Прежде чем Арчибальд Грейси смог подняться на ноги, крыша офицерских кают тоже ушла под воду. Грейси, отчаянно державшегося за поручни, затягивало все глубже. Он чувствовал давление в ушах, но, к счастью, сохранил ориентацию. Разжав руки, он изо всех сил постарался удалиться от правого борта тонущего судна. В эту минуту он думал только об одном: он должен как можно быстрее отплыть как можно дальше. Если взорвутся огромные судовые котлы, он сварится в кипятке или паре. Эта страшная перспектива придавала ему нечеловеческие силы, он даже не ощущал ледяного холода стихии, в которой находился. Спасательный жилет и воздух, рвавшийся к поверхности из заливаемого водой трюма «Титаника», видимо, уберегли его от водоворота, создаваемого огромной погружающейся массой судна. Его затягивало под воду, но он упорно стремился к поверхности. Сколько мог, Грейси задерживал дыхание, и, когда понял, что дольше не выдержит и вот-вот наступит конец, вода вдруг начала светлеть. То был несомненный признак, что поверхность воды уже близко. Это помогло Грейси преодолеть критический момент, и он вынырнул. Полковник был отнюдь не юноша, ему уже исполнилось сорок пять, и тому, что он сумел так долго продержаться под водой, он, бесспорно, был обязан своей прекрасной физической форме, которую в течение всей жизни целеустремленно поддерживал. Теперь наконец он мог перевести дыхание. Первое, что он увидел, был какой-то предмет, похожий на деревянный ящик. Он тут же ухватился за него, чтобы дать передышку обессиленным мышцам, ловя ртом воздух и чувствуя, что сердце колотится в самом горле.
Едва Грейси пришел в себя, он огляделся вокруг. «Титаника» уже не было. Прямо перед ним всего в нескольких метрах плавали лицом вниз три тела, а справа — еще одно. Он не сомневался, что все эти люди утонули, и решил, что погружавшееся судно, вероятно, затянуло их, как и его, в глубину, но у них были не такие хорошие легкие, чтобы суметь надолго задержать дыхание и плыть под водой. Грейси попытался взобраться на ящик, но соскользнул в воду. В отчаянном бессилии он осматривался вокруг, нет ли каких-нибудь спасательных шлюпок, но тут же понял, насколько бессмысленно на это надеяться — ведь все шлюпки быстро отходили от судна, он видел, как они исчезали во тьме, а последняя была спущена за пятнадцать или двадцать минут до того, как он сам оказался в воде. Но тут вновь забрезжила надежда. Оглядываясь вокруг в поисках более подходящего предмета, чем ящик, с которого он уже дважды срывался, он увидел очертания перевернутой складной шлюпки В и на ней более дюжины людей, судя по одежде — членов команды судна. Полковник, не раздумывая, бросил не слишком надежный ящик и изо всех сил поплыл к шлюпке. Когда он приблизился, никто не подал ему руки, и он с огромным усилием стал сам карабкаться наверх. Только под конец кто-то помог ему.
В своих воспоминаниях полковник Грейси писал:
«В тот момент, когда я оказался на этой перевернутой вверх дном шлюпке, я ощутил безграничное блаженство… После того как спасательные шлюпки отплыли и бросили нас на палубе „Титаника“ и я вдруг почувствовал, что у меня есть шанс избежать страшной судьбы, то есть исчезнуть в ледяной пучине посреди Атлантического океана, я, кажется, на протяжении всей этой ночи доказывал, что, проявив необходимое мужество и физическую силу, особенно в критические моменты, можно не пасть духом и не начать звать на помощь. Самый страшный момент я пережил под водой, когда ко мне еще не пришло второе дыхание и я еще не вынырнул на поверхность… Но и тогда меня не покидали самообладание и уверенность. Если бы я хоть на минуту утратил то или другое, мне не удалось бы избежать смерти и поведать эту историю. Хочу сказать это в ответ на многочисленные вопросы по поводу моих личных ощущений в той опасной ситуации. Чувство страха оказывает на человека очень сильное воздействие. Оно парализует сознание и волю, учащается дыхание, сердце работает на пределе, человек теряет голову, становится беспомощным — и погибает… Но конечно, мужество и сила ничего не стоили бы, если бы не удача. Мне повезло, что я не потерял сознание и не покалечился, а ведь это случалось со многими хорошими пловцами. Мне удалось избежать этого, но до сих пор на теле сохранились шрамы от ударов о какой-то предмет или предметы. Оказывается, у меня была рана на темени, но, пока я не очутился на борту „Карпатии“, я о ней, как и о других ранах, не подозревал. Только там обнаружилось, что у меня воспалились ссадины на обеих ногах и появились синяки на коленях. В течение нескольких дней я ощущал боль во всем теле».
Таковы воспоминания человека, о котором без преувеличения можно сказать, что в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года он пережил свою смерть.
— Когда вы покинули судно? — спросил на нью-йоркском слушании сенатор Смит второго помощника капитана «Титаника» Чарлза Г. Лайтоллера.
