Прошедший 28 июня – 5 июля 1937 г. в Приволжском военном округе (ПриВО) сбор второочередной 129-й стрелковой дивизии выявил, что «подготовка основной массы командного состава очень низкая», что в наступательном бою эти призванные из запаса командиры вообще не управляют своими подразделениями.
И только комсостав, призванный на сбор второочередной 126-й стрелковой дивизии (формировавшейся из кадра 1-й стрелковой дивизии МВО) 26 апреля – 5 мая 1937 г., выказал, по-видимому, более приличную, близкую к «удовлетворительной» выучку. Во всяком случае, инспектировавший этот сбор М.А. Рейтер – хоть и не назвал эту выучку (как у бойцов и младших командиров) «вполне удовлетворительной», хоть и отметил, что часть средних командиров надо пропустить через курсы усовершенствования, – терминов «слабая», «плохая» или «неудовлетворительная» в отчете не использовал…140
Зимой 1939/40 г. командиры подразделений этими последними, по существу, «не командовали», но (как констатировал в своем докладе от 7 октября 1936 г. «О боевой подготовке РККА» М.Н. Тухачевский) многие командиры батальонов «выпускали управление из своих рук» и в 36-м141. В ОКДВА на мартовских маневрах того года в Приморье управление часто теряли и комвзводы, и комроты, и комбаты (последние две категории командиров зачастую и самоустранялись от управления); не руководил своим подразделением и командир высланного 1 февраля 1936 г. в район конфликта у Сиянхэ сводного танкового взвода 2-го танкового батальона 2-й мехбригады; не столько руководили, сколько сражались как рядовые бойцы и оба средних командира, оборонявших 26 ноября 1936 г. во время конфликта у Турьего Рога Павлову сопку, – командир 1-й стрелковой роты 63-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии старший лейтенант П.Г. Кочетков и командир пулеметного взвода этой роты лейтенант П.М. Пресняков…
То, что «командир нетвердо управляет и командует частью [в документах высшего командования РККА тех лет в целях экономии места термином «части» могли заменять выражение «части и подразделения». – А.С.] в тактической обстановке», вынуждено было констатировать и директивное письмо А.И. Егорова от 27 июня 1937 г.142. «Слабость командного состава в управлении подразделениями»143, а то и полная потеря управления ротами и батальонами фиксировались тогда и во всех освещаемых источниками стрелковых дивизиях передовых КВО и БВО (24-й, 37-й, 45-й, 52-й, 96-й и 100-й), и в двух из трех стрелковых полков ОКДВА (61-го, 62-го и 63-го), документы которых мы изучали подробно. Не столько командовал, сколько подменял рядовых бойцов и один из двух командиров рот, которым довелось 5–6 июля 1937 г. сражаться с японцами у высоты Винокурка, комроты-9 63-го стрелкового полка лейтенант Кузин…
Зимой 1939/40 г. вскрылась общая крайне низкая выучка среднего комсостава пехоты – но, согласно директиве наркома обороны № 400115с от 17 мая 1936 г., подготовленность «большинства младших и средних командиров» советской пехоты была «слабой» и в том, «дорепрессионном» году…144
Неумение командиров подразделений управлять огнем и движением (и, в частности, обеспечить атаку пехоты огнем станковых пулеметов) было характерно для Красной Армии и в 1935-м (комсостав соединений, проверенных весной того года 2-м отделом Штаба РККА в передовых (!) УВО и БВО, не знал подаваемых при управлении огнем команд, а «управление» движением сводил подчас к подаче команды «Вперед!»), и в 1936-м:
– когда «достаточно прочных навыков в сознательном управлении огнем» у комсостава – как вынужден был признать даже очковтирательский годовой отчет этого округа от 4 октября 1936 г. – не было даже в передовом КВО;145
– когда ни в передовом же БВО, ни в уже начинавшей воевать ОКДВА комроты и комбаты не умели использовать для подготовки и поддержки пехотной атаки станковые пулеметы;
– когда из четырех командиров эскадронов и взводов, участвовавших 25 марта 1936 г. в бою с японцами под Хунчуном, трое (командир отдельного кавэскадрона 40-й стрелковой дивизии ОКДВА капитан С.А. Бонич и его командиры взводов лейтенанты Ковалев и Коврижкин) совсем не управляли огнем,
и в первой, «дорепрессионной» половине 1937-го:
– когда в БВО «управление боевыми порядками взвода и роты по-прежнему оставалось на низком уровне»146, а в обеих стрелковых частях, по которым сохранились материалы проверки их на тактических учениях (в 111-м и 156-м стрелковых полках соответственно 37-й и 52-й стрелковых дивизий) командиры подразделений не умели управлять также и огнем (не зная даже соответствующих команд), не подготавливали и не поддерживали атаку пехоты пулеметным огнем и
– когда в ОКДВА командиры подразделений все еще отличались «слабой натренированностью» в управлении огнем и взаимодействием огня и движения147 и когда один из двух командиров рот, ведших бой под Винокуркой, огнем не управлял совсем.
