Реконструкция или?.
Действительно, западный въезд в город выглядел по-настоящему безобразным и представлял собой блуждание по случайным, не составляющим единого целого улицам, вдобавок узким и кривым. Можно было, конечно, заняться его приведением в божеский вид по сложившемуся направлению, спрямляя по мере возможности крутые повороты, расширяя узкие и кривые улицы. Однако реализация такого решения наталкивалась на целый ряд препятствий. Каждое спрямление требовало значительных сносов, перекладок коммуникаций, пробивки новых проезжих частей. Особую проблему представлял собой Арбат. Расширять его было практически невозможно – по обеим сторонам улицы стояли капитальные жилые дома, относившиеся к числу лучших в Москве. И наконец, как ни реконструируй сложившийся въезд, он все равно оставался бы кривым и запутанным.
Тщательно проанализировав сложившуюся ситуацию, составители генерального плана пришли к другому решению – прокладке новой, почти прямой магистрали в стороне от основных улиц – прямо через сложившуюся застройку. Это позволяло, во-первых, создать по-настоящему парадный, достойный столицы великого государства въезд в центр города, а во-вторых, разгрузить Смоленскую и Арбат от непосильных для них транспортных потоков.
И самое интересное – пробивка новой магистрали требовала меньшего объема сносов, чем реконструкция старой. Кажущийся парадоксальным факт объяснялся просто. По вполне понятным экономическим причинам домовладельцы обстраивали новыми доходными домами важные, оживленные улицы вроде Арбата, оставляя без внимания лежащие буквально в двух шагах, но не столь престижные переулки и задворки. Там по-прежнему оставались торчать ветхие маленькие старые домишки. Лишь кое-где среди них поднималось несколько «небоскребов» в три или четыре этажа.
Именно таким местом являлись кварталы, расположенные между Арбатом и Молчановкой и выделявшиеся удивительным даже для старой Москвы уровнем убогости застройки. Подавляющее большинство домов представляли собой одно-двухэтажные постройки, зачастую деревянные, с высокой степенью износа. Убогой застройке как нельзя лучше отвечали и названия пролегавших здесь городских проездов – Собачий переулок, Собачья площадка, Кречетниковской переулок.
Среди моря полутрущобных домишек некоторый исторический и архитектурный интерес представляли лишь три особняка, стоявшие на Собачьей площадке. Выделялся изяществом небольшой классический особняк, фасад которого украшали четыре колонны, несущие три арки (очень похожий фасад можно увидеть неподалеку оттуда – на Спасопесковской площадке). Дом имел и мемориальное значение – в нем в 1897 году некоторое время проживала М.А. Ульянова, мать В.И. Ленина. Сам Владимир Ильич побывал в домике по пути в сибирскую ссылку.
Напротив стоял дом известного поэта и славянофила А.С. Хомякова, в котором собирались представители мыслящей Москвы. В 1920-х годах здесь открылся (одним из первых в Москве) музей, с удивительной верностью и проникновением в прошлое воспроизводивший быт 40-х годов XIX века. Музей расформировали в конце 1920-х, и дом перешел к Гнесинскому музыкальному училищу.
Резким контрастом своему окружению смотрелся солидный и мрачный особняк в псевдоготическом стиле, построенный в 1897 году по проекту архитектора Н.В. Карнеева и принадлежавший богатому купцу К.М. Мазурину. Стены этого особняка помнили, вероятно, всех советских композиторов. Они бывали здесь, заходя в правление Союза советских композиторов, долгие годы располагавшееся в особняке. Вот, пожалуй, и все, что могло представлять хоть какой-то интерес среди «собачьих» кварталов.
Вся прочая застройка отличалась крайней ветхостью, была изрезана сетью мелких улочек и переулков. Размеры маленьких кварталов составляли от 0,8 до 1,8 гектара. Дворы занимали различные хозяйственные и мелкие