3 Налеты привели к тому, что во всех кварталах Мадрида были созданы домовые комитеты. Дежурные, услышав сигналы сирен, заставляли всех спускаться в подвалы. В комитеты поступали также распоряжения правительства о сохранности домов и о защите против мародеров. За этим последовало создание специальных полицейских сил, возглавляемых социалистами и коммунистами. Местные отделения коммунистической партии организовали рабочие группы, которые закрашивали синим уличные фонари и следили за светомаскировкой. Но в это время года обеспечить ее было нелегко, так как при закрытых занавесях в помещениях становилось нестерпимо жарко. Жители получали указания не оставаться в комнатах, выходящих на улицы, а находиться со свечами во внутренних помещениях. Это стало обычным для жителей стран Западной Европы во время Второй мировой войны. Эти налеты на Мадрид стали первыми воздушными ударами такого рода.
Дипломатические битвы августа 1936 года. – На пути к пакту о невмешательстве. – США держатся в стороне. – Уловки Италии. – Хитрости Сталина. – Розенберг в Мадриде и его миссия. – Отношение Германии. – Комитет мистера Идена.
На военном поприще дела у республики складывались не лучшим образом, и дипломатические события августа стали сигналом к отступлению. 3 августа Шамбрэн, французский посол в Риме, представил Чиано план его правительства по введению политики невмешательства. Чиано пообещал внимательно изучить его. Британия, едва только появилась эта идея, одобрила ее в принципе. В тот же день немецкий крейсер «Германия» бросил якорь в Сеуте. Адмирал уединился за ленчем с Франко, Лангенхаймом, Бернхардтом и Бейгбедером. Эскорт фалангистов приветствовал их криками: «Хайль Гитлер!» На следующий день, 4 августа, Франсуа-Понсэ, французский посол в Берлине, передал план о невмешательстве Нейрату, который ответил, что Германия не испытывает необходимости в таких декларациях. Тем не менее он был готов обсудить вопрос, с тем чтобы Гражданская война в Испании не распространилась по всей Европе. Предполагалось, что участницей этих переговоров будет и Россия. Нейрат добавил, что ему известно о поставках французских самолетов республиканцам. Франсуа-Понсэ ответил, что и немцы точно так же снабжают националистов. В Москве французский посол сделал аналогичное предложение советскому правительству. 6 августа Чиано, проконсультировавшись с Хасселем, немецким послом в Риме, сказал, что Италия в принципе согласна с французским планом. Но он уточнил о необходимости «проверить все собранные средства» с обеих сторон, создать план включения в эту схему всех стран и установить надежный контроль. В тот же день советская газета «Правда» сообщила, что рабочие уже собрали 12 145 000 рублей в помощь Испании. Но само советское правительство, как и итальянское, согласившись с французским планом невмешательства «в принципе», попросило Португалию присоединиться к группе государств, поддерживающих план, и потребовало, чтобы «некоторые государства» – то есть Германия и Италия – немедленно прекратили оказывать мятежникам помощь. Тем не менее 7 августа Франсуа-Понсэ вернулся на Вильхельмштрассе (а Шамбрэн в Палаццо Киджи) с наброском декларации о невмешательстве, уже одобренной Британией, Бельгией, Голландией, Польшей, Чехословакией и Россией, которая запрещала прямые или косвенные поставки военных материалов и самолетов. Нейрат сказал, что это будет трудно осуществить без введения блокады. В тот же день в Лиссабоне послы Англии и Франции попросили Монтейру, португальского министра иностранных дел, присоединиться к пакту о невмешательстве. Тот, как и Чиано, пообещал.
Все это время французская граница была открыта для поставок помощи республике. Но 8 августа французский кабинет министров изменил свою политику. Коммюнике сообщало, что с 9 августа приостанавливается весь экспорт в Испанию военных материалов. Объяснялось, что такой подход отвечает «практически единодушному одобрению», полученному в ответ на предложенную правительством идею невмешательства. На деле же за день до коммюнике сэр Джордж Клерк, английский посол, выдвинул Дельбосу едва ли не ультиматум. Если Франция не прекратит поставки военного снаряжения в Испанию, из-за чего может последовать война с Германией, Англия будет считать себя свободной от обязательства оказать помощь Франции, как оговорено в Локарнском договоре. К тому же адмирал Дарлан вернулся из Лондона с плохими вестями. Он виделся со своим старым другом адмиралом лордом Чатфилдом, который сказал, что нет никакого смысла искать неофициальные подходы к правительству через сэра Мориса Хэнки и Франко – хороший патриот Испании. Кроме того, Адмиралтейство было «неприятно поражено» сообщениями об убийствах испанских морских офицеров. Дарлан сообщил, что Англия ни в коем случае не будет содействовать французской помощи республике. Опасения вступить в конфликт с Англией и были той причиной, по которой французский кабинет министров решил изменить свое решение. Блюм горько сожалел об этом отступлении. Он был на грани решения подать в отставку, но Ориоль и Фернандо де лос Риос (с помощью Хименеса де Асуа он исполнял обязанности испанского посла в Париже) убедили его не делать этого. Ведь в любом случае для республики будет лучше иметь расположенное к нему, чем враждебное правительство1. 9 августа Блюм, несмотря ни на что, был восторженно встречен огромной митингующей толпой на Сен-Клу, которая скандировала: «Оружие для Испании!», а самолеты выписывали дымом слово «Мир» в синем летнем небе воскресного дня. И социалистические и коммунистические лидеры французских профсоюзов поддерживали ту политику, которую требовал народ. И социалист Жуо, и Торез (как и английские коммунисты) как один заявили, что «для сознательных рабочих не может быть нейтралитета». Как только поставки оружия были запрещены, тут же начался сбор средств для приобретения одежды, продуктов и медикаментов в помощь республике. На деле французские самолеты продолжали поступать в Испанию через те страны, которые не участвовали в политике невмешательства. И все то время, пока Пьер Ко продолжал оставаться министром авиации (до июня 1937 года), ремонтные мастерские во французских аэропортах обслуживали республиканские самолеты. Эти нарушения политики невмешательства официально объяснялись «навигационными ошибками».
