Когда время подошло к полудню, решили сделать привал. Расщепив ножом ствол можжевельника, настрогали сухой смолистой древесины, которая вспыхнула от первой же искры. Вскоре тщательно питаемый огонь накинулся и на мокрый хворост. Едкий дым стлался по земле, предвещая непогоду, но изгнанники возились с костром, не обращая внимания на заслезившиеся глаза. В такой промозглый денек прежде всего хотелось согреться.
— Могли бы и побольше хлеба дать, — проворчал Кронт, отправляя в рот последний кусок. — Небось надеются, что мы здесь скоро сдохнем…
— Пусть надеются, — мрачно отозвался Ральф. — Съестное в лесу всегда найдется.
— Угу, ягоды, грибы, коренья. Волки, медведи… — Кронт чуть не поперхнулся, поскольку стоило ему заговорить о медведях, как в малиннике послышался подозрительный треск.
— Что за… — начал Ральф, но тут же умолк.
Сквозь колючие заросли шумно продирался какой-то зверь. Кронт отошел подальше и достал нож, Ральф вытащил из костра длинную жердь, которая, правда, больше дымила, чем горела.
В кустах мелькнуло что-то грязно-белое, потом ветки малины раздвинулись и на изгнанников посмотрела любопытная козлиная морда. Кончик левого рога был обломлен, шерсть свисала клочьями, но темные выпуклые глаза казались удивительно умными. Козел внимательно оглядел путников, вздохнул, обнаружив, что всю еду они уже съели, и снова скрылся в зарослях.
Изгнанники ошеломленно стояли у костра — один с ножом, другой с дымящейся палкой. Кронт опомнился первым:
— Это же мясо! — с досадой прошипел он, бросаясь вслед за козлом.
Ральф подхватил вещи и тоже углубился в малинник. Колючие ветки упрямо цеплялись за одежду, впереди слышалось издевательское блеяние. Кронт с проклятиями пробирался через заросли, козел мелькал то тут, то там, но близко не подпускал.
Кусты малины сменились порослью молодых осинок, а еще далее обнаружилась полянка. На открытом месте козел остановился, задумчиво ковыряя передним копытцем жухлую траву.
— Ну, иди ко мне, хороший мой, — ласково проворковал Кронт, поудобнее перехватывая нож.
— Так уж прям и твой!
Из-за куста шиповника вышел старик в шерстяной накидке, с корзиной из ивовых прутьев, почти до верху наполненной грибами. Он с улыбкой смотрел на козла и говорил:
— Да и не дастся он тебе. Френова сынка, вон, на яблоню загнал, рог пообломал об нее… И волка задерет, хулиган, — в голосе старика звучала неподдельная нежность, но скоро он посерьезнел и внимательно окинул взглядом изгнанников. — Вы-то не здешние. Из города, что ль? Из Авендана?
— Оттуда, — настороженно ответил Кронт.
— Да-а… Таки дела… — протянул старик. — Десятилетиями не было и весточки из города, а в нынешнем году то отряд этот проклятый, то вот вы… Что ж там у вас творится?
Старик смотрел на них неприязненно, даже с некоторой подозрительностью.
— Творится много чего, — сказал Ральф. — Империя разрастается, кланы борются за власть. Есть немало желающих править Авенданом: город большой, практически не зависит от столицы. Вот враги моего клана и постарались, чтобы я попал в долину… Я Ральф Коэн, а это — Лишер Кронт, мой, гхм, союзник.
— Вот как… Интересненько… Пожалуй, отведу-ка я вас на Форпост, там будут знать, что с вами делать.
— Старый Форпост, что ли? Где двести лет тому назад гарнизон держали? — спросил Кронт.
— Да, тот самый, — улыбнулся старик. — Раньше на башне сидели солдаты — на случай атаки из долины, а теперь местные живут. Они с вами разберутся. Да и поесть дадут, — старик подмигнул Кронту, свистом подозвал козла и зашагал вперед, по узенькой малозаметной тропинке.
Переглянувшись, изгнанники последовали за стариком. Тот мурлыкал себе под нос песенку, пробираясь через подлесок, его козел, как хороший пес, бежал впереди.
— Складно врешь, высокородный, — сказал Кронт вполголоса, когда они немного отстали от старика.
— А что, надо было рассказать про храм? И про ограбление? — огрызнулся Ральф.
