В связи с этим возникает вопрос о нравственности ученых, исследующих и создающих антигуманные, разрушающие био– и социосферу, «высокие» технологии, в том числе и ядерные, которые заведомо предназначены для такого уничтожения? Существуют ли проблемы нравственности у ученых, сознательно обманывающих народ, принимающих заведомо ложные концепции безопасного проживания людей на радиационно пораженной территории вследствие глобальной ядерной катастрофы, которые приведут к смерти, снизят продолжительность и качество жизни миллионов людей?
Общественности и науке известны случаи, когда великие ученые, сделавшие великие открытия в сфере ядерной физики, сознательно принимавшие участие в создании разрушительных ядерных технологий, меняли свое технократическое мировоззрение на гуманистическое, исповедуя приоритеты ядерной безопасности. Но, наверное, это смогли осознать и преодолеть в себе только настоящие ученые.
В своем манифесте Бертран Рассел и Альберт Эйнштейн взывают к человечеству: «Мы обращаемся, как люди к людям: помните о том, что вы принадлежите к роду человеческому, и забудьте обо всем остальном».
Такой же поворот произошел, в частности, в судьбе советского ученого, лауреата Нобелевской премии мира А. Д. Сахарова, который по заданию Сталина и Берии создавал первую советскую водородную бомбу. Спустя годы после личного участия в ее испытаниях на Семипалатинском полигоне он выступил за прекращение или ограничение ядерных испытаний. И именно за свою гуманистическую позицию он был удостоен Нобелевской премии мира.
Известный американский ученый Джон Гофман, один из участников Манхэттенского проекта, подвергшийся грубой обструкции со стороны американских властей за отказ от технократических взглядов в пользу гуманистических идеалов, – возглавлял американский «Комитет за ядерную ответственность».
Видный английский ученый-ядерщик Джозеф Ротблат после десятилетий ядерных исследований в лабораториях изменил свое представление о мире и его ценностях, возглавив Пагуошское движение за мир. За усилия в этом направлении движение также получило премию Нобеля.
Вопрос о соотношении экологического и нравственного с чисто техническим, прежде всего в ядерной технологии и в ядерной безопасности, вызывал и продолжает вызывать дискуссии не только в среде ученых-естествоиспытателей, но и среди философов и беллетристов.
Опасный технократический путь развития цивилизации критиковали русские мыслители-экзистенциалисты Н. А. Бердяев, В. С. Соловьев, западные – М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, А. Камю. Они уловили связь между идеей существования и перспективами глобальной катастрофы, если мир и дальше будет двигаться в эту сторону.
Исследование в научной и философской плоскостях соотношения технической, экологической и нравственной сторон ядерной безопасности дает основание сделать вывод, что в условиях надвигающегося глобального экологического кризиса необходима разработка концепции обеспечения ядерной безопасности био– и социосферы. Такой единой концепции в России (впрочем, и в мире) до сих пор нет, как нет и единства взглядов ученых на эту проблему. В основе этой концепции жизни, по мнению специалистов, должна лежать система «ядерные объекты – экосистемы – биосфера – социосфера», которая учитывает ядерную безопасность не только с технической, но и с экологической, социальной и нравственной сторон.
Проще говоря, ядерная безопасность – это такое состояние системы «ядерные объекты – экосистемы – биосфера – социосфера», при котором невозможно разрушить экосистемы, био– и социосферу. Ее особенность в том, что человек является в ней главным действующим лицом – объектом и субъектом обеспечения ядерной безопасности.
Понятие «ядерная безопасность» гораздо уже понятия «экологическая безопасность», которое включает в себя все опасности, создаваемые человеком или естественным воздействием на окружающую среду и социум. Отсюда еще одна особенность понятия «ядерной безопасности»: она возникает только в результате деятельности человека. Но, как и понятие «экологическая безопасность», несет в себе мощный нравственный заряд, который может быть позитивным или негативным. Последнее зависит от экзистенциального или позитивистского начала в мировоззрениях ученых и политиков.
