Хотя Корнуэллу предоставили доступ только к открытым архивам Ватикана, он заявил – его книга основана на «ранее не публиковавшемся материале». Корнуэлл также упомянул, что «месяцы напролет» проводил в «подземелье без окон под башней Борджиа», пока «молчаливый фактотум[68] приносил ему папки с документами о Пачелли, которые десятилетиями прятали от посторонних глаз».
В действительности же упомянутые папки просто находились в подземном хранилище. Более того, папки не содержали секретов, а только информацию о периоде с 1912 по 1922 год, до того момента, когда Гитлер возглавил Германию. В этот период Пачелли был апостольским нунцием в Веймарской республике. Согласно записям Ватикана, Корнуэлл посещал эти архивы только с 12 мая по 2 июня 1997 года, он приходил не каждый день и зачастую задерживался там ненадолго. Судя по всему, Корнуэллу, как и Хоххуту, посещение Ватикана требовалось лишь для демонстрационных целей в интересах обеспечения правдоподобия собственной истории. Позже Корнуэлл признал, что с архивами Ватикана он знакомился только три недели и эти папки не отличались секретностью. Однако к тому времени необходимые цели были уже достигнуты {647}.
В предисловии Корнуэлл заявил, что к середине 1997 года, «приближаясь к концу исследования, я был в состоянии, которое могу описать только как моральное потрясение». Причиной тому стало обнаруженное им доказательство того, что Пачелли имел «явную антипатию к евреям» и его «дипломатическая деятельность в Германии в 1930-х годах» предала те силы, которые «могли бы бросить вызов гитлеровскому режиму и сорвать осуществление им «окончательного решения еврейского вопроса». Сразу вспоминается неуловимый епископ Хоххута в Ватикане, якобы открывший Хоххуту глаза, рассказывая ему сплетни о неудачах Пия.
Критика Хоххута в адрес Пия по сравнению с клеветой Корнуэлла – все равно что ромашковый чай по сравнению с глотком виски, валящим с ног. Упоминание Корнуэлла о башне Борджиа также является очевидной и неуместной деталью, призванной вызвать в памяти злодеяния пап из рода Борджиа. В этой связи вновь вспоминается Хоххут и ловкое упоминание им катынского расстрела. Подобные приемы типичны для операций КГБ по дезинформации. Что же касается исследований Корнуэлла, то его книга опирается в основном на дополнительные источники, вроде книги Карло Фалькони «Молчание Пия XII», в свою очередь основанную на документах, подделанных коммунистическим правительством Хорватии. Когда же Корнуэлл использует подлинные документы, он искажает их {648}.
В книгах “Hitler, the War, and the Pope” («Гитлер, Вторая мировая война и папа») и “Righteous Gentiles” («Благочестивые язычники») Рональд Рычлак показывает, каким образом Корнуэлл цитировал «подлинные документы», чтобы внушить доверие к своему материалу, хотя указанные документы в действительности не подтверждали его. Такие же методы использовал и КГБ, и они объясняют, почему находившийся в моем подчинении Департамент внешней информации Румынии просили продолжать присылать документы, даже если они и не носили уличающего характера.
В предисловии к первому изданию книги «Гитлеровский папа» Корнуэлл особо подчеркнул, что как католику, который вернулся в лоно церкви после двадцати лет странствий, ему крайне важно сказать следующее: первоначально он хотел написать полную историю Пия XII, и тогда «с его папства были бы сняты все подозрения», а в предисловии к изданию 2008 года Корнуэлл добавил, что он «начал писать биографию Пия XII беспристрастно и даже с большой долей симпатии». Однако, завершив исследовательскую работу, Корнуэлл уже не видел в Пие XII «примера праведности для будущих поколений».
Специалисты КГБ по подтасовке фактов были экспертами, пользуясь этим старым риторическим приемом: если вы хотите оклеветать кого-либо, необходимо притвориться, что в начале своего исследования вы совершенно беспристрастны, даже благожелательны, а затем заявите о своем глубоком разочаровании, когда вам пришлось обнаружить его грехи. Или же наоборот. Почти все книги о Чаушеску, опубликованные на Западе на средства румынского Департамента внешней информации, начинались с того, что автор будто бы «предполагал», что Чаушеску был коммунистом советской закалки, и заканчивались демонстрацией его совершенно прозападной политики. Хоххут использовал тот же метод в спектакле «Наместник», когда после его премьеры он заявил в интервью, что вначале намеревался написать полную сочувствия историю о Курте Герштейне и о том, как тому трудно пробиться на прием к папскому нунцию в Берлин для рассказа об убийствах нацистов. Только позже Хоххут или Пискатор ввел в качестве нового персонажа пьесы хладнокровного циничного папу {649}.
