В Швеции, как уже отмечалось, соперничали между собой несколько фашистских организаций. Самой крупной из них считалась «Национал-социалистская народная партия», возникшая из слияния группировок Биргера Фуругорда и полковника Свена Олафа Линдхольма. Независимо от них действовало «Национальное движение единения» Элофа Эриксона. Кризис в этой стране тоже сказался, но правящая коалиция социал-демократов и партии «Крестьянский союз» сумела довольно быстро сгладить его последствия, не допустить социальных бедствий и связанных с ними движений протеста. Вводились правительственные программы строительства новых заводов, что помогало решать проблему безработицы.
Ну а фашисты продолжали внутренние разборки. Два лидера «Национал-социалистской народной партии» грызлись, как два медведя в одной берлоге. Наконец, в 1932 г. Фуругорд одолел Линдхольма, добился его исключения. Тот основал собственную организацию, «Национал-социалистскую рабочую партию». Копировал немцев во всем – свастика, клич «зиг хайль!». Третий предводитель нацистов, Эриксон, резко занялся «еврейским вопросом». Требовал ликвидировать господствующее положение евреев в шведской экономике, в политических партиях. До поры до времени его выпады терпели. Но в 1935 г. Эриксон наехал на семейство банкиров Валленбергов. Это был один из основных столпов, на которых держались промышленность и финансы Швеции. И не только Швеции: Валленберги принадлежали к тайным кругам всемогущей «мировой закулисы». В общем, Эриксон задел их очень неосмотрительно. За «клевету» и «оскорбление» его газету закрыли, а его «Национальное движение единения» только и кучковалось вокруг газеты. Оно развалилось и рассеялось.
У Линдхольма дела обстояли несколько лучше. Он дополнил свастики и «зиг хайль» самыми популярными коммунистическими и социалистическими пунктами – требовал национализации банков и предприятий, участия рабочих в получении прибылей от заводов и фабрик. Добавил требование ввести в государстве корпоративную систему, как в Италии или Португалии. Добавил и подобие нацистских Нюрнбергских законов – чтобы шведские евреи получили статус иностранцев. Благодаря таким лозунгам Линдхольм приобрел некоторое количество сторонников среди рабочих, молодежи. Замышлял даже создание собственных профсоюзов, но сделать этого не сумел.
Зато обошел соперника, Биргера Фуругорда. У него партия захирела, ее члены поставили в вину Фуругорду, что он разругался с Линдхольмом, и в 1937 г. сместили его. Поставили преемником полковника Мартина Экстрема. Тот выдвинул идею объединить все фашистские группировки в Швеции, создать «Национал-социалистский блок». Обратился к Линдхольму, вели переговоры. Но выработать общую позицию так и не сумели. Линдхольм чувствовал себя сильнее, а Экстрем пытался избежать подчинения, объединяться на равных. Кончилось тем, что члены партии Экстрема разочаровались, стали перетекать в Линдхольму или вообще расходились кто куда.
Казалось бы, теперь партия осталась одна. Но… менялась атмосфера в Европе. Нацизм окреп. Становилось ясно: Гитлер нацеливается на войну. А шведские обыватели войны абсолютно не хотели. К нацистам начали относиться осторожно, подозревали в них иностранных агентов. Да и сам Линдхольм не симпатизировал военным авантюрам, опасался их. С 1938 г. он начал отходить от нацистских образцов. Переименовал партию в «Шведское социалистическое объединение», заменил свастику крестом династии Ваза, а «зиг хайль!» – кличем «Швеция для шведов». Но тем самым Линдхольм утратил «бренд», выделявший его из других политических организаций. Его партия стала распадаться.
Кстати, в Швеции можно подметить такую же закономерность, как и в Швейцарии. Руководство нацистской Германии вовсе не намеревалось крушить эту страну. «Мировая закулиса» тоже этого не планировала. Швецию требовалось сохранить нейтральной. Ей предстояло стать морским «окном», через которое в Германию потекут грузы (в том числе из стран противника). Швеция являлась и поставщиком высококачественной железной руды, из нее изготовлялись германские орудия и танки. Для Гитлера были важны дружеские связи с официальным правительством этого государства. Причем шведское правительство от таких связей не отказывалось, охотно развивало сотрудничество. Нужно ли было мешать столь любезному правительству, поддерживать оппозиционные нацистские структуры? Их и не поддерживали, они погибали.
