Заключение
Выше я много раз упоминал о моих братьях и сестрах, значивших в моей жизни так много. Сейчас я вновь вернусь к рассказу об их жизни.
Прежде всего я хочу рассказать о так рано покинувшем нас брате Вильгельме. О том, как сложилась его жизнь в чужой стране, куда он приехал, не имея в ней ни каких-либо знакомств, ни рекомендаций, не обладая сколь-нибудь серьезными средствами, как он достиг там столь высокого положения и заслуженного почета, подробно рассказал в своей книге известный английский писатель мистер Пол. Многие иностранцы, включая и немцев, находили свое счастье и делали состояние в Великобритании, но все это было большей частью основано на счастливом стечении обстоятельств или на одном конкретном изобретении, выгодном в материальном плане. Вильгельм сделал гораздо больше. Он заставил общественное мнение страны превозносить его уже при жизни и, что удивительно, даже больше после смерти как одного из лидеров, которому она обязана бурным развитием своей промышленности и широчайшим распространением и применением новых научных знаний. Неутомимый Вильгельм практическим трудом и общественной деятельностью в различных ассоциациях постарался довести английскую технику до высот современной физической науки, и надо отдать англичанам должное, что они без оговорок признали это за иностранцем. Поддерживали его в этом братья, связь с которыми не прекращалась ни на миг, и очаровательная супруга мисс Гордон, которая, происходя из почтенной шотландской семьи, помогла Вильгельму занять в английском обществе подобающее положение.
Вильгельм скончался 19 ноября 1883 года, на шестидесятом году жизни, после медленно и долго развивавшейся сердечной болезни, на которую он долгое время не обращал внимания. Неожиданная, почти скоропостижная смерть застигла его в самый разгар жизнедеятельности. Вильгельм был осыпан всеми почестями, какие только возможны в Англии для ученых и техников. Его многократно избирали президентом основных научно-технических обществ, кроме того, он был первым председателем созданного им Общества телеграфных инженеров и электротехников. Все эти общества присудили ему самые высокие свои награды, университеты Кембриджа и Оксфорда дали ему степень почетного доктора, королева Англии пожаловала ему рыцарство, и он стал называться на английский манер сэр Уильям Сименс. Его смерть вся Англия оплакивала как национальную потерю, и об этом говорили все газеты. Его со всеми почестями погребли в Вестминстерском аббатстве. Спустя год после его смерти при личном участии ведущих британских ученых и инженеров была проведена официальная церемония открытия и освящения церковного окна, которое в его честь поставила научно-техническая общественность страны. Его убитая горем жена удалилась в замечательное поместье Ширвуд, недалеко от Кембридж-Уэльса, которое оставил ей заботливый муж, и там оплакивала свою потерю. Все братья (а я, для которого Вильгельм был больше чем братом, в особенности) восприняли его смерть как жестокий удар. Прошедшее с той поры десятилетие несколько смягчило боль, но не стерло ее.
Два других моих брата, Ганс и Фердинанд, решили заняться сельским хозяйством. Ганс позже посвятил себя сельскохозяйственной технике и взял в эксплуатацию винокуренный завод в Мекленбурге. Это не принесло ему золотых дворцов, зато дало возможность не только влюбиться, но и жениться. После вступления в брак он с моей помощью приобрел производивший бутылки стекольный завод недалеко от Дрездена, которым управлял до самой смерти в 1867 году. Фердинанд и сейчас живет в своем поместье Пионтек в Восточной Пруссии. В 1856 году он вступил во второй брак, и теперь одна из двух его дочерей является женой моего сына Вильгельма. Несколько лет назад она подарила мне первого внука.
Брат Фредерик в 50-е годы активно помогал Вильгельму в работах по улучшению его регенеративного парового двигателя[263] и испарителя. В 1856 году ему в голову пришла замечательная идея использовать регенеративную систему, тогда еще весьма далекую от совершенства, в металлургии, в частности в доменных печах. Оформив, частично самостоятельно, частично вместе с Вильгельмом, в нескольких странах ряд патентов на новую модель регенеративной газовой печи, он при поддержке старшего брата открыл завод по их производству. Для того чтобы наладить подобное производство в Германии и в Австрии, он сразу после женитьбы в 1864 году перебрался в Берлин. В 1867 году, после смерти нашего дорогого брата Ганса, он принял на себя управление его стеклянным заводом, на котором благодаря незаурядному таланту техника и неукротимой энергии довел производство до совершенства. Использовав в производстве свои регенеративные системы, он придал новый, весьма мощный импульс развитию металлургии, а еще больше – стекловарения[264]. Недавно он передал дрезденский завод и относящиеся к нему небольшие чешские фабрики акционерному обществу, поскольку не видел в них уже больше простора для своей изобретательской деятельности. Сейчас он усиленно занимается усовершенствованием своих регенеративных систем и внедрением их в производство стали. Кроме того, с их помощью ему удалось усовершенствовать такую, казалось бы, далекую от всего этого область, как газовое освещение: его газовые лампы, оборудованные системой предварительного нагрева, при том же расходе газа имеют значительно большую светимость. Таким образом, он успешно выступил в деле борьбы электрического и газового освещения на стороне последнего, что, однако, никак не сказалось на наших братских отношениях. После смерти Вильгельма он взялся за продолжение тех инженерных дел, которыми тот занимался, и теперь вполне успешно их ведет. Обаятельная жена и целая армия прелестных детишек будут, надеюсь, еще много лет доставлять ему счастье и стимулировать к дальнейшей активной деятельности.
