстановкой (см.: Медведев 1966: 34). Некоторое представление о колчанном наборе казаков мы можем составить на основании находок на острове Фаддея, где были обнаружены стрелы, в первую очередь охотничьи, русских арктических мореплавателей XVII в. Они имели разнотипные железные, костяные или деревянные наконечники. Древки были тростниковые, камышовые, березовые, яблоневые, кедровые или кипарисовые с оперением из орлиных, лебединых или кречетовых перьев. Из лука стреляли, прикрывая запястья левой руки медным овальным щитком (Руденко, Станкевич 1951: 97—102).
Для ближнего боя конные казаки были вооружены копьями (ДАЙ. 1859. Т. VII, № 3: 11). Копье же упоминается в фольклоре и в письменных источниках в качестве оружия пеших россиян в первой половине XVIII в. (Богораз 1900. № 130: 334; Крашенинников 1949: 483). Пешие служилые умели фехтовать копьем (см.: Иванов 1954: Рис. 28, фиг. 29; Широков 1968: Рис. 7).
Таким образом, вооружение казаков Восточной Сибири лишний раз показывает, как местные условия влияли на его развитие. Ведь одним из основных факторов, влияющих на развитие тактики и вооружения, является способ ведения боя противником. В данном случае противник был вооружен преимущественно холодным оружием, против которого можно было эффективно использовать доспех. Ручное огнестрельное оружие было еще не столь эффективно, как позднее, и подчас уступало по своим боевым качествам луку, что способствовало дальнейшему использованию последнего служилыми. Так, в 1752 г. у селенгинских и нерчинских казаков обычным оружием были, наряду с палашом и шпагой, лук и 30 стрел (Васильев 1916. Т. II: 76). Еще в 1837 г. реестр казаков, посланных на Анюйскую ярмарку, упоминает вооруженных как пищалями, так и луками (Богораз 1934: 52; ср.: Берх 1823: 100). Впрочем, нельзя исключить, что луком были вооружены новокрещеные из сибирских народов, которые в первой половине этого столетия из-за дороговизны ружей и припасов к ним активно использовали лук и стрелы[89].
Сибирские казаки сохранили в XVIII в. старые русские традиции вооружения, которые у них не были прерваны петровскими преобразованиями. Для сравнения отметим, что в XVIII в. традиционное защитное вооружение из стали в сочетании с луком и стрелами еще достаточно широко применялось не только в Китае, Индии, Центральной Азии, Ближнем и Среднем Востоке, Африке, но и, например, у польских гусар.
Тактика полевого боя. Именно с государевыми людьми чукчи чаще сражались в открытом фронтальном столкновении. Подобная тактика диктовалась самим противником. В первой половине — середине XVIII в. русские проводили длительные карательные акции, направленные на покорение «немирных» чукчей. У служилых не было конницы — природные условия не позволяли ее использовать. Карательный отряд обычно состоял из нескольких десятков казаков и солдат, вооруженных огнестрельным оружием, и нескольких сотен туземных союзников (юкагиров, коряков, эвенов), в основном с холодным оружием. Эти отряды вели наступательные действия, громя чукотские стойбища, убивая мужчин, угоняя оленей, уводя в плен женщин и детей, налагая ясак на покорившихся, — типичная картина колониальной войны. Д. И. Павлуцкий во время эпидемии оспы в Анадырске отпустил инфицированного пленного чукчу домой, чтобы он перенес эпидемию к своим, что и произошло: умерли и множество его сородичей (АИИ, ф. 36, оп. 1, № 643, л. 585). Как это напоминает зараженные одеяла американцев, подбрасываемые индейцам! В общем, в определенной мере это была стратегия выжженной земли. Если в войне против инков или даже ацтеков испанцам достаточно было захватить правителя, чтобы повернуть ход операции в своих интересах, то с обществом, живущим патриархальными семьями, где не было даже развитой родовой организации, такой прием не удавался. Чукчи, даже давая аманатов, отказывались платить дань-ясак, поскольку заложники не были всем им родственниками (ДАЙ. 1857. Т. 6, № 136: 407; КПЦ. № 57: 156―157).
