– Путешествуешь? Давай мы подбросим тебя до Ома-пере.
В машине были мать с сыном – Сюзан и Саймон. Они пригласили меня к себе; вначале речь шла только о чашке горячего кофе, а затем предложили и переночевать.
Вечером вместе с Сюзан мы заехали к сестре ее мужа-маори, погибшего пару лет назад в автокатастрофе. Бабигел, как она ее называет, живет в Каикохи со вторым мужем-ирландцем. Причем ее трое детей от первого брака остались с бабушкой и дедушкой, а его – тоже трое – с его бывшей женой.
Бабигел спела несколько маорийских песен под гитару. А Ирвин, оказавшийся любителем не только маорийских женщин, но и всей их культуры, взялся рассуждать о философии:
– Маори считают, что каждое творение имеет жизненную силу маури; эта сила объединяет все – людей, богов, животный и растительный мир, реки и горы, моря и воздух – в одно взаимосвязанное целое. Эта идея появилась еще в предании о тех временах, когда мир только создавался. Именно тогда великий бог Танемахута вдохнул жизнь в существо, которое он слепил из глины, и сказал: «Наслаждайся дыханием жизни!» Все живые существа находятся в родстве и черпают жизненную силу из одного общего источника.
– От Бога?
– Нет. Маури каждого существа взаимодействуют с маури земли. Поэтому, например, если человек не будет уважать маури реки или леса, он никогда не получит удачу, потеряет силу и жизнь. Каждое наше вторжение в природу должно быть основано не только на экономической выгоде, но и продумано с точки зрения гармонии и баланса в природе. Маори считают, что без особой причины делать ничего не следует – не только охотиться, но даже рубить деревья. По философии маори, человек не важнее и не выше других живых существ. Поэтому не может быть и речи о борьбе между человеком и природой. Прежде чем вмешаться в природный порядок, маори должны просить разрешения у богов. Для них срубить дерево, это почти как для европейца – убить человека. Все существа священны, имеют душу, являются детьми бога Танемахута. А себя маори считают братьями и сестрами животных и растений.
– Может, именно на таком отношении к природе и основана практика ритуального каннибализма? Ведь если все живые существа – братья и сестры, то употребление в пищу человека ничем не отличается от поедания бифштексов из говядины или свинины?
– Между племенами шли бесконечные распри, и разрешались они с помощью деревянных или каменных мечей и дубинок. Мужчин, женщин и детей, попадавших в плен, победители часто убивали и съедали. Они верили, что к ним переходит жизненная энергия и духовная сила жертв.
Поселок Омапере лежит на берегу залива Хокианга. Именно здесь, по легенде, высадился маорийский вождь Нукутавити, один из потомков легендарного Купе. Он хотел отправиться в глубь залива, но неясный страх и кошмарные сновидения его останавливали. Тогда он воззвал к духам-танива и послал их выяснить, что вызывает в нем такой страх. Оказалось, что он боялся обычной горы, которую теперь называют в честь храбрых духов-охранников – Маунгатанива.
Из Омапере я уехал с Майклом – отшельником из леса Вайпоуа.
– Ты представляешь, какая несправедливость. Мы в Новой Зеландии, наверное, больше, чем в любой другой стране мира, боремся за экологию: уменьшаем выброс загрязняющих веществ, выращиваем органические продукты. И почему-то именно нам приходится страдать от озоновой дыры!
Майкл высадил меня недалеко от огромного дерева каури, которое маорийцы считают олицетворением бога Танемахута.
– Говорят, это самое большое дерево каури во всей Новой Зеландии. Но у меня это вызывает очень большие сомнения. Почему-то оно оказалось не в глубине непролазной чащи, а совсем близко от дороги? Так и кажется, что его выбрали не по размеру, а исключительно из-за удобства посещения туристами.
Дерево, которому, как считают, по крайней мере две тысячи лет, действительно поражает своими гигантскими размерами. Как известно, большое видится на расстоянии. В этом смысле дереву Танемахута не повезло. Оно стоит в густом лесу в окружении почти таких же великанов. Даже снять его целиком не удается. В видоискатель попадают либо корни, либо крона. А стоит отойти на три – пять метров, как дерево сразу сливается с окружающим фоном. Вот стояло бы оно посреди голого поля, тогда, наверное, и поражало бы своим масштабом. Но и вырубить окружающие деревья ни у кого рука не поднимается.