Карл нашел в России наилучшее поле для проявления своих способностей. Удачно налаженная им здесь деятельность наших крупных компаний принесла всей фирме немалую славу и значительный капитал. Но когда в 1867 году наш контракт на обслуживание российских телеграфных линий истек и правительство взяло его в свои руки, значимость санкт-петербургской компании сильно упала. В то же время сильно захворала жена Карла, и врачи настоятельно советовали ей срочно сменить климат. Тогда он переехал с семьей в Тифлис, где открыл филиал компании и взял в управление уже сильно выросшее кедабекское дело. К сожалению, несмотря ни на что, состояние его жены продолжало ухудшаться. Не помогло даже длительное проживание сначала в Вене, а потом в Берлине, где она и скончалась в 1869 году, оставив мужу одного сына и двух дочерей. Тогда я предложил Карлу остаться в Берлине и принять участие в управлении берлинской компанией. Мы оба были тогда вдовцами и как раз планировали построить для нас общий дом, когда Вильгельм попросил Карла помочь ему в Англии. Он согласился и вплоть до 1880 года жил в Лондоне и руководил вместе с Вильгельмом делами «Братьев Сименс». Как и в Санкт-Петербурге, Карл проявил себя там настоящим деловым человеком, прекрасным организатором и руководителем крупных предприятий. Под его руководством наш завод в Чарльтоне, близ Вулвича, был значительно расширен, выросла кабельная фабрика, а при ней был построен завод по очистке гуттаперчи. Но после нескольких лет проживания в Лондоне здоровье Карла, до того довольно крепкое, под воздействием сырого английского климата неожиданно пошатнулось. К тому же дети его все более тосковали по своей родной России. Поэтому в 1880 году Карл вернулся с ними в Санкт-Петербург, где опять занялся делами компании, которую довольно скоро вновь довел до цветущего состояния. Его дочери вышли в России замуж, а сын помогает управлять компанией, насколько ему позволяет серьезная глазная болезнь, которой он страдает. Здоровье же самого Карла после отъезда из Лондона полностью восстановилось. Он сам и его фирма, занимающаяся теперь главным образом устройством электрического освещения и строительством линий электропередачи, пользуются в России колоссальным уважением и имеют замечательную репутацию.
Младшие из братьев, Вальтер и Отто, оба умерли в Тифлисе и похоронены там в одной могиле. Как я уже говорил, Вальтер погиб, упав с лошади. Он был приятным, статным мужчиной с замечательными манерами, что сделало его на Кавказе весьма популярным человеком, а в отношении братьев он всегда являл собой пример самой трогательной преданности. Отто скончался через несколько лет после него. Его подвело слабое здоровье, о котором он к тому же часто забывал заботиться. Он был храбрым, талантливым человеком, но, к сожалению, не обладал необходимым самообладанием и твердостью характера и по этой причине часто доставлял нам, старшим братьям, поводы для беспокойства. В Лондоне, где под руководством Вильгельма Отто получал техническое образование, он подхватил серьезное заболевание легких, и мы решили отправить его на хорошем парусном судне в кругосветное путешествие, надеясь, что это его оздоровит. В пути он быстро оправился и в Австралию прибыл, судя по всему, уже вполне здоровым. Тут он не смог противостоять соблазну присоединиться к экспедиции, планировавшей пересечь через пустыню весь материк в поисках следов пропавшего путешественника Лейхгардта[265]. Но он был еще слишком слаб и чуть не погиб в пустыне от открывшегося кровяного кашля. Когда после многих подобных приключений он вернулся в Лондон, мы отправили его на Кавказ, который считался лучшим местом для излечения легких. И действительно, продолжительное пребывание в Кедабеке совершенно его восстановило. После внезапной гибели Вальтера Отто принял на себя его обязанности. В доме губернатора Кавказа, князя Мирского, он познакомился с вдовой погибшего во время Крымской войны брата князя и тут же в нее влюбился. К сожалению, счастье их было недолгим: Отто умер спустя всего несколько лет.