Поскольку охранение у россиян было организовано хорошо, то основной способ нападения чукчей на непримиримого врага — внезапное нападение на не ожидающего атаки противника — в основном не срабатывал. Засады были более эффективны, но не всегда успешны. Поскольку карательные экспедиции были продолжительны, то чукчи имели достаточно времени договориться о совместных действиях, поэтому они могли собрать огромные для них по численности войска, ведь самые большие отряды чукчи собирали именно для борьбы с русскими. Однако при фронтальных столкновениях сказывалось превосходство огнестрельного оружия, ведь «по их названию русская галанка или солдатская фузея преимущественно пробивает все их куяки или панцири усовы, и рыбьи кости не помогают» (АИИ, ф. 36, оп. 1, № 643, л. 585; ср.: Вдовин 1965: 37). Согласно челобитной служилых Верхоленского острога (1646), их худые пищали не пробивали бурятских куяков, но «нарочитые [отличные] пищали» делали это (КПМГЯ. № 188: 232). Служилые для эффективности стрельбы строились в линию. В первом сражении с чукчами июня 1731 г. капитан Д. И. Павлуцкий, согласно казачьей «сказке» 1772 г., построил «команду в парад так обыкновенно, как и в России на сражениях бывает», отвергнув совет казачьего сотника поставить служилых на расстоянии 1,5 сажени (примерно 3 м) друг от друга, чтобы не дать возможности более многочисленному врагу окружить их (Зуев 2001: 24). Такой «рассыпной» строй, по мнению А. П. Васильева (1916. Т. I. Прил.: 34), был типичен для сибирских казаков. На флангах обычно располагались сибирские союзники. Наступающей стороной обычно были чукчи. Цель огненного боя состояла в том, чтобы нанести наибольший урон противнику и не допустить последнего к рукопашной схватке, в которой чукчи могли использовать свое численное превосходство. В ближнем бою чукчи — индивидуальные воины, благодаря тренировкам весьма искусные в фехтовании копьем, превосходили не только казаков с их сабельным и копейным боем и солдат со штыковым боем, но и своих соседей оленных коряков. Опорой боевого порядка россиянам служил обоз, составленный из нарт, где при неблагоприятном исходе можно было укрыться и обороняться от чукчей, которые не умели вести осаду (см.: КПЦ. № 65: 170). В XVII в. при необходимости принять полевой бой около обоза или у судов обычно оставалась большая часть отряда, служа резервом, тогда как примерно треть служилых шла в сражение (Васильев 1916. Т. I. Прил.: 34).
Теперь обратимся к описанию конкретных сражений, которые покажут нам тактику противников. Для нас представляет интерес описание боя в 1702 г., когда в бой против 130 россиян и их союзников, юкагиров и коряков, вступили более 3000 оленных и оседлых чукчей. Сражение шло с утра до вечера, и многие из чукчей были «побиты», россияне же потеряли ранеными 70 служилых и юкагиров (ПСИ. Кн. 2, № 122: 525―526). В. С. Богораз (1934: 44) справедливо отмечает, что количество чукотских воинов преувеличено, впрочем, такое преувеличение сил противника — явление, характерное для всех времен и народов. Отметим, что о своих потерях информант, казак Т. Даурцов, скромно умалчивает, отмечая лишь раненых, а о враге говорит в общих чертах: они потеряли многих. Однако, вероятно, такие потери соответствуют действительности. Бой длился весь день. Как отмечает К. фон Клаузевиц (1941: 431―432), «рукопашный бой фактически не имеет никакой длительности». Вспомним, что различные документы второй половины XVII―XVIII в. в один голос утверждают: «…а у чюхоч лучной бой…» (ДАЙ. Т. 6, № 136: 407 (1676); ср.: ПСИ. Кн. 2, № 122: 524―525, bis (1710); КПЦ. № 57: 157 (1711); также см.: Вдовин 1965: 37―38). Следовательно, сами противники чукчей считали, что основным видом боя у чукчей является бой с помощью лука, перестрелка. Поэтому, очевидно, чукчи не стремились завязать рукопашную схватку с противниками. Кроме того, нельзя не учитывать и того, что чукчи боялись русских, их огненного боя и железных доспехов (Богораз 1900. № 130: 334). От этого страха, поразившего чукчей, и от особенностей ведения ими боя возникло и само название русских: «огненные [огнивные] враги» (Мерк 1978: 100; Литке 1948: 221; Богораз 1919: 55; ср.: Стеллер 1927: 14 (ительмены); Линденау 1983: 103 (коряки)) или «люди, одетые в железо» (Богораз 1900. № 130: 334; № 146: 389―390). Следовательно, в бою россияне, скорее всего, имели раненных стрелами, тогда как чукчи были убиты из ружей. Вечером же «отошли те чукчи и стояли вблизи». Россияне, очевидно, отсиживались в лагере, из-за численного превосходства врага боясь произвести вылазку или выйти на бой. Пять дней стояли чукчи у русского стана, ничего не предпринимая, а затем пошли в набег на Анадырь.
