Тем временем правительство республики дало понять, что никому не позволит помешать его закупкам оружия. 2 августа Барсиа, министр иностранных дел в кабинете Хираля, попросил немецкого бизнесмена Штурма из Независимой авиационной ассоциации в Берлине продать самолеты, легкие бомбардировщики и бомбы мощностью от 50 до 100 килограммов. Оплата может быть произведена в любой валюте, даже в золоте. Эта просьба объясняет ту особую вежливость, с которой в то время республиканское правительство относилось к Германии (цензура запрещала даже оскорбительное использование свастики в карикатурах), хотя и было известно, что она поставляет оружие его врагам. Немецкий чиновник Швендеман, получивший просьбу, долго не давал прямого ответа. Тем временем германское торговое судно «Усаморо» успело покинуть Гамбург, неся на борту первый груз помощи националистам. «Туристская группа» послала пилотов и техников. В Риме Чиано организовал в итальянском министерстве иностранных дел специальный отдел, чтобы отслеживать помощь националистам.
В интернационализации испанской Гражданской войны был еще один аспект. Так же как 1850-е годы были веком великих послов, 1930-е стали веком великих журналистов. С конца июля в течение двух с половиной лет к югу от Пиренеев можно было встретить самых видных представителей мировой журналистики. Агентства новостей нанимали известных писателей, чтобы те представляли их в испанской войне. Испанцы понимали это и гордились выпавшей на их долю славой. Журналисты много писали об Испании, и часть этих текстов составили блистательные репортажи. Но немало было и таких, из-под пера которых выходили не столько комментарии или репортажи, сколько памфлеты в пользу той или иной стороны. Особенно справедливо это было по отношению к республиканской стороне, ибо департамент печати националистов не обладал даром вызывать энтузиазм у англосаксонских корреспондентов. Многие журналисты со стороны республиканцев время от времени оказывались на линии фронта, обучали испанцев пользоваться пулеметами, организовывали поставки оружия. И именно корреспондент «Таймс» первым указал Комитету антифашистской милиции, что они не выиграют войну, пока не накормят голодающую Барселону.
Примечания1 Мальро стал знаменит в 1934 году после выхода в свет его романа «Условия человеческого существования».
2 Решение Франции о невмешательстве вызвало ссоры и глубокие раздоры во Втором Интернационале, одним из лидеров которого была Испанская социалистическая партия. Так, раскол в Бельгийской социалистической партии (которая в то время входила в правительство) длился до 1940 года.
3 Аттилио Тамаро сообщает, что, несмотря на двукратную просьбу Франко, Муссолини отказывался поставлять вооружение и согласился, лишь когда узнал, что Блюм собирается помогать республике. Но скорее всего, это не было решающим фактором. Канталупо упоминает о трех просьбах, из которых лишь третья была удовлетворена.
4 Ad nauseam (лат.) – до тошноты. (Примеч. пер.)
5 Не стоит и сомневаться, что именно за эту услугу Франко потом предоставил убежище и пенсию фрау Канарис после того, как в 1944 году ее мужа постигла позорная смерть. Иан Колвин считает также, что в 1940 году Канарис в частном порядке посоветовал Франко, как отвергнуть требование Гитлера вступить в войну.
6 Последние данные приводит Тома, националистский историк войны в воздухе. За все время военных действий в Испанию пришло 170 грузовых кораблей, главным образом из Гамбурга.
7 В своей поэме «Ружье в цветах». Революция застала Кемпбелла в его доме в Толедо. Он едва успел спастись сам и спасти свою семью. Позже он стал одним из самых яростных поклонников националистов, хотя и не принимал участия в их боевых действиях.
8 На стороне националистов воевало 20 000 португальцев, меньшая часть из них была обыкновенными призывниками, но большая – добровольцы.
9 В ответ на просьбу генерала Молы, переданную Салазару генералом Понте, Португалия предложила Моле неограниченную поддержку.
10 Вскоре международные левые круги стали испытывать к Салазару столь же острую неприязнь, как и к Франко. Луис Голдинг призывал к бойкоту португальских портов.
11 Виктор Баш – венгерский еврей, крупный ученый, которого дело Дрейфуса заставило примкнуть к либералам.
12 Блюм свидетельствовал, что после заседания кабинета министров 8 августа никаких поставок не осуществлялось. Но похоже, он спутал даты. Позже Ко обвиняли в том, что он передал Испании самолеты, которые в 1940 году пригодились бы самой Франции. Но на самом деле все они были старыми и в 1940 году толку от них не было бы.
Война в Сьерре и Арагоне. – Дуррути. – Первые иностранные добровольцы. – Джон Корнфорд. – Модесто. – Эль Кампесино. – Пятый полк.