Пока Блюм выступал на Сен-Клу, советник немецкого посольства в Лондоне вкрадчиво заверял Форин Офис, что «из Германии не поступают и не будут поступать никакие военные материалы». Тем не менее в тот же день американский консул в Севилье отметил прибытие десяти новых бомбардировщиков «савойя» из Италии, восемнадцати немецких «юнкерсов», шести истребителей и шести зениток – вместе с двадцатью итальянскими летчиками и тридцатью немецкими. Германский консул в Севилье предупредил Вильгельмштрассе, что эти немцы не должны появляться на улицах в военной форме, поскольку их немедленно узнавали и встречали «шумными овациями». Один «юнкере» совершил вынужденную посадку на территории республики, где его тут же задержали вместе с экипажем. На следующий день немецкий посланник в Мадриде Швендеман, получив инструкцию из Берлина, потребовал его немедленного освобождения. Испанское правительство ответило отказом. 12 августа Нейрат заявил Франсуа-Понсэ, что, пока испанцы не освободят самолет («обыкновенная транспортная машина»), Германия не станет придерживаться условий пакта о невмешательстве. 13 августа Португалия в принципе одобрила политику невмешательства, особо оговорив для себя свободу действий, если расширение войны представит угрозу для ее границ.
Правительству Соединенных Штатов тоже пришлось определить свое отношение к испанской войне. 5 августа государственный секретарь Корделл Холл довел до всеобщего сведения (хотя без публичного оповещения), что американское правительство одобряет жесткую политику невмешательства. 10 августа авиационная фирма «Гленн Мартин компани» осведомилась, как правительство отнесется к продаже восьми бомбардировщиков республике. Государственный секретарь ответил, что «эта сделка не соответствует духу правительственной политики». Затем госдепартамент проинструктировал Боуэрса, американского посла в Испании: ему надлежит отказаться даже от предложения о посредничестве, с которым к дипломатическому корпусу в Сен-Жан-де-Люс обратился посол Аргентины. 20 августа правительство США не приняло и предложение Уругвая о посредничестве государств Америки2. А тем временем Мексика, единственная из всех государств мира, начала открыто поставлять оружие республиканцам. В начале сентября президент Карденас публично заявил, что он уже отправил 20 000 семимилимметровых ружей и 20 миллионов патронов испанскому правительству.
Франция и Англия продолжали добиваться введения политики невмешательства. 15 августа, после того как поступили новости о полете английского самолета из Кройдона в националистскую Испанию, Британия запретила экспорт военных материалов в Испанию. 17 августа Нейрат вручил ноту Франсуа-Понсэ, в которой требовал посодействовать освобождению «юнкерса». Кроме того, все государства, имеющие военную промышленность, должны были взять на себя сходные обязательства прекратить военные поставки в Испанию; Нейрат предложил, что такое запрещение должно распространяться и на участие добровольцев. Чиано тоже обратил внимание Шамбрэна, французского посла в Риме, на этот последний пункт, но пообещал, что еще до рассмотрения этого вопроса и проблемы с фондами Италия запретит экспорт оружия. Такая внезапная перемена политики удивила француза. Она была бы весьма желательна, пусть даже немецкий посол в Риме дал понять, что «оповещать об этом мы не будем». 20 августа Вель-чек сообщил в Берлин, что дальнейшая затяжка с соглашением о невмешательстве плохо скажется на положении мятежников, ибо в таком случае Блюм будет вынужден оказать неограниченную помощь испанскому правительству. А вот адмирал Редер на следующий день письменно предложил Гитлеру альтернативу: или Германия, пусть даже рискуя войной, оказывает Франко куда более масштабную помощь, чем сейчас, тем самыми готовя немецкую армию к мировому конфликту, – или устраняется и предоставляет националистов их собственной судьбе. Нейрат же продолжал уламывать Гитлера согласиться с политикой невмешательства. Было совершенно ясно, что поток людей и военного снаряжения не только продолжается, но и возрастает. 24 августа, хотя в Мадриде пока так и не решили судьбу «юнкерса», Германия подписала декларацию, предложенную Францией3.
