Вот в таком состоянии оказалась первая стратегическая межконтинентальная баллистическая ракета в октябре 1960 года на стартовой позиции.
Испытания первой ракеты 8К64 в горизонтальном положении проводились на площадке 42 в монтажно-испытательном корпусе. Все неполадки в ракете там были устранены.
На стартовой позиции ракету установили в вертикальном положении. Начались ее испытания в вертикальном состоянии. Обычно при каждых летно-конструкторских проверках если даже в МИКе все обнаруженные нарушения были устранены, на старте в вертикальном положении ракеты обнаруживаются новые. Их устранили. Пуск был назначен на 23 октября.
23 октября перед запуском ракета была заправлена компонентами топлива. И сразу же возникли новые неприятности. Специалисты из нашего ОКБ-586 схватились за голову. Герметичность ракетных топливных баков на нашем заводе № 586 была проверена на отлично. Но на старте образовалась течь топлива в соединении трубопровода с ракетой. Пришлось днепропетровцам доказывать, что это протекание не скажется на запуске изделия. Это был важный сигнал к тому, чтобы из ракеты слить компоненты топлива и отправит ее в Днепропетровск на доработку
А затем неурядицы пошли одна за другой. Были подорваны с пульта подрыва, разработанного коноплевцами, не те пиромембраны, что следовало подорвать. Оказалось, что из ОКБ-692 на полигон был поставлен бракованный пульт.
При проверки системы управления ракеты отказал прибор А-120. Об этом злополучном приборе будет рассказано ниже.
В двигательной установке первой ступени ракеты 8К64 то же случилось ЧП.
Прилетевший на полигон заместитель М.К. Янгеля В.С. Будник выступил за отмену запуска и за то, чтобы компоненты топлива были слиты из ракеты, а она сама была бы отправлена в Днепропетровск на ремонт. Но его перебил Главком Неделин:
– Если отправить в Днепр, то будет сорван план испытаний! Как я оправдаюсь перед Никитой?
Госкомиссия поддалась давлению Главкома и приняла решение доработать ракету за оставшуюся часть дня, ночь и часть следующего дня и запустить 8К64 в конце дня 24 октября 1960 года.
И начался на площадке 41 аврал!
24 октября по решению технического руководств летно-конструкторских испытаний пульт подрыва, прибор А-120 и отсечные клапаны газогенератора двигательной установки первой ступени ракеты были заменены.
А далее последовали действия, не оговоренные в технологической схеме пуска.
Андрей Саввич Гончар так охарактеризовал ситуацию на старте перед катастрофой 24 октября 1960 года:
«Все организации, участвовавшие в пуске, стремились обеспечить безотказную работу своих собственных агрегатов, узлов, приборов при пуске. Поэтому шли на отступления от намеченной технологии работ. Разработчики источников питания опасались, что из-за суточного стояния в октябрьском холоде в ракете при их задействовании при пуске они откажут. Так на приборах управления двигателями задолго до стартовой команды на запуск появилось электрическое напряжение».
За разработчиками источников питания заволновались кузнецовцы – гироскописты. Они заявили, что не гарантируют попадания в цель головной части первой ракеты 8К64, так как гироприборы, задействованные на ней в рабочее состояние 23 октября, через сутки 24 октября могли сместиться от исходного положения. Надо вернуть их в нулевое состояние.
Заволновались и представители ОКБ-692. Надо проверить на ракете исходное состояние прибора А-120, заменившего своего вышедшего из строя «коллегу». Перед запуском ракеты он тоже должен быть в «нуле».
Ответственный за создание системы управления ракеты главный конструктор НИИ-944 В.И. Кузнецов, «навалился» на подчиненное ему ОКБ-692, чтобы коноплевцы немедленно вернули с помощью своей комплексной схемы гироприборы в исходное состояние.
Главный конструктор ОКБ-692 Б.М. Коноплев, прекрасно разбиравшийся в радионавигации, всецело доверил разработку комплексной схемы и прибора А-120 своему одному из самых опытных сотрудников в ОКБ-692 «комплекснице» Инне Абрамовне Дорошенко.
Свою трудовую деятельность в ОКБ-586 автор начал с изучения комплексной схемы 8К64. Тогда его удивила внутренность прибора А-120. Он именовался «программным токораспределителем» и был сконструирован по принципу токораспределителя (контроллера) в старом московском или харьковском трамваях. Оба они выполняли одни и те же функции: исполнение программы, обеспечивавшей пуск, движение, торможение трамвая или полет ракеты.