В третьей скандинавской стране, Норвегии, внешняя поддержка стала определяющим фактором. Здесь нашелся и свой «фюрер» – Видкун Квислинг. Он был человеком очень способным, эрудированным. Но при этом довольно бестолковым: разбрасывался туда-сюда и не умел применить своих талантов на практике. Учебные заведения он заканчивал блестяще, с самыми лучшими оценками и характеристиками. Поступил в молодую армию Норвегии (эта страна только в 1905 г. отделилась от Дании). Квислинг быстро продвигался по служебной лестнице, получил чин майора, в апреле 1918 г. был назначен на высокую должность военного атташе при посольстве Норвегии в Петрограде. В 1920–1921 г. служил военным атташе в Финляндии.
Потом он сотрудничал в миссии Нансена, поставлявшей продукты для голодающих в СССР, в 1921—22 гг. ездил по России, организовывал представительства миссии по разным губерниям. Видкун женился на русской, Александре Ворониной, но вынес из пребывания в Советском Союзе стойкую ненависть к большевикам. В Норвегии он занялся политикой, вступил в Крестьянскую партию. По этой линии Квислинг тоже продвигался успешно, избирался в парламент. А в мае 1931 г. Крестьянская партия пришла к власти, и он занял пост министра обороны.
В Норвегии существовали группировки фашистского направления: «Отечественная лига», «Национал-либералы», «Организация крестьянской помощи», студенческие кружки. Но они оставались слабенькими и малочисленными. А в марте 1933 г. на очередных выборах победила Норвежская Рабочая партия. Прежний кабинет ушел в отставку, и Квислингу пришлось оставить министерство обороны. На «рабочих» социалистов он, конечно, обиделся. Считал это шагом в сторону большевизма. Но в это же время нацизм победил в Германии.
Квислинг и раньше бывал у немцев с политическими делегациями. Встречался с представителями гитлеровской партии, и самого его нацисты заприметили. Особенно полезным оказалось знакомство с Альфредом Розенбергом. Существуют версии, что оно завязалось еще давно, в России – Розенберг там родился и вырос. Как бы то ни было, Розенберг стал являлся одним из главных теоретиков гитлеровской партии. Придя к власти, фюрер назначил его руководить Внешнеполитическим управлением НСДАП. В состав управления входило «Бюро иностранной помощи НСДАП» – оно должно было распространять идеи нацизма за рубежом, искать и создавать родственные структуры.
Фигуру Квислинга сочли подходящей, и Розенберг обратился к нему: не желает ли он создать в Норвегии нацистскую партию? Его хорошо знают и в политике, и в армии. Он сможет оторвать и повести за собой часть Крестьянской партии. Из Германии подсобят, средства выделят… Что ж, вчерашний министр обороны оказался не против, загорелся. Собрал 17 мая 1933 г. учредительный съезд, провозгласил создание новой партии «Национальное единение». Восторженно приветствовал события в Германии, резко хаял правящую Рабочую партию и пугал большевиками. Квислинг принял титул «ферера». Но программу постарался разработать свою, оригинальную.
К национал-социализму он добавлял демократические установки. Мало того, ему очень понравился лозунг, который в России выдвигали в гражданской войне «зеленые», антоновцы, махновцы, мятежники Кронштадта – «Советы без коммунизма». Квислинг сделал этот лозунг программным. А в качестве духовной опоры пытался опереться на традиции языческой Скандинавии. Говорил о возрождении «духа викингов», «героического общегерманского прошлого». А требовалось это для будущего, для «Великой Норвегии». В качестве эмблемы был взят крест со щита викингов, желтый на красном поле. Боевые отряды при партии получили название «Хирд» – так назывались дружины скандинавских конунгов. Формировалась и молодежная организация «Смайлхирд» – «Юная дружина». Дошло до того, что ферер Квислинг принялся сочинять себе родословную от древнего языческого бога Одина.
Но дружины-то создавались на немецкие деньги, а партийные дела сразу пошли наперекосяк. Квислинг развернул переговоры с организациями, которые считал близкими по духу – «Отечественной лигой», «национал-либералами» и др. Не тут-то было: объединяться они не желали. К «Национальному единению» согласились примкнуть только три студенческих группировки. Квислинг выдавал форму, это привлекало! На первых выборах после образования партии, осенью 1933 г., нацисты смогли получить только 28 тыс. голосов.
Однако и дальнейшие попытки развернуть партию в широкое движение не имели успеха. Как выяснилось, в армии Квислинг не заслужил никакого уважения, среди офицеров его сторонниками оказались единицы. Да и в Крестьянской партии его авторитет оказался сомнительным. В общем, Розенберг сделал ставку на пустозвона (что неудивительно – подобные черты были близки самому Розенбергу). В Крестьянской партии выход Квислинга из ее рядов расценили как раскольничество и к тому же глупость. Переходить к «фереру» почти никто из прежних единомышленников не пожелал.
