Петр Букейханов - Курская битва. Оборона. Планирование и подготовка операции «Цитадель». 1943

Согласно некоторым сведениям[697], с учетом всех резервов, в частях полевой артиллерии 9-й армии группы «Центр» к началу операции «Цитадель» насчитывалось около 1100 полевых орудий, причем такое количество удалось собрать за счет изъятия части артиллерии 2-й танковой армии. Если исключить из этого числа 161 полевое орудие, находившееся в распоряжении 20-го армейского корпуса 9-й армии (корпус фактически не участвовал в наступлении), то приведенные сведения вполне согласуются с данными Генерального штаба Красной армии и маршала Рокоссовского, согласно которым к артиллерийской поддержке немецких войск, наступавших на северном фасе Курского выступа, привлекалось от 3 до 3,5 тысячи орудий и минометов (учитывая структуру немецких пехотных и танковых дивизий в 1943 году, полевая артиллерия составляла 1/4 часть от общего количества дивизионной артиллерии, включая минометы)[698]. Следовательно, реальная плотность полевой артиллерии германской ударной группировки, развернутой на северном фасе выступа, достигала от 20 до 21 орудия на километр фронта наступления (45 километров), а общая плотность артиллерии – 80–84 ствола, что совпадает с предыдущими оценками (см. выше). При этом плотность полевой артиллерии в полосе противостоявшей здесь немцам 13-й армии Центрального фронта составляла 25,2 ствола на километр[699].

По сведениям Николая Попеля[700], относящимся к обороне 1-й танковой армии на южном фасе Курского выступа, на километр фронта прорыва южной ударной группировки немцев приходилось около 48 орудий и минометов, что также совпадает с предыдущей оценкой – 50 стволов. Приняв аналогичное соотношение между полевой артиллерией и общим количеством орудий и минометов (1:4), легко рассчитать, что плотность германских полевых орудий на южном фасе выступа составляла 12,5 ствола на километр фронта. С другой стороны, плотность полевой артиллерии в полосе 6-й и 7-й гвардейских армий Воронежского фронта достигала 16,7 орудия на километр фронта (с учетом артиллерии соединений второго эшелона – 1-я танковая армия, 69-я армия, 2-й гвардейский танковый корпус, 35-й стрелковый корпус, располагавшихся в полосе 6-й и 7-й гвардейских армий)[701].

Для сравнения: при наступлении советских войск в период 1943–1944 годов, в ходе Орловской и Белгородско-Харьковской операций плотность артиллерии на участках прорыва достигала 200–260 орудий и минометов на километр фронта; в Белорусской операции – 210–226; в Ясско-Кишиневской операции – 240–280; в Висло-Одерской операции – 250–280[702]. В последние дни войны, во время проведения Берлинской наступательной операции Красной армии, немцам удалось добиться на кюстринском направлении максимальной плотности войск и наиболее глубокого эшелонирования за всю войну, однако средняя плотность их артиллерии здесь составляла только 60 орудий и минометов на километр фронта (согласно германским источникам[703], плотность артиллерии на участке фронта 9-й армии вермахта, занимавшей оборону на кюстринском направлении, была в действительности в 10 раз меньше – в среднем около 6 орудий на километр фронта), в то время как у русских на участках прорыва – 270 стволов, а на 1-м Белорусском фронте – 300 (по другим данным, 280–320 стволов на километр)[704]. По некоторым данным[705], количество полевой артиллерии войск Центрального, Воронежского, Западного и Брянского фронтов в ходе Курской битвы составляло от 25 до 36 % общего числа орудий и минометов (в среднем – 30 %). Если руководствоваться данным соотношением, то плотность полевой артиллерии в ходе указанных выше наступательных операций Красной армии оказывается равной 60–90 орудий на километр фронта – в два-три раза больше, чем сосредоточили немцы для операции «Цитадель».

В связи с изложенным можно согласиться с точкой зрения историка В. Суворова (В. Резуна)[706], что при подготовке войны немецкое военное руководство не уделило достаточно внимания такой важной составляющей, как разработка методов прорыва глубоко эшелонированной обороны противника, предшествующего действиям подвижных соединений по разгрому подходящих резервов, блокированию коммуникаций и дезорганизации управления войсками в глубине его оперативных порядков.