В первых числах августа на двух основных полях сражений начала испанской войны наступило относительное спокойствие. В Арагоне линия фронта тянулась на юг от Пиренеев, проходя мимо Хаки, Уэски, Сарагосы, Бельчите, Дароки и Теруэля (все они были в руках националистов), а дальше, как считали «антифашисты», ответственность за нее несла Валенсия. Позиции республиканских войск врезались клиньями на территорию националистов у Тардьенте (там была штаб-квартира колонны PSUC) и Сьетамо, которое взял гарнизон из Барбастро, сохранивший верность республике (оба городка недалеко от Уэски). Штаб основной колонны POUM обосновался в Лесиньене, к северо-западу от Сарагосы, в горах Сьерра-де-Алькубьерре. Вдоль Эбро в Осеро и Пине стояли анархисты Дуррути. На юге в Монтальбане бывший плотник Ортис командовал смешанной группой с преобладанием анархистов. Самой мощной из перечисленных частей была колонна Дуррути, которая подошла к Сарагосе на расстояние штурмового броска. Здесь полковник Вильяльба, командир гарнизона Барбастро и по крайней мере официально командующий всем фронтом, уговорил Дуррути остановиться, опасаясь, что его могут отрезать. Милиция остановилась в виду Сарагосы. «И восемнадцать месяцев огни города продолжали призывно мерцать в ночи, подобно иллюминаторам огромного лайнера», как потом написал Джордж Оруэлл. Линия фронта состояла из выдвинутых вперед частично укрепленных позиций на возвышенностях; в расположенных за ними деревнях стояли примерно по 300 человек.
Карта 10. Наступление республиканской милиции в Арагоне
Такая группа, на вооружении у которой обычно имелось шесть легких полевых пушек и по две гаубицы, практически не поддерживала связи с колонной в другой деревне или на соседнем холме. Например, бойцы PSUC послали из Тардьенте в Барселону грузовик с трофеями. На пути его охрану остановили солдаты POUM и расстреляли как грабителей. Гробы с трупами вернули в Тардьенте. Деревни, через которые проходила барселонская милиция, приобщались к революции. Так, жители Лериды решили спасти от пламени свой кафедральный собор. Дуррути тут же положил конец этим упадническим настроениям. Собор сгорел дотла. Тем не менее склонность Дуррути к насилию вызвала к нему ненависть крестьян Пины (пуэбло неподалеку от Сарагосы), и его колонна, провожаемая молчаливыми проклятиями, была вынуждена оставить эту деревню.
Националисты укрепились на точно таких же позициях, хотя их офицеры старались блюсти воинскую дисциплину. У регулярных частей не хватало энтузиазма, что компенсировалось отсутствием дисциплины и у каталонцев. Но фалангисты были полны такого же яростного боевого пыла, как и их противники. Их сердца наполнились жаждой мщения, когда бомба, сброшенная единственным бомбардировщиком республиканцев, поразила знаменитое изображение Девы Пи-лар Сарагосской, хотя и не взорвалась. Дело было не только в религиозных чувствах. Незадолго до этого святая была торжественно объявлена капитан-генералом города его покровительницей.
В революционных колоннах было несколько групп иностранцев – главным образом немецкие и итальянские эмигранты, коммунисты и социалисты, которые, скрывшись от Гитлера и Муссолини, прибыли на Олимпиаду рабочих в Барселону. Итальянцы организовались в так называемый Батальон Гастоне-Соцци, а немцы под командованием Ганса Беймлера, бывшего депутата рейхстага от коммунистов, – в Центурию Тельмана (в нее входило около ста человек)1. Французы и бельгийцы составили Парижский батальон. Среди них было и несколько женщин. Они не относились к какой-то конкретной политической группировке, хотя среди них и доминировали коммунисты. В конце августа еще одна группа итальянцев из колонны под командованием Карло Россели вступила в бой под Уэской. Первыми английскими добровольцами в Испании были Сэм Мастере и Нат Коэн, два закройщика из Ист-Лондона, которые, приехав во Францию на велосипедах, застали там начало мятежа и сразу же отправились в Барселону. Оба они были коммунистами. В Барселоне Мастере и Коэн организовали центурию, названную в честь английского коммуниста Томаса Манна. Раньше Мастере воевал в Центурии Тельмана2. Тем не менее до сентября она не участвовала в боевых действиях. Первым англичанином, который попал на фронт, оказался Джон Корнфорд, двадцатилетний студент-историк кембриджского Тринити-колледжа, праправнук Чарльза Дарвина и сын Лоренса, профессора античной философии в Кембридже3. Когда в бою под Скиросом погиб Руперт Брук, его так потрясла эта смерть, что через месяц он крестился, взяв себе имя Руперт, хотя, оставаясь практичным интеллектуалом, всегда представлялся как Джон. В свои двадцать лет Конфорд уже считался одним из столпов английской коммунистической партии4. В девятнадцать лет он женился на дочери шахтера из Уэльса. Поэт Корнфорд дважды становился первым на своем курсе историков; он входил в состав комитета по организации Кембриджского профсоюза. Несмотря на жесткость и несгибаемость его коммунистических взглядов, поэтическая натура Корнфорда постоянно давала о себе знать.
