Проснувшись, мы увидели, что погода испортилась: дул сильный ветер и шел дождь. Заплатка из полиэтиленовой пленки, которую установил Джордж, справлялась со своей задачей прекрасно: сегодня я проснулся в сухом спальнике. В условленное время, в 9:30 утра, мы поговорили с «Иваном Киреевым». И они снова не смогли сказать нам ничего определенного: они сделают всё от них зависящее, чтобы забрать нас. Они по-прежнему стоят на якоре рядом с мысом Желания. Переговоры велись на русском, а к тому же Виталий и Николай сидели рядом с рацией, поэтому я мало что разобрал. Виталий сообщил им, что у нас кончился хлеб. А в ответ: «Вас не слышно. Повторите еще раз». Почти 10 минут мы все сидели вокруг рации, слушая треск электричества и неразборчивое бормотание. После подобных сеансов связи нам с Джорджем бывает очень трудно добиться, чтобы кто-нибудь перевел нам содержание разговора в деталях. Виталий понимает только по-русски, а Николай вообще молчит, если мы его не спрашиваем. В такой ситуации невозможно быть в курсе событий. После настойчивых расспросов я выяснил, что сегодня корабль точно не придет.
«В прошлый раз нам говорили, что капитан спит, или что Боярский спит, или что он только что отправился на полярную станцию, – раздраженно заметил Джордж. – При таком волнении, как сейчас, вполне возможно добраться до берега на надувном «Зодиаке». Когда нас забирали с Зеландского Дозора, условия были гораздо хуже».
Огорченные, мы сели завтракать вчерашним гороховым супом. Чтобы добавить остроты, мы сдобрили его порцией пасты из красного перца. Запас этой пасты мы захватили с собой из Нидерландов – с ее помощью можно спасти почти любое пресное или неудавшееся блюдо. Русские от нее без ума. Они кладут ложку с горкой на миску супа, а потом, не моргнув глазом, едят. Мы просидели в хижине весь день. Снаружи непрерывно шел дождь: более мерзкой погоды трудно себе представить. Все вещи пропитались влагой и совсем не сохнут. Хижина сейчас скорее напоминает овчарню. Она насыщена острым запахом людей, долгое время проведших взаперти в сыром и тесном помещении. Наверное, такой же крепкий дух стоял 400 лет назад и в Благохранимом доме… И снова приходится ждать. Когда нам надо поговорить с Николаем или Виталием, мы просим Евгения быть нашим переводчиком. Константин бойко говорит по-немецки. Он очень душевный человек, без всякого фанфаронства или высокомерия. Вместе с Евгением он уже много лет участвует в раскопках и полевых исследованиях в Российской Арктике. Он рассказал, что в прошлом году они раскапывали поселения эскимосов на Чукотке, рядом с Беринговым проливом. В подземных хранилищах, устроенных в вечной мерзлоте, они обнаружили прекрасно сохранившуюся замороженную кровь и тюленье мясо, которые пролежали там несколько сотен лет. Казалось, он специально рассказывал мне об этом, чтобы привлечь на нашу сторону фортуну; как если бы у нас еще оставались шансы найти могилу Баренца. Хотя наши наставники по части археологии всегда учили нас, что отрицательный результат – это тоже научный результат, на меня нахлынуло чувство разочарования. Возможно, причиной тому – при всей моей наивности – мое открытие, сделанного в первый день, которое вселило в меня уверенность, что могила где-то рядом с хижиной. Джордж смотрел на это по-другому: «Послушай, – сказал он. – Поскольку мы тщательно прочесали берег между мысом Варнека и мысом Марии, искать здесь не имеет смысла. Никто не станет этого делать, ты согласен?» Мы еще раз взяли карту и убедились, что тщательно обследовали всё побережье. Единственное, что вызывало у нас сомнения, – это столб с надписью BAR, который, если верить Кравченко, должен быть где-то на берегу к западу от нас. Но надежды на то, что мы еще успеем туда попасть, очень мало.
Ержи Гавронский проверяет металлоискателем поросший мхом участок берега в заливе Иностранцева. Август 1995 года. Фото автора
Во второй половине дня Евгений подобрал на берегу деревянную чурку и занялся резьбой. Через несколько часов работа была закончена. У него вышло нечто вроде кельтского креста, который, на мой взгляд, напоминал скорее немецкую медаль. В полном соответствии со своим увлечением эзотерикой, он объяснил, что это древний универсальный символ жизни и гармонии. Услышав это, Джордж только пожал плечами. Мне было приятно, когда Евгений подарил его мне на память. Вечером мы доели то, что осталось со вчерашнего дня. Это наша последняя еда на сегодня. В ящике с провизией показалось дно. Придется нормировать порции.
Джордж решил привести в порядок оружие. Он уже раз чистил и смазывал ружья в начале недели, но все обращаются с ними так небрежно, что они уже снова успели заржаветь. Вот опись нашего арсенала:
• Два охотничьих ружья «Байкал» 12-го калибра
• Винтовка «Ремингтон» калибра 5,6 миллиметра
• Два металлических пистолета-ракетницы с щедрым запасом патронов
• Десять ручных сигнальных ракет (30-сантиметровый картонный цилиндр с двумя металлическими колпачками; русские зовут их «Катюши»)
• Два пластмассовых контейнера с сигнальными дымовыми шашками западного производства
После двух часов усердной работы Джордж объявил со своим лейденским акцентом: «Ну, вот теперь порядок. Пусть только эти лохматые полярные негодяи попробуют сюда сунуться». Весь арсенал был начищен до блеска. Но через полчаса два ружья снова валялись в грязи.
В 6 вечера мы связались по радио с нашим судном. Сообщение нас изрядно озадачило. Виталий сказал, что партия Ледяной Гавани покинула Благохранимый дом и вернулась на борт. Я переспросил Евгения, правильно ли я понял, и, когда он нам это подтвердил, мы с Джорджем повалились на свои спальники, лишившись дара речи. Неужели они пробыли в Ледяной Гавани всего три или четыре дня? Выходит, что мы вернемся домой без всякого результата. Я попробовал себе представить, как тяжело сейчас у них на душе. В это невозможно было поверить. Тем временем Виталий вырезал на внутренней поверхности двери название и дату нашей экспедиции: МАКЭ 1995, 25/VIII – ¥. А ниже – все наши имена. Если бы он прожил здесь всю зиму, думаю, он превратил бы Благохранимый дом № 2 в православный собор.
К вечеру погода нас утешила: дождь прекратился, и снова можно было собраться у костра. Ночь была ясной, но заметно похолодало. Холмы, окружавшие залив, были покрыты инеем. Очень скоро всё вокруг нашей хижины тоже станет белым. Ужин никто не готовит. Еда закончилась. Мы просто пойдем и ляжем спать.