— Ну не вскидывайся ты так. Это ведь был комплимент… — Кронт ухмыльнулся. — И вот еще: про Вернона особо не распространяйся. Он ублюдок редкостный и, похоже, успел этим местным какую-то подлость сделать…
— Что ж вы отстали-то? — крикнул старик впереди. — Давайте быстрей, уже недалеко.
— Идем-идем, — поспешно ответил Кронт.
Лес понемногу редел, сосны и ели уступили место ольхе и березам в ошметках желтой листвы, все чаще попадались поляны. Чем ближе они подходили к окраине леса, тем резче вырисовывались на сером небе контуры высокой башни на холме.
— Сигнальный пункт, — пояснил старик. — Первым делом его построили, и построили добротно, я вам скажу. А холм, говорят, насыпали вручную…
— Угу. Видно, что постарались, — пробормотал Кронт.
Стариковский козел, завидев башню, радостно проблеял и пустился рысью, вспомнив о теплом хлеве и вкусной еде. Быстрее пошли и люди, тем более, что к Форпосту вела широкая дорога — та самая по которой они пробирались от Железных врат. Только здесь тракт был нахоженный, ни травинки не росло. В размякшей от дождей земле отпечатались многочисленные следы — сапог, копыт, собачьих лап.
Собаки первыми почуяли незнакомцев и встретили их громким лаем. Один большой серый пес даже выбежал навстречу, но, увидев воинственно настроенного козла, предпочел спрятаться за забор.
На лай стали собираться люди, сначала появились дети, потом из каменных и бревенчатых домиков начали выглядывать взрослые.
Степенно вышла на крыльцо женщина, обтирая мыльную пену с рук, крикнула сорванцам на заборе:
— А ну, слазьте!
Подошла к старику, отпихнув ткнувшегося в передник козла:
— Кого это ты привел?
— Да вот, из города к нам пожаловали. Тарра б поговорила с ними. И перекусить надо бы…
— В храме Тарра. Иероним-то на охоте, вот и приходится ей за храмом присматривать. Я за ней пошлю, а вы поешьте пока.
Она жестом пригласила их в дом, сказала пару слов так и не слезшему с ограды мальчугану и поспешила внутрь.
Ральф с удовольствием сел на грубо сколоченную скамью, вытянул усталые ноги к огню, что весело потрескивал в сложенном из речных камней очаге. Свет почти не проникал сквозь узкие, затянутые пузырем окна, зато пламя горело ярко, освещая самые дальние уголки. Стены украшали мохнатые шкуры лис, зайцев и белок, они же лежали на соломенных тюфяках для спанья. На полках красовались глиняные кувшины и плошки, расписанные затейливым орнаментом. С потолочных балок свешивались косички лука и пучки ароматных трав — мяты, чабреца, зверобоя.
Хозяйка мигом собрала на стол: только мелькнул льняной передник да простучали каблучки по глиняным плиткам пола. Свежий хлеб, холодная козлятина, яблоки, мед, кофе из цикория — после тюремного варева все показалось изгнанникам на диво вкусным.
— А вы очень даже неплохо живете, — заметил Ральф, кидая козлу огрызок яблока.
— Человек ко всему привыкает и выживет везде… — философски ответила хозяйка. — Не так уж здесь и плохо: земля плодородная, леса богатые. Вглубь долины мы не суемся, а твари оттуда не суются к нам.
— А что за твари?
— Да всякие. Я-то их не встречала, слава святому Измаилу, а люди всякое говорят. Где правда, где сказки — не отличишь…
— Мама! — в комнату ворвался встрепанный запыхавшийся мальчишка, — Тарра идет!
Женщина быстро смахнула крошки со стола и встала навстречу гостье.
Вошла Тарра. Невысокая, темно-русые волосы небрежно откинуты назад, некогда красивое лицо изрыто оспинами, на глазах — повязка. Хозяйка протянула было руку, помочь вошедшей, но Тарра уверенно направилась к огню, шелестя полами длинного плаща.
— Из города, значит… — сказала она, присаживаясь на скамью у очага.
— Да, госпожа. Это они. Хотите поесть? Или чайку? — засуетилась хозяйка.
— Чаю выпью, спасибо.
Тарра протянула руку, Ральф осторожно пододвинул ей глиняную чашку. Тонкие пальцы незрячей с благодарностью коснулись его руки.
— Так что же привело вас в долину?
— Не могу сказать, что мы рвались сюда попасть, — сухо ответил Ральф. — В любой войне есть жертвы, а тем более в войне за власть над Авенданом.