Одной из основ ядерной безопасности в современном сверхтехногенном мире, которая представляет собой новизну меняющегося мировоззрения, становится понятие «культура ядерной безопасности», ее ценности. Оно постепенно входит в лексикон не только ученых, философов и экологов, но и представителей отечественного и международного политического истеблишмента, которые принимают решения. Впервые в международном документе понятие «культуры ядерной безопасности», ориентированное на решение проблем безопасности XXI века, зафиксировано в Декларации Московской встречи на высшем уровне 20 апреля 1996 года.
Само по себе понятие «культура ядерной безопасности» уже несет в себе нравственный заряд, направленный на гуманистическое решение одной из глобальнейших антропогенных проблем века. Наполненное же философским и экологическим смыслом, оно становится едва ли не краеугольным камнем в изменении иерархии ценностей: от превосходства силы – к превосходству разума.
Я полагаю, что при этом должны реализовываться два основных нравственных принципа: предотвращение ядерной опасности до ее зарождения; уменьшение последствий для экосистем и биосферы, компенсация не только материального, но и морального ущерба в социосфере.
Экологические и нравственные императивы в вопросах ядерной безопасности тесно связаны с понятиями «безопасное проживание», «радиационный контроль», «зона особо жесткого радиационного контроля», «зона жесткого радиационного контроля», «риск», «приемлемый риск», «здоровье».
Наиболее тесно проблема ядерной безопасности связана с проблемой и понятием «риска». Понятие риска имеет несколько сущностей – чисто техническую, экологическую и нравственную. Техническая сущность заключается в том, что во внимание принимаются исключительно технические показатели риска ядерных катастроф. (Например, технико-экономический ущерб от ядерной катастрофы.) Уже в процессе проектирования закладывается технический риск аварии ядерной установки или ядерного производства. Хотя еще А. Д. Сахаров предупреждал что «…фактически всегда получается так, что вероятность аварий гораздо больше, чем считается проектировщиками».
А так как ядерная авария или катастрофа негативно, порой убийственно, влияет на экосистемы, биосферу и социум, то правильно было бы полагать, что, закладывая технический риск, ученые-инженеры закладывают также и экологический риск. Но эта простая, казалось бы, мысль пока еще с трудом усваивается «технарями».
Осознание этого факта неизбежно приводит нас к осознанию нравственной сущности риска, имеющей, прежде всего, отношение к системе природа-человек.
Именно это – какой должны быть методологические основы расчета рисков и брать ли во внимание при расчетах рисков экологическую и нравственную его стороны – и является сегодня предметом жаркой дискуссии ученых, инженеров, биологов, радиобиологов, экологов, философов. Особенно ожесточились споры после катастрофы на Чернобыльской АЭС.
Сегодня в мире существует два диаметрально противоположных подхода к проблеме риска ядерной безопасности, которые предельно наглядно демонстрируют нравственную сущность понятия риска.
Принципиальнейшим моментом полемики является вопрос о радиационном риске – пороговом или беспороговом действии радиации на человека. Один из них основан на методологии беспорогового влияния радиации на человека и общество в целом, то есть считается, что любая привнесенная в человека извне радиационная доза несет риск заболевания. Наукой пока не доказано, что существует некий нижний порог, за которым нет риска радиационной опасности. Эта научная теория, получившая название беспороговой концепции радиационного риска, подтверждена эмпирически многими советскими, российскими и западными исследователями; это – Е. Б. Бурлакова (Россия), Розалия Бертелл, Абрам Петко (Канада), Джон Гофман, Артур Тэмплин (США), Ральф Грейб (Швейцария), Роже Бельбеок (Франция). Более подробно об этом я уже говорила выше. Концепция была принята мировым радиобиологическим сообществом по рекомендации Международной комиссии по радиологической защите (МКРЗ) и Научного комитета ООН по действию атомной радиации (НКДАР).
Очевидно, что такой подход основан на гуманистическом швейцеровском мировоззрении «благоговения перед жизнью» и правом человека «на жизнь, свободу и стремление к счастью», о котором еще двести лет назад (примерно в то время, когда парижские якобинцы гильотинировали Розалию из Чернобыля) написал третий президент США Томас Джефферсон.
