радиоантенну и попытался установить связь с «Иваном Киреевым». Ответа не было. На наши красные ракеты тоже не последовало никакой реакции. Весь экипаж должен быть на борту. Наверняка нас кто-то заметил. В бинокль я не видел на палубе ни одной живой души. Что там происходит?
Только в установленное время, в 6 вечера, мы связались по радио с кораблем. Тогда-то выяснилось, что они не видят никакой возможности забрать нас. Ища выход из безвыходной ситуации, Боярский предложил, чтобы мы сами дошли пешком до мыса Желания. У Виталия и Николая это не вызвало никаких возражений; даже не взглянув на карту, чтобы узнать, как далеко придется идти, они принялись упаковывать в рюкзаки самые необходимые вещи: Николай – образцы растений, а Виталий – радиопередатчик.
«Марш смерти, – сказал Евгений. – Но, думаю, мы справимся». Я еще раз взглянул на карту. Идти предстояло больше 40 километров через горы, курумы, реки и расщелины, заполненные рыхлым снегом. Совершенно незнакомая местность! Константин в своих резиновых сапогах сел рядом со мной. Он, безусловно, пошел бы с Евгением, но было видно, что его терзают сомнения. Он посмотрел на нас. Мы с Джорджем категорически отказались. После долгого обсуждения все согласились, что этот план бредовый. Русские сказали, что, если мы не пойдем, они тоже не пойдут. Мы были готовы их обнять – после совместного пребывания на острове мы стали сплоченнее. У Стаса, матроса с «Ивана Киреева», не было подходящей обуви, некоторые из нас получили травмы: короче, добром это не кончилось бы. Теперь возникла новая ситуация. Поскольку надежды на судно очень мало, мы с Джорджем обсудили возможность использования резервного фонда, чтобы вызвать вертолет из Диксона. В конце концов мы решили подождать очередного сеанса связи с «Иваном Киреевым» в 11 часов вечера. Добившись разрешения воспользоваться радио, Джордж дал понять, что мы будем следить за погодой и, если погода окажется благоприятной, надеемся на еще одну попытку выслать за нами плашкот. По счастью, на том конце связи тоже так думали. Я спросил, могу ли я поговорить с Гавронским, так как нам было сказано, что партия Ледяной Гавани находится на борту. Когда после всех перебоев в связи Евгений, тщательно подбирая слова, перевел нам содержание разговора, я понял наконец, что те всё еще остаются в лагере на берегу. Эта новость подняла нам настроение и отогнала чувство тоскливой безнадежности, овладевшее обитателями хижины. Мы могли спокойно лечь спать. Русские залезли в свои мокрые ватные спальники, а Стас, щеголявший в собранной с миру по нитке одежде, решил провести у костра всю ночь. Зайти внутрь он отказался. Еле живой от усталости, я лег спать в начале двенадцатого и сразу уснул.
5 сентября 1995 года, вторник
Вчера все легли спать рано. Никто не стоял на вахте, но Стас Богушевич всю ночь провел снаружи рядом с хижиной. Он валился с ног от усталости. В 8 часов утра Евгению наконец удалось уговорить его лечь во всё еще мокрый спальный мешок, и он сразу же уснул. Ночью шел снег. Весь залив и прилегающие горы покрыты инеем, и над землей нависают странные линзовидные облака. Евгений говорит, что в 1993 году в это время всё северное побережье уже лежало под толстым слоем снега.
Во время следующего сеанса радиосвязи, в 9:30 утра, мы получили указания разделиться на две группы и отправиться вдоль побережья на поиски подходящего места для высадки. Евгений и Константин пошли в сторону мыса Петровского, а Николай и Виталий исчезли в направлении реки Снежной. Я остался в хижине, чтобы упаковать оставшиеся вещи и вытащить наружу коробки и мешки. После вчерашнего фиаско я упаковал все ценные вещи в водонепроницаемые пластиковые пакеты. Через час Николай и Виталий вернулись. Рядом с рекой, в полукилометре на северо-запад, они нашли подходящее место. Теперь нужно было перенести туда весь багаж. Джордж отправился на поиски длинного шеста, чтобы можно было повесить на него наши сумки и ящики и нести вдвоем на плечах. Наши русские коллеги взяли только личные вещи и оставили спальные мешки, инструменты и кухонную утварь, чтобы можно было сразу подняться на борт.
С острова нас забрали так же быстро, как высадили 11 дней тому назад. На борту «Ивана Киреева» мы в своей провонявшей одежде попали в удушливую жару. Наспех поев, поскольку было как раз время обеда, я удалился в сауну, чтобы пропотеть и помыться. После этого я заперся в своей каюте еще на час, чтобы восстановить душевное равновесие. Только после этого я смог расспросить тех, кто оставался на борту, о том, что сейчас происходит в Ледяной Гавани. Предполагалось, что раскопки в Ледяной Гавани будут продолжаться до сегодняшнего дня, но ничего определенного никто сказать не мог, поскольку связи с ними не было уже пять суток. У «Ивана Киреева» ушла почти неделя, чтобы пройти расстояние, которое он в обычных условиях преодолевает за 12 часов. Из-за шторма кораблю пришлось четыре дня простоять у мыса Желания. А когда погода наконец наладилась, одному из членов команды потребовалась экстренная медицинская помощь. По счастливому стечению обстоятельств, рядом проходил российский патрульный сторожевой корабль «Иртыш». Пациента перевезли к военным, где судовой врач благополучно удалил ему аппендикс.
В сумерках, когда в каюте Боярского произносились тосты в честь нашего благополучного возвращения, мы миновали мыс Вилькицкого. Было совершенно очевидно, что мы не будем сходить здесь на берег. А что если Кравченко был прав? И тот холм на мысе Вилькицкого, на котором лежал череп белого медведя, это и есть могила Виллема Баренца? Представится ли нам когда-нибудь возможность это выяснить? Завтра, если всё пойдет по плану, мы вернемся в Ледяную Гавань. Мне не терпится узнать, как там идут дела.
ДОПОЛНЕНИЕ
ОТКРЫТИЯ ДМИТРИЯ КРАВЧЕНКО
Толчком для новоземельских экспедиций 1990-х годов послужили открытия, сделанные в конце 1970-х годов Дмитрием Кравченко. В 1979 году экспедиции под его началом удалось обнаружить обломки корабля, обследовать значительную часть остатков зимовья и установить место предполагаемого захоронения Виллема Баренца и Класа Андриса.
В экспедиционном отчете Кравченко так описывал найденное им место погребения на мысе Вилькицкого, расположенном приблизительно в 5 километрах к западу от мыса Карлсена, самой северной точки Новой Земли: [64]
«Мыс Вилькицкого отстоит к западу от мыса Карлсена и отделен от него заливом Медвежат. На юго-западной стороне мыса был обнаружен гурий, расположенный