— Я его не покидал, — ответил Лайтоллер.
В этот момент в зале заседания возникло почти осязаемое напряжение. Каждый старался не пропустить ни единого слова.
— В таком случае судно покинуло вас? — спросил сенатор.
— Да, сэр.
Спасение Лайтоллера за несколько минут до того, как «Титаник» исчез в пучине, нельзя назвать иначе, как настоящим чудом. Когда носовая часть судна начала быстро погружаться, а огромная масса воды залила ходовой мостик и шлюпочную палубу, он стоял на крыше рулевой рубки и видел большую толпу, пытавшуюся укрыться на корме от надвигавшейся волны. Спустя двадцать три года в своих воспоминаниях об этом моменте он писал:
«Я отлично понимал, что совершенно напрасно следовать инстинкту самосохранения и рваться к корме. Это было бы лишь отдалением конца и продлением агонии. Человек, ставший частью толпы, уменьшает свой и без того ничтожный шанс на спасение. Я отчетливо видел, насколько роковым было бы оказаться среди этих сотен и сотен людей, которые вскоре начнут биться за жизнь в ледяной воде».
Поэтому Лайтоллер повернулся лицом к носовой части и в тот момент, когда волна достигла места, на котором он стоял, бросился в ледяную воду и поплыл к погружающейся носовой мачте. В первые секунды, наполовину парализованный холодом, он хотел ухватиться за «воронье гнездо», которое теперь находилось вровень с поверхностью воды, но сразу понял, насколько опасно держаться за какую-либо часть тонущего судна (то, что вначале полковник Грейси ухватился за поручни, едва не погубило его), и начал отплывать как можно дальше. Неожиданно его со страшной силой, против которой он был совершенно беспомощен, затянуло под воду и прижало к металлической решетке, закрывавшей вход в вентиляционную шахту, расположенную прямо перед первой дымовой трубой. Это был один из больших вентиляторов, выходивших на палубу, шахта которого по своей конструкции напоминала перископ, прикрытый защитной проволочной сеткой. Вентиляторы были повернуты в сторону движения судна, так чтобы в них мог поступать свежий воздух, который через шахты попадает глубоко в трюм. Лайтоллер молил Бога, чтобы железная решетка выдержала давление его тела, иначе вода, засасываемая в тридцатиметровую шахту, потянула бы его за собой. В тот момент, когда он уже прощался с жизнью, из шахты вдруг вырвалась волна горячего воздуха и выбросила его на поверхность. Вероятно, взорвался один из котлов.
Но это был еще не конец мучений Лайтоллера. Едва он успел вдохнуть воздух, как его снова затянуло под воду, и он опять оказался в той же ситуации, что и минуту назад. Как он спасся на этот раз, он сказать не мог, поскольку на какое-то время потерял сознание. Когда он вынырнул, то очутился рядом с перевернутой складной шлюпкой В. Он ухватился за спасательный леер и оглянулся на «Титаник». Носовая часть судна уже исчезла под водой, там же было и основание первой трубы. Под действием огромной тяжести, вызванной большим наклоном, лопнули металлические тросы, которыми была закреплена труба, и эта громадина, весившая десятки тонн, обломилась и упала в воду неподалеку от шлюпки, за которую держался Лайтоллер. Падение трубы вызвало такую волну, что складную шлюпку отбросило почти на тридцать метров. Но одновременно это положило конец мучениям тех, кто в спасательных жилетах боролись за жизнь именно в том месте, куда упала труба. Никто и никогда не сможет установить, сколько их погибло в одно мгновение. Бесспорно одно — среди них был Джон Джейкоб Астор. Его тело, которое через несколько дней подобрало спасательное судно «Маккей-Беннетт», было сильно изуродовано и покрыто сажей. Установить его личность удалось только по платиновому кольцу с большим бриллиантом, монограмме J. J. A. на внутренней стороне воротника да по сумме в 4000 долларов, найденной в кармане. Лайтоллер удержался, и ему в конце концов удалось вскарабкаться на шлюпку.
Тонущий «Титаник» все еще был освещен. Даже в той части, которая уже находилась под водой, в окнах кают и на прогулочных палубах продолжал гореть свет, и сквозь слой воды мерцало фантасмагорическое сияние. Наклон корпуса достиг сорока пяти градусов, носовая часть опускалась все быстрее, а корма задиралась все выше. Неожиданно все огни погасли, и судно исчезло во тьме. Вдруг оно еще раз на одно мгновение озарилось ослепительной вспышкой, и свет погас навсегда. Одновременно раздался раскатистый гром, шедший из трюма. Это срывались с фундамента тяжелые паровые машины и котлы и обрушивались на носовые переборки водонепроницаемых отсеков. Облегченная корма начала резко подниматься, тогда как носовая часть, где к тысячам тонн морской воды добавилась огромная масса сдвинувшихся с места машин и котлов, начала так же быстро погружаться. Трагедия огромного судна завершалась. Пассажир III класса Карл Янсен, все еще стоявший на его палубе, вспоминал:
