в: Теперь про обложку. На ней красуется фраза: «Книга написана с применением технологий боевого НЛП». Приемы НЛП в России были в моде в 1990-х во времена сексуальной революции. Тогда тренинги рекламировались как способ затащить понравившуюся девушку в постель. Почему вы сейчас заговорили о нейролингвистическом программировании?
о: Нет никакой моды и трендов, есть только разговоры о моде и трендах, с помощью которых некоторые хитрожопые граждане делают вид, что они хорошо разбираются в том, чего не существует. Это практически беспроигрышный метод. Поскольку того, о чем эти граждане говорят, нет нигде за пределами выстраиваемой ими фразы, они всегда будут разбираться в предмете намного лучше собеседника и выглядеть продвинуто и умно. Это, кстати сказать, одна из технологий боевого НЛП.
Кроме того, именно на этом приеме строится гламурная журналистика и такая ее разновидность, как антигламурная проза. На самом деле то, что называют «нейролингвистическим программированием» или, к примеру, «постмодернизмом», не имеет никакого отношения к моде и трендам. Это практически вечные явления, им столько же лет, сколько пирамидам и Трое. Просто их раньше так не называли.
Экклезиаст говорил, что на земле нет ничего нового. Он был не прав, новое есть. Это терминология и упаковка. Но в ее постоянной новизне тоже есть нечто неизменное. Возьмите, например, женскую красоту — яркий фантик, в который природа заворачивает детородную функцию. Как вы думаете, она из века в век одна и та же или все время разная? Это очень непростой и интересный вопрос.
в: Первый рассказ сборника «Зал поющих кариатид» отсылает к «Жизни насекомых» и, разумеется, к «Превращению» Кафки. Только если у Кафки Грегор Замза после превращения в таракана деградировал и погиб, то Лена, став самкой богомола, духовно очистилась и выросла над себе подобными. А как это соотносится с «Жизнью насекомых», где все персонажи — членистоногие и чешуекрылые? И сексуальные сцены с отрыванием головы в обоих повестях очень похожи…
о: Если мой рассказ вас куда-то отослал, я проведу с ним разъяснительную беседу, чтобы он никогда больше не смел так вести себя с дамой. Приношу вам за него извинения.
Что до меня, то литературоведа в себе я преодолел еще в Литературном институте — за что меня, собственно, оттуда и отчислили с формулировкой «как утратившего связь». Поэтому мне действительно сложно сказать что-нибудь на эту тему. Есть два разнонаправленных психических вектора — анализ и синтез, рассечение и слияние. Их сложно совместить в рамках одного сознания, хотя теоретически, конечно, возможно и такое. В литературном анализе есть что-то от анальной фиксации имени Зигмунда Фрейда — недаром эти слова так похожи. А творческий синтез связан не столько со сфинкторами, сколько со сфинксами. Каждому свое.
«Олигархи тоже отстают от жизни»в: У вас в книге олигархи продолжают выглядеть как новые русские — толстенькие, румяные, глуповатые… Образ не устарел?
о: Образ, который создали ваши слова, устареет тогда, когда устареют полнота, глупость и румянец. Но вы коснулись действительно интересной темы. Я в свое время написал, что ничего так не выдает принадлежности человека к низшим классам общества, как способность разбираться в дорогих часах и автомобилях. Сейчас я бы добавил к этому списку тайное знание о том, каковы олигархи в действительности.
Мне доводилось замечать, что настоящие олигархи тоже сильно отстают от жизни и не имеют никакого понятия о том, какие они сегодня, — просто потому, что им некогда глотать гламурный медиа-отстой. Эта жижа и связанное с ней тайное знание действительно существуют только для бедных. Но в этом тоже нет ничего нового.
Если бы людоедка Эллочка прочитала «Великого Гэтсби», она бы наморщила носик и сказала, что Фитцджеральд отстал от трендов и Вандербильты не такие. А на самом деле впереди была первая пятилетка, коллективизация и голод.
в: Вообще, каково место олигархов в современной России? Например, Ходорковский был нужен хотя бы для того, чтобы быть примерно наказанным. Их роль сейчас, кроме дарения государству яиц Фаберже и коллекций живописных полотен?
о: Главная функция российских олигархов сегодня — работать героями моих произведений и падать под ударами неумолимой судьбы, обливаясь слезами и кровью. Больше от них никакой пользы нет, я считаю.
в: А фигура политтехнолога со времен «Generation П» изменилась?
о: Да, он сильно растолстел.