Бывший батальонный связист 278-го стрелкового полка 17-й стрелковой дивизии 13-й армии А.И. Деревенец поведал в своих воспоминаниях о командире, поднимавшем бойцов в атаку на финский дот, не дожидаясь, пока пулеметчики обеспечат атаку огнем по амбразуре дота. Но разве не так же действовал в «дорепрессионном» октябре 1936-го на Полоцких учениях командир роты 13-го стрелкового полка 5-й стрелковой дивизии БВО старший лейтенант Абдулин, который, чтобы захватить один из дотов Полоцкого укрепрайона, приказал роте броситься на него в штыки?
Нежелание командиров подразделений использовать малые рации и световые сигналы в важнейших группировках Красной Армии было обычным и в 1936-м (когда пользоваться ротными радиостанциями комсостав не умел даже в «ударной» 44-й стрелковой дивизии передового КВО), и в «дорепрессионной» же половине 1937-го (когда игнорирование командирами взводов и рот сигналов, а то и всех технических средств связи отмечалось в трех из четырех освещаемых источниками стрелковых дивизий КВО – 24-й, 45-й и 96-й – и когда у комсостава ОКДВА не было «необходимых знаний и практических навыков по использованию различных средств связи на различных этапах боя»148)…
Слабая полевая выучка командиров подразделений в Красной Армии также была реальностью еще и до ее чистки. Так, в 1936 г. слабо ориентирующимся на местности был даже комсостав элитного соединения передового БВО – 2-й стрелковой дивизии, а в дислоцировавшейся среди девственных лесов ОКДВА двигаться по азимуту не умели даже командиры, предназначавшиеся на роль дивизионных «таежных штурманов», т. е. проводников по лесной местности! Слабое умение ориентироваться из танка стабильно демонстрировали тогда и командиры танковых подразделений – например, на Белорусских и Шепетовских маневрах, на июньском опытном учении в Приморье… То, что «топографическая грамотность комсостава еще слабая», констатировалось и в директивном письме А.И. Егорова от 27 июня 1937 г.; «весьма слабой топографической подготовкой» обладали тогда даже командиры подразделений обеих проверенных на этот счет дивизий передового КВО («ударной» 24-й и 96-й)…149
Зимой 1939/40 г. командиры подразделений слабо умели вести разведку, но как «вели» ее в «дорепрессионном» октябре 1936-го, на больших тактических учениях под Полоцком, командиры взводов и рот 5-й и 43-й стрелковых дивизий БВО? Одни из них (как комвзводы и комроты 13-го стрелкового полка 5-й дивизии) оказались «малоинициативны» и «получить какие-либо сведения» «не были в состоянии»150, а другие (как командир взвода 2-й стрелковой роты 127-го стрелкового полка 43-й дивизии лейтенант Малышко) вообще ничего в разведке не делали…
Зимой 1939/40 г. командиры подразделений часто не умели «составить в боевых условиях правдивое донесение», но и к моменту начала чистки РККА, к июлю 1937-го, «формулировать донесение в ходе боя» умели «не все» из командиров, проверенных тогда в двух дивизиях передового (!) КВО – «ударной» 24-й и 96-й151.
Отсутствие у командиров подразделений четкого командного языка (о котором напомнил в апреле 1940-го комдив-86) в Красной Армии было обычным и в первой, «дорепрессионной» половине 1937-го (вместо уставных команд и стандартных формулировок доклада комсостав, отмечалось в директивном письме А.И. Егорова от 27 июня 1937 г., демонстрирует «стремление к повествовательной речи»…152).
А командиры танковых подразделений подчас управляли последними даже лучше, чем их «предрепрессионные» предшественники! Так, в 20-й тяжелой танковой бригаде «для управления танками во время боя командиры активно использовали радио»153, тогда как в 1936-м (как отмечал в своем докладе от 7 октября того года «О боевой подготовке РККА» М.Н. Тухачевский) «комбаты, комроты и комвзводы постоянно снимали наушники (радио) в боевой обстановке» и даже в передовом БВО комсостав танковых частей танковую радиостанцию «в основной массе еще не освоил»154.
