Сам Лоу, человек импульсивный, в чрезвычайной и напряженной ситуации действовал очень разумно. Из его показаний в Нью-Йорке:
— Всех пассажиров из нашей шлюпки, их было около пятидесяти, я равномерно распределил по четырем другим. Потом попросил добровольцев вернуться со мной к месту гибели судна. Вот тогда я и обнаружил итальянца. Он сидел на корме шлюпки, и на голове у него был платок. Думаю, что он был одет и в юбку. Я сорвал с него платок и увидел, что это мужчина. Он очень заторопился пересесть в другую шлюпку, тогда я схватил его и швырнул туда.
Сенатор удивленно спросил:
— Вы швырнули его в шлюпку?
— Да, — ответил Лоу искренне, — потому что он и не заслуживал лучшего обращения.
Сенатор Смит задал еще один вопрос:
— Когда вы это делали, вы употребили какие-нибудь резкие выражения?
— Нет, сэр, — ответил Лоу, — я не сказал ему ни слова.
У пятого помощника Гарольда Лоу в ходе нью-йоркского расследования возникли проблемы не только в связи с его лексиконом, которым он якобы пользовался в ту роковую ночь. Было еще и другое. В то время на Соединенные Штаты накатывались волны итальянских переселенцев, и американцы и англичане относились к ним с пренебрежением и подозрительностью. Это нашло отражение и в ходе расследования катастрофы. Почти все свидетели говорили о недостойном поведении пассажиров-итальянцев. Газеты по обоим берегам Атлантики, конечно, не упускали возможности опубликовать такие факты. И Лоу, говоря об итальянцах, считал, что «они походили на диких зверей, готовых к прыжку». Когда была спущена спасательная шлюпка № 14, пассажир, одетый в женскую одежду, оказался именно итальянцем. Терпению итальянского посланника в Вашингтоне, синьора Кузани, пришел конец, и, выслушав от одного из четырех спасшихся офицеров затонувшего судна особенно резкие нападки на своих соотечественников, он разыскал Лоу и выразил ему категорический протест. В ответ Лоу написал заявление, которое было передано следственному подкомитету и подшито к документам:
«Настоящим я отказываюсь от слова „итальянцы“ и заменяю его словами „переселенцы, принадлежащие к латинским расам“. У меня не было ни малейшего намерения подчеркнуть, что мои слова относятся именно к итальянцам, потому что судить об этих людях я могу только по внешнему виду и цвету кожи, и хотел лишь отметить, что они относились к народам латинской расы. У меня и в мыслях не было оскорбить итальянский народ. Это абсолютная правда, почту за честь огласить приведенное заявление.
Г. Г. Лоу».
Но вернемся к событиям в шлюпке № 14 в половине третьего ночи 15 апреля 1912 года. Гарольд Лоу в Нью-Йорке рассказывал:
— Я ждал, пока вопли и крики стихнут и люди устанут, и только тогда посчитал безопасным отправиться к месту, где затонул «Титаник»… Мы подгребли и вытащили четверых. Я не знаю, кто они были, кроме одного, мистера У. Ф. Хойта из Нью-Йорка. Когда мы втащили его в шлюпку, он был уже очень плох. Ему расстегнули воротник, чтобы легче было дышать, но, к несчастью, он умер. Потом мы покинули место гибели судна. Удивительно, но мы не увидели там ни одной женщины.
Матрос первого класса Джозеф Скэрротт давал показания в Лондоне:
— Было темно и тихо, казалось, что тела — это единый клубок. Мы увидели первого человека и втащили его в шлюпку. Это был кто-то из пассажиров. Один из стюардов пытался привести его в сознание: раздел и начал растирать, сгибал и разгибал конечности, но все было напрасно… Когда мы пробирались среди обломков, то увидели другого человека. Я узнал в нем нашего кладовщика. Он стоял на коленях на огромном обломке деревянного трапа и как будто молился и одновременно звал на помощь. Когда мы его увидели, мы находились на расстоянии, как отсюда до стены, но вокруг было столько обломков и тел… Я сожалею, что приходится говорить об этом, но там было больше тел, чем обломков. Нам понадобилось добрых полчаса, чтобы преодолеть это расстояние и добраться до него. Мы не могли грести, приходилось раздвигать трупы, освобождать дорогу и буквально проталкивать шлюпку к этому человеку.
Другой матрос, И. Дж. Були, сообщил в Нью-Йорке:
— В шлюпке № 14 мы направились назад, туда, где затонул «Титаник», и вытащили оставшихся в живых. Мы спасли четверых, все остальные были мертвы. Нескольких мы перевернули, чтобы убедиться, живы ли они еще. Казалось, что никто из них не утонул, они выглядели замерзшими. Спасательные жилеты, которые были на них, держали их на по верхности, но головы были в воде.
