Тактически падение Акаба означало для противника потерю свыше 1200 человек пленными и убитыми, арабы же потеряли убитыми только двух человек. С точки зрения экономии сил операция, проведенная у Акаба, была замечательной: все было достигнуто использованием менее чем 50 человек из арабских сил в Хиджазе. Практическая экономия британских сил была еще более удивительной, так как была выполнена «путем откомандирования всего лишь одного нежелательного офицера из английских частей в Египте».
Лоуренс занял город, но у него возникли серьезные проблемы со снабжением провизией нового гарнизона и семи сотен пленных. Для решения этой проблемы он хотел отправиться через пустыню Синай в Суэц и добиться присылки оттуда судна с продовольствием. Для этого требовалось проехать около 240 км по пустыне, а по дороге имелся всего лишь один колодец. Выбрав восемь лучших наездников и верблюдов, Лоуренс вечером в день прибытия в Акабу отправился в путь. Решили ехать шагом, но ехать почти непрерывно. Такой способ передвижения по пустыне означал перенесение всей тяжести путешествия с верблюда на всадника. Примерно в полночь достигли колодца. Дальше до самого Суэца воды в пути не было. В полдень уже ехали среди песчаных дюн, а в 3 часа достигли поста, расположенного на канале против Суэца.
Пост оказался покинутым, из-за имевшей место накануне вспышки чумы, но там обнаружился работающий телефон. Переговоры с отделом водного транспорта Суэца могли бы оказаться безрезультатными, если бы не дежурный телефонист, по собственной инициативе соединивший пришедшего из пустыни странного англичанина с нужным человеком, взявшим всю ответственность на себя. Следующую ночь Лоуренс провел в отеле, выпил шесть бокалов воды со льдом, посидел в горячей ванне, а на следующее утро сел в поезд, идущий в Каир.
В Каире адмирал Уэмис тотчас пошел навстречу Лоуренсу и выразил готовность немедленно направить в Акабу транспорт с продовольствием. Генерал Клейтон пообещал, что в Акабу тотчас будет послано золото – 16 000 фунтов – в уплату по распискам Лоуренса, которые он выдал арабским союзникам в процессе вербовки. Затем его принял генерал Алленби, сменивший Мюррея на посту главнокомандующего. Вызов пришел прежде, чем Лоуренс успел заказать себе новый мундир. «В своем докладе Алленби я подчеркнул стратегическое значение восточных племен Сирии и необходимость их соответствующего использования как угрозы сообщению Иерусалима с другими пунктами. Это вполне совпадало с его честолюбивыми намерениями, и он захотел определить мою ценность… Алленби был подготовлен встретить в моем лице маленького босоногого человека, закутанного в шелковое одеяние и предлагающего затруднить движение противника своими теориями, если ему будут даны продовольствие, оружие и деньги в сумме 200 000 фунтов. Чувствовалось, что Алленби никак не мог понять, сколько во мне было действительно надежного человека и сколько шарлатана. Я так и оставил его решать эту загадку без всякой помощи», – писал Лоуренс позже о своих впечатлениях от этой встречи. В целом они остались довольны друг другом. Генерал обещал сделать все, что в его силах, и в дальнейшем Лоуренс получил даже больше, чем просил изначально.
Теперь речь шла об освобождении Сирии. Если пустынный Хиджаз мог и должен был освобожден от власти турок исключительно руками бедуинов, лишь при поддержке британской техникой и продовольствием, то арабские племена на севере можно было освободить только с помощью британской армии, наступление которой в северном направлении являлось совершенно необходимым для того, чтобы опрокинуть турецкое государство, которое арабы могли только подорвать. Помощь британской армии была нужна арабам так же, как помощь арабов была нужна англичанам. Однако связь между ними не должна была быть слишком тесной; наоборот, если англичане и арабы станут действовать не совместно, а как бы независимо друг от друга, это будет лучше как из стратегических, так и политических соображений. Такова была идея Лоуренса, и со стороны Алленби она встретила полную поддержку. «Мы договорились, что нас будут разделять Мертвое море и Иордан до того момента, пока он не даст мне знать, что направляется в Амман, а я не уведомлю его, что произвожу набор арабов в Синае».
Первое предложение Лоуренса в отношении новой кампании заключалось в том, чтобы оставить Ведж и перевести все силы Фейсала в Акабу. Акаба находилась на расстоянии всего лишь 225 км от позиции британских войск, в то время как от Мекки отстояла на 1225 км. Поэтому Лоуренс предложил, чтобы отряд Фейсала был переведен из сферы руководства Хуссейна и превратился бы в автономную армию под начальством Фейсала, подчиненную верховному командованию Алленби. Оправдывалось это также и тем, что их будущие линии военных действий шли в одном направлении. Лоуренс лично добился разрешения на подобную реорганизацию у шерифа Хуссейна.