Токораспределитель А-120, как и трамвайный контроллер, представляли из себя вал, поверхность которого была изолирована от тока. По его окружности были насажены разной длины токопроводящие металлические полоски – ламели. С ними соприкасались токопроводящие кулачки. При вращении ракетного вала от специального шагового двигателя кулачки, соприкасаясь с ламелями, замыкали различные электрические цепи и тем самым выдавали команды на функционирование различных элементов ракеты. Например, на включение двигателя второй ступени ракеты. В трамвае роль шагового двигателя выполнял водитель трамвая. Поворотом рукоятки контроллера он мог запустить трамвайный электродвигатель, затормозить его или реверснуть, то есть включить ход трамвая в обратную сторону.
Самое главное отличие ракеты 8К64 от старого трамвая было в том, что ее ракетный «контроллер» не допускал реверса. То есть вал прибора А-120 был без обратного разворота. Чтобы привести приборный вал в нулевое положение, необходимо было его не «реверснуть», а повернуть по полной программе не в обратном, а в прямом направлении. То есть при такой не обратной раскрутке прибор А-120 должен был выдать в ракету всю программу команд, заложенную в него.
Вот такое электромеханическое «совершенство» создала в ОКБ-692 «самая опытная в комплексных схемах» Инна Абрамовна Дорошенко. Следует отметить, что тогда в стране и во всем мире электронно-вычислительная техника делала первые шаги. Так что удивляться применению в то время в ракетной технике «трамвайных» электромеханических устройств не стоит. И все же надо было проектировать их с умом.
В который раз автор обратил внимание на рубцы на коже рук Николая Алексеевича Мягкова. Он вздохнул:
– Как я понимаю нынче, 24 октября 1960 года все шло к тому, чтобы я оказался в госпитале в в/ч 11284, а затем в Москве в госпитале имени Бурденко.
Инна Абрамовна была, как говорили у нас в ОКБ-586, не просто женщиной – выдающимся специалистом-комплексником, а генералом в юбке. Самомнений хоть отбавляй! Она должна была 24 октября 1960 года составить техническое задание на проведение работ по приведению в «ноль» с помощью комплексной схемы системы управления гироскопии НИИ-944 и харьковского, то ее, прибора А-120. Она техническое задание «сварганила» быстро и утвердила его у технических руководителей испытаний Б. М. Коноплева и М.К. Янгеля. Как я ныне понимаю, что утверждать это техническое задание было нельзя! Оно ведь предусматривало проведение работ на заправленной топливом ракете – раз, при включенных на ракете бортовых источниках тока – два, на прорванных пиромембранах, открывших доступ к ракетному двигателю второй ступени топлива – три, при отсутствии реверса в приборе А-120 – токораспределители – четыре!
А вот как оценил деятельность Инны Абрамовны Дорошенко на старте первой ракеты 8К64 Андрей Савич Гончар в своих воспониманиях «Звездные часы ракетной техники»:
«Излишня самоуверенность Инны Абрамовны успокаивающе действовала на окружающих, включая маршала Неделина и главного конструктора Янгеля, которые так нуждались в людях, действующих без тени сомнения».
Если умудренный опытом испытания ракет Василий Сергеевич Будник сразу же высказался против проведения работ на заправленной первой ракете 8К64, а офицер подполковник твердил: «Что же это такое? Так же нельзя! Так нельзя!» и Неделин прогнал его с усмешкой «Уйди, трус!», то Инна Абрамовна на старте, может быть даже сама не понимая этого, вела себя, как катализатор противоправных действий руководства.
Из воспоминаний А.С. Гончара:
«Глядя на решительные действия Инны Абрамовны, начальник отдела нашего ОКБ-692 И.А. Рубанов, полушутя, заявил: «Эта баба, в конце концов, нас взорвет!»
Наверное, Иосиф Абрамович предчувствовал катастрофу, но не в силах был предотвратить ее?
Вся масса разработчиков и испытателей готова была на все. Успех был необходим! Еще одно усилие и он будет достигнут! Подавляющее большинство участников этой катастрофы охотно шли за лидерами, верили в них. Неделин у заправленной ракеты был также спокоен, как и полтора десятка лет назад на огневых позициях своих артиллеристов у озера Балатон при отчаянной атаке эсэсовских танков. Янгель также был спокоен и немногословен. Он не вмешивался в ход стартовых работ, целиком доверяя своим испытанным заместителям и соратником.