в: Что сейчас должен делать Вавилен Татарский?
о: Ловить грузинских шпионов, которые выкладывают в Сеть мои произведения. Но помнить, что в любой момент грузинским шпионом могут объявить его самого.
в: Вы принимали участие в работе над экранизацией «Generation П»?
о: Нет.
в: В романе речь идет о реформах 80–90-х, а в последнее время в моде установки на крепкую государственность, стабильность и всяческий позитив. Как, на ваш взгляд, фильм должен смотреться сейчас? Как отражение нашей недавней истории?
о: Это, мне кажется, будет зависеть от фильма.
в: Не следует ли в связи с переменами в стране переименовать пространство Фридмана в пространство Шварцмана, где последний воспользуется результатами повторной национализации?
о: Знаете, как в народе говорят — переименуй не переименуй, все равно получишь коррупционную сырьевую экономику.
в: Кстати, как отразился на пространстве Фридмана теперешний мировой банковский кризис?
о: Фридман, насколько я знаю, решил прикупить активов за границей.
«Я много лет не пью и не курю»в: Как известно, о вас ходит множество слухов — один гротескнее другого. Один из мифов о Викторе Пелевине, что вы бывший/практикующий наркоман. При этом повести сборника написаны так, как будто автор по себе знает, что такое состояние измененного сознания. Это правда?
о: Что значит — измененное состояние сознания? Измененное по отношению к кому и чему? Для меня, например, измененным состоянием сознания является поток мыслей офицера ГАИ или депутата Госдумы. Весь вопрос в том, что вы принимаете за точку отсчета.
Теперь о наркотиках. В молодости со мной всякое бывало — как, например, и с Биллом Клинтоном. Только он не вдыхал, а я не выдыхал, а так очень похоже. Но я уже давно не употребляю наркотиков. Единственный стимулятор в моей жизни — это китайский чай. Я научился ценить простое, ясное и трезвое состояние ума. Мне никуда из него не хочется уходить, это мой дом, мне в нем хорошо и уютно. Я много лет не пью и не курю. Для меня принимать наркотики или психотропы — это примерно как зимой раздеться догола, выйти на улицу и побежать куда-то трусцой по слякоти. Теоретически говоря, можно такое проделать, организм выдержит, но ничего привлекательного в такой прогулке я не вижу и никаких озарений от нее не жду.
Состояния, которые я описываю в книгах, посещают меня безо всякой химии. Если мои герои принимают какие-то фантастические вещества, это просто сюжетный ход, который позволяет мне рационально объяснить возникновение подобных переживаний у них. Вы же не спрашиваете, например, Акунина или Маринину, сколько старушек они мочат в неделю — хотя по их книгам уголовный розыск вполне может решить, что они хорошо знакомы с технологией убийства или даже занимаются его пропагандой. А вот меня почему-то постоянно спрашивают, употребляю я наркотики или нет. Нет, не употребляю, никому не советую и где купить, тоже не знаю.
в: А комментарий нарколога, которым заканчивается книга, призван объяснить читателям, что не стоит злоупотреблять с экспериментами, или отвести глаза Госнаркоконтролю?
о: Знаете, часто автор и читатель понимают один и тот же текст по-разному. В «Ревизоре» все увидели социальную сатиру, а для самого Гоголя смысл был в том, что Хлестаков — это ложная внешняя личность, светская оболочка. А настоящий ревизор, появляющийся под занавес, — это подлинная совесть, пробуждающаяся в самом конце жизненной драмы.
Для меня «Ассасин» — это, в общем, схожая метафора. Человек блуждает в лабиринте ложных смыслов, а потом его настигает смерть. «Даджал Абулахабов», который сообщает об этом, — это, если хотите, мусульманское обозначение дьявола, врага. Он-то и является настоящим ассасином, который перерезает нить жизни человека, заблудившегося среди фальшивых удовольствий и пустых смыслов.
Мы думаем, что можем вычислить истину, выдумать ее вместе с Рене Декартом, произвести ее из своего ума, как гашиш делают из конопли, — а истина ждет нас как раз там, где ум прекращает гнаться за собственной тенью. Мы сами производим из себя ядовитые наркотики, которыми потом одурманиваемся, но ум, который этим занят, сам же в силах это прекратить и пробудиться. В этом смысл повести — во всяком случае, для меня. Но вы можете увидеть в тексте какое-то другое отражение, это нормально. Главное — помнить, что это не мое отражение, а ваше.