7 августа на корабль в Ведже погрузили 400 человек из регулярных частей арабов и пулеметное отделение французов; 1000 человек отправились 10 дней спустя, а 23 августа в Акабу прибыл сам Фейсал и с ним еще 400 арабов и отряд египтян. Акаба стала новой базой для нападений на железную дорогу, теперь уже между Ма'аном и Дамаском.
В течение следующих четырех месяцев силами бедуинов под руководством Лоуренса было уничтожено 17 паровозов и большое количество товарных вагонов. Фактически движение было дезорганизовано, так как повстанцы расклеили объявления в Дамаске, предостерегавшие от поездок по северным дорогам вплоть до Алеппо. Поскольку подвижной состав для Палестины и Хиджаза приходилось черпать из одного общего источника, успех стратегии «разрушения паровозов» не только лишал турок возможности осуществить эвакуацию Медины, но и угрожал той жизненно важной артерии, от которой зависела турецкая армия, и притом в такой момент, когда ей требовалась максимальная сила для противодействия угрозе со стороны британских войск.
Нельзя сказать, чтобы все эти операции проходили совсем уж гладко. Заставить бедуинов действовать слажено было не так уж просто. Лоуренс рассказывал о своей деятельности этого периода: «Особенность племени ховейтат заключается в том, что каждый четвертый или пятый человек является шейхом. В результате главный шейх вообще не имеет никакого авторитета, и мне, как и в предыдущем набеге, пришлось командовать всей экспедицией. Последнее не должно быть делом иностранцев, поскольку мы не знаем семей арабов настолько близко, чтобы быть в состоянии справедливо поделить между ними общую добычу. Однако в этом набеге бедуины вели себя исключительно хорошо, и все делалось в точности так, как я этого хотел. Но все же в течение одной поездки мне приходилось выносить судебное решение по 12 случаям нападений с оружием в руках, четырем делам о кражах верблюдов, одному брачному делу, 14 ссорам, двум последствиям от «дурного глаза» и одному случаю колдовства. Подобные дела отнимали все свободное время».
Тем временем готовилось большое наступление британской армии в Палестине. В ход шли все средства отвлечения противника, и Алленби вызвал к себе Лоуренса. Самолет доставил его через пустыню в штаб главнокомандующего, где он сделал доклад об обстановке в районе Ма'ана и пояснил ценность частичного нажима на артерию Хиджаза вместо полного ее удушения. Это, по его мнению, должно было заставить турок держаться за Медину и одновременно лишить их возможности осуществить какую-либо серьезную операцию. Что до действий бедуинов в поддержку британского наступления, то мнение Лоуренса на этот счет было следующее: «Нам следовало быть готовыми к моменту наступления Алленби и в таком месте, где наши силы и тактика ожидались бы меньше всего и оказались бы наиболее разрушительными. На мой взгляд, таким центром притяжения был Дераа, железнодорожный узел линии Иерусалим – Хайфа – Дамаск – Медина, являвшийся средоточием турецких армий в Сирии, общий пункт всех их фронтов и волей случая – районом, в котором находились огромные нетронутые резервы арабов-бойцов, обученных и вооруженных Фейсалом». Любопытно, что Лоуренс усматривал в бедуинах с их «кораблями пустыни» некий аналог морских корсаров Елизаветы и выбирал соответственную тактику.
Это было не совсем то, чего хотел Алленби от арабов изначально, но, поразмыслив, он согласился. Данная операция – не самая блестящая страница в военной биографии Лоуренса, хотя полного провала тоже не случилось. Все же ряд набегов на железную дорогу своей цели не достигло. Желая исправить положение, Лоуренс лично отправился на разведку в Дераа. Он очень рисковал, за его голову была назначена колоссальная награда в 20 000 фунтов, но Лоуренс верил, что его не узнают. Его и не узнали. То что произошло с ним в Дераа было жестокой и нелепой случайностью. Лоуренса просто арестовал патруль, как это порой случалось с жителями Османской империи, имеющими низкий социальный статус. Местный бей имел гомосексуальные наклонности и проявил интерес к белокожему голубоглазому дервишу, которого принял за черкеса. Лоуренс навстречу его желаниям не пошел, за что был избит до полусмерти. После этого к нему утратили интерес, и, отлежавшись, он смог бежать.