Даргавиль основали у места впадения реки Вайроа в крупнейший в Южном полушарии залив Кайпара. Он мог бы стать прекрасным местом для крупного порта. Но вот незадача! Большую часть гавани занимают песчаные отмели. Это делает ее непригодной для современного судоходства. А во времена парусных судов движение здесь было достаточно интенсивное. Останки парусников до сих пор украшают окрестные дюны.
В 1872 г. Джозеф Мак Муллен Даргавиль купил у вождя Пароре Те Авха 172 акра земли по цене 1 английский фунт за акр и основал город, позднее названный его именем. Один участок он выделил под строительство англиканской церкви Святой Троицы и пожертвовал на ее сооружение 600 фунтов. Как это обычно и бывает, потратили в полтора раза больше, чем планировалось по первоначальной смете. Но в 1878 г. церковь была закончена и до сих пор является самой яркой достопримечательностью города. В конце XX в. все меньше молодых людей стала привлекать карьера священника. Поэтому англиканская церковь пошла на беспрецедентный, но вынужденный шаг – разрешила принимать в священники женщин. В Даргавильской церкви, например, служит Дороти Габриэль – первая женщина-священник на Северном острове Новой Зеландии.
Погода была неустойчивая. Дорога как будто вымерла. В церквях шли воскресные службы. Казалось, на них собрались все без исключения городские жители. Только после 12 часов, когда прихожане стали разъезжаться по своим домам, появилась надежда уехать.
Один из баптистов возвращался с совместной молитвы на свою ферму. Меня он высадил на повороте у пика Тока-тока. Пиком оказался холм высотой метров пятьдесят. Но я нисколько не пожалел, что вскарабкался на самый верх, по скользкой после дождя тропинке. С господствующей над окружающей равниной высоты можно было увидеть уходящие за горизонт поля и петляющую реку.
Католики Кевин и Кетрин, также возвращавшиеся с воскресной мессы, подвезли меня до Руаваи. Там я попал в микроавтобус-камперван с англичанами из Бристоля. Дарек с Анной высадили меня уже в Окленде, у дверей русской православной церкви.
Утром я вышел пешком к началу фривэя. На этот раз я направлялся в южную часть Северного острова. Направление определилось, как это часто в автостопе и бывает, как бы само собой. Англичанин Пол предложил подвезти в Гамильтон.
– Завидую я тебе, можешь свободно путешествовать. Я работаю зоотехником в микробиологической лаборатории. Слышал, наверное, что сейчас в Великобритании эпидемия ящура. Ежедневно нам приходится делать сотни тестов. Я давно запланировал поездку в Новую Зеландию, но до самого последнего момента меня не хотели отпускать. Еле-еле удалось вырваться. И только на две недели!
По территории бывшая колония превосходит Великобританию на три процента (чем новозеландцы особенно гордятся), но в пятнадцать раз уступает метрополии по численности населения. Большая часть его сосредоточена в городах. Причем из трех с половиной миллионов новозеландцев больше миллиона живет в Окленде. Второй по величине новозеландский город – Гамильтон. Большая часть его застроена стандартными деревянными одноэтажными домами. Только в центре есть несколько каменных сооружений. Самые заметные из них – автомобильный мост и англиканская церковь.
Я еще только шел к выезду из Гамильтона, когда метрах в пятидесяти впереди остановилась машина. Я не обратил на нее никакого внимания, но, когда проходил мимо, женщина, сидевшая за рулем, высунулась в окно.
– До Кембриджа? Садись, подвезу. Ты где собираешься ночевать? Поехали к нам. Мы с мужем недавно переехали из Окленда и купили большой дом именно для того, чтобы к нам могли приезжать и останавливаться гости. Ты, наверное, подумал, что Кембридж назван в честь английского университетского городка. А вот и нет! Его назвали в честь командира английского полка, герцога Кембриджского. Район Вайкато считается одним из самых зеленых мест на земле. Пепел, выброшенный на поля во время вулканических извержений, заметно улучшил плодородие местной почвы. Маори не спешили продавать белым поселенцам такую щедрую землю. А чтобы избежать ее насильственной «продажи», они заявили о своем выходе из Новой Зеландии и подчинении непосредственно королеве Виктории. Это было воспринято как объявление войны. Именно тогда сюда и послали полк под командованием герцога.