О том же рассказывал в Нью-Йорке и матрос первого класса Ф. О. Эванс:
— Из шлюпки № 10 мы пересели в шлюпку №14 и направились к обломкам «Титаника». Мы вытащили четверых мужчин, один из них умер на пути к «Карпатии». Среди спасенных был стюард по фамилии Стьюард. Трудно было сосчитать трупы. Я боялся смотреть вокруг, могли не выдержать нервы.
Читая эти показания, невольно задаешь себе вопрос: если Лоу, как он сам признался, вначале выжидал, пока стихнут крики тонущих, то не выжидал ли он слишком долго и не освободил ли себя тем самым от возможности спасти гораздо больше людей? В его шлюпке были места еще примерно для пятидесяти пострадавших, а спасли они всего четверых, из которых один позднее скончался. Но ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне от Гарольда Лоу на слушаниях по этому поводу не требовали более подробных объяснений. В Лондоне лорд Мерси только спросил его:
— Вы подошли туда сразу, как только убедились, что можете сделать это без лишнего риска?
— Да, — ответил Лоу. — Я должен был подождать, пока не убедился, что из этого вообще может что-нибудь получиться. Было бы бессмысленно возвращаться туда и быть перевернутыми.
Следователи, видимо, приняли во внимание попытку, которую сделал Лоу, на что командиры других спасательных шлюпок вообще не осмелились, за исключением Перкиса.
После часа тщетных попыток найти на месте гибели «Титаника» кого-нибудь из оставшихся в живых Лоу решил вернуться к своей флотилии. Поскольку все еще было почти полное безветрие, седьмое чувство опытного мореплавателя подсказало ему, что вскоре погода изменится. Поэтому он приказал матросу Ф. О. Эвансу поставить парус.
В комплект каждой спасательной шлюпки входили мачта и парус, но большинство членов команды «Титаника», включая офицеров, считали их ненужными. В некоторых случаях их даже выгрузили из шлюпок еще до спуска на воду, а там, где они остались, полагали, что это просто балласт. Недооценка важности паруса, который при небольшом ветре мог сберечь силы при изнуряющей работе на веслах, объяснялась, по-видимому, тем, что подавляющее большинство членов команды с парусом обращаться не умели.
Гарольд Лоу сказал об этом сенатору Смиту:
— Матрос не обязан знать, как обращаться с веслами. Он может прослужить на судне несколько лет и ни разу не сесть в шлюпку и не притронуться к веслам. С другой стороны, если вы возьмете на судно «чистого» гребца и поставите его выполнять другую работу, он не справится с ней. Он ничего о ней не знает… Поэтому большинство матросов не умели не только обращаться с парусом, но и грести.
Из объяснений Лоу следовало, что из многочисленной команды «Титаника» настоящих моряков было примерно восемь процентов. Но Лоу, как он сам говорил, был не только помощником капитана, но и настоящим моряком. Более того, в обращении с парусом у него был большой опыт, который он приобрел за несколько лет службы на парусниках Западноафриканской береговой охраны. Он профессионально управлял парусом, «ловил» любой ветерок, и не случайно на рассвете, когда ветер усилился, шлюпка № 14 шла к «Карпатии» со скоростью около четырех узлов.
Начинало светать. В том месте, где Лоу оставил четыре шлюпки, не было ни одной: в это время на горизонте уже появилась «Карпатия», и оставшиеся в шлюпках решили идти к ней самостоятельно на свой страх и риск. Гарольд Лоу тоже повернул к «Карпатии». Он с удовлетворением отметил, что под парусом идет быстрее, чем любая другая спасательная шлюпка. Но тут он увидел складную шлюпку D, которая была явно перегружена и которой, по-видимому, сильно досталось. Он взял ее на буксир и уже с ней продолжил движение к «Карпатии», удаленной от них примерно на четыре мили. Прошло немного времени, и Лоу заметил еще одну складную шлюпку, которая, видимо, пострадала еще больше. Это была шлюпка А. До нее было полторы мили, и Лоу подумал, не освободиться ли от буксируемой шлюпки, чтобы добраться до другой прежде, чем она затонет. Можно сказать, что он подошел к шлюпке А вовремя, чтобы еще успеть спасти ее пассажиров.
После того как на шлюпочную палубу «Титаника» накатила большая волна, складная шлюпка А оказалась на плаву, но «привязанной» к шлюпбалке. Несколько человек, которые в этот момент находились вблизи шлюпки, сумели за нее ухватиться и залезть внутрь (в том числе стюард Эдвард Браун и пассажир Уильям Дж. Меллерс). В шлюпке было полно воды — ее полотняные борта были неправильно закреплены.