Генерал Мюллер-Гиллебранд указывает[707], что быстрому и неуклонному росту боевой мощи танковых войск способствовало предпочтение, которое отдавалось им перед другими родами сухопутных войск по воле Гитлера, предоставившего танковому командованию исключительно широкие полномочия, еще более увеличившиеся после учреждения должности генерал-инспектора танковых войск (которую немедленно занял генерал Гейнц Гудериан. – П.Б.). Франц Гальдер упоминает о мнении, распространенном в немецких военных кругах (ошибочном и вредном, с его точки зрения), что современная война ведется не артиллерией, а танками[708]. Одним из последствий этого мнения, по-видимому тесно связанного с внедрением в сознание военно-политического руководства Германии концепции бронетанковой «молниеносной» войны, стало недостаточное развитие и совершенствование полевой артиллерии. Относительно низкий количественный и качественный уровень немецкой артиллерии отразился и на организационных формах ее боевого применения.

Так, за весь период войны в Германии было сформировано только пять артиллерийских дивизий, четыре из которых принимали участие в боевых действиях на Восточном фронте в составе группы армий «Юг», но только одна из них, а именно 18-я, по своему штату соответствовала артиллерийской дивизии (в штатном составе трех артиллерийских полков 18-й дивизии насчитывалось 155 орудий: 60 гаубиц, 21 пушка, 9 мортир, 35 зенитных орудий и 30 САУ, включая две зенитные самоходные установки и 10 штурмовых орудий, однако в декабре 1943 года дивизия фактически располагала 100 орудиями и 24 САУ)[709].

18-я артиллерийская дивизия, образованная по особому указанию Гитлера от 7 сентября 1943 года на базе утратившей боеспособность 18-й танковой дивизии, участвовала в боевых действиях на Восточном фронте под командованием генерала Карла Тохольте (Karl Thoholte), была разгромлена в конце декабря 1943 года в районе Житомир, Бердичев, Казатин, когда русские прорвали фронт 4-й танковой армии, и затем, в связи с большими потерями, расформирована весной 1944 года. По воспоминаниям генерала Меллентина[710], указанная артиллерийская дивизия имела в своем составе несколько артиллерийских полков, подразделение самоходных орудий и дивизион тяжелых орудий, но организация дивизии была настолько неудачна, что она лишь загромождала дороги и теряла свои орудия, не оправдала себя ни в обороне, ни в наступлении и оказалась совершенно неспособной удержать Житомир. В боях под Казатином 18-я артиллерийская дивизия выдвигалась на угрожаемое направление по той же дороге Житомир – Казатин, что и 48-й танковый корпус, начальником штаба которого являлся в то время Меллентин, и хотя командующий 4-й танковой армией генерал Раус утверждает[711], что великолепное состояние асфальтовой дороги и умелое руководство генерала Тохольте позволили перебросить в Казатин достаточно подкреплений, но затем Раус вынужден констатировать, что 48-й танковый корпус прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как русские ворвались в город. Данный эпизод отчасти характеризует реальные возможности немецких войск вести маневренные действия на Восточном фронте в 1943–1944 годах.

Как отмечает генерал Мюллер-Гиллебранд[712], недостаток материальной части артиллерии не позволил в дальнейшем восстановить или сформировать новые артиллерийские соединения дивизионного уровня. Оставшиеся четыре дивизии фактически представляли специализированные штабы, которые принимали на себя управление временно создаваемыми в силу оперативной необходимости артиллерийскими группировками, и были расформированы в августе 1944 года. Во второй половине 1944 года германское командование предприняло попытку образования артиллерийских бригад и так называемых народных артиллерийских корпусов, создаваемых путем переформирования частей резерва Генерального штаба сухопутных войск (всего было создано десять таких артиллерийских корпусов, получивших нумерацию начиная с 401-го. – П.Б.). Однако ударная сила этих бригад и корпусов оказалась эквивалентна артиллерийскому полку пехотной дивизии (в 1944 году штатная артиллерия немецкой пехотной дивизии включала 104 орудия): по штатам в бригаде насчитывалось 36 орудий, а в корпусе – от 72 до 87 орудий[713]. Генерал Мюллер-Гиллебранд указывает[714], что в связи с имевшимися в 1944 году проблемами в отношении укомплектования личным составом и боевой техникой, а также трудностями осуществления боевой подготовки «народные» артиллерийские корпуса достигли весьма ограниченной боеспособности.