Хорошим примером методов исследования Корнуэлла является его анализ конкордата, заключенного Ватиканом с Сербией в 1914 году. Корнуэлл утверждает, что, стремясь к власти, Пачелли настаивал на заключении договора, несмотря на риск возникновения войны и возражения Вены, и этот конкордат действительно привел к Первой мировой войне. Корнуэлл цитирует газеты и журналистов, придерживавшихся левых взглядов, в качестве источников для своих выводов, однако на самом деле историки приходят к мнению, что указанный конкордат никак не повлиял на начало войны. Изучая этот договор, Корнуэлл зловеще подчеркивает – различные документы, относившиеся к данному вопросу, были «в свое время на хранении у Эудженио Пачелли». В этом, однако, нет ничего криминального, поскольку Пачелли как младший чин в делегации Ватикана, которая вела переговоры, должен был делать записи и хранить документы.
Самый сильный разоблачительный момент в исследованиях Корнуэлла, цитирующего второстепенные источники, заключается во фразе папского нунция в Вене, предупредившего Пачелли о рисках, связанных с конкордатом. Примечательно то, что Корнуэлл не упомянул подлинный документ венского нунция, с которым Корнуэлл ознакомился под роспись при изучении архивов Ватикана, а он прямо противоречит утверждению в книге писателя {650}.
В конечном итоге Корнуэлл несколько смягчил свою критику того, как Пий XII отнесся к облаве на римских евреев в октябре 1943 года, он также признал реальность угрозы оккупации нацистами Ватикана, которую он ранее недооценивал. Однако, когда в 2008 году издательство «Пенгуин пресс» выпустило новое издание книги «Гитлеровский папа» в мягкой обложке, единственным очевидным изменением явилось новое предисловие, в котором Корнуэлл попытался отказаться от многих из своих прежних оговорок.
В новом издании Корнуэлл продолжил настаивать на том, что Пачелли являлся «идеальным церковным руководителем» для осуществления замыслов Гитлера. «Я не склонен менять свою точку зрения, несмотря на многочисленные упоминания о якобы проявленном Пачелли милосердии к евреям и всем остальным, его личную критику Гитлера и его осторожные и беспристрастные упреки в адрес как «стран оси», так и в адрес союзных сил» {651}. Согласно Корнуэллу, Пачелли был тщеславным, чрезвычайно амбициозным карьеристом с пронзительным взглядом, который играл ключевую роль в политике Ватикана задолго до того, как его избрали папой. Автор пытается сосредоточить внимание на начале 1930-х годов, когда государственный секретарь Ватикана Пачелли «начал серию переговоров с правительством Гитлера, закончившуюся подписанием Рейхского конкордата» {652}. Он также утверждает, что послевоенное заявление Пачелли об осуждении «при каждом удобном случае фанатичного антисемитизма, от которого страдали евреи», – это вопиющая ложь» {653}.
Переходить от одного аргумента, когда он оказался слабым, к другому и продолжать так поступать, не отказываясь полностью от первоначального аргумента, – это весьма характерно для операций КГБ по дезинформации. Те, кто создавал и оказывал содействие спектаклю «Наместник», придерживались точно таких же методов. Конечно, это не означает, что Корнуэлл был агентом Кремля. Однако он использовал не только тот же самый ярлык, который Кремль навесил на Пия XII, но и те же самые кремлевские методы для этой цели.
«[Дезинформация] действует, как кокаин, если вы вдохнете его один или два раза, то он, возможно, и не изменит вашу жизнь, если же будете употреблять его каждый день, вы станете совершенно другим человеком – он превратит вас в наркомана», – наставлял председатель КГБ Юрий Андропов.
Превращение коммунистического лидера Румынии Николае Чаушеску в самого любимого на Западе тирана было основано на кокаиновой теории Андропова. «Мы должны посеять образ нового Чаушеску на Западе, как семена опийного мака, семечко за семечком, и должны поливать эти семена день за днем до тех пор, пока они не дадут всходов», – сказал мне Андропов в 1972 году, когда председатель КГБ решил сделать Чаушеску коммерчески успешным пилотным проектом на Западе перед попыткой проделать тот же трюк с главой Кремля. (Помнит ли кто-нибудь сегодня тот ажиотаж, с каким встречали Михаила Горбачева во время его поездок на Запад?)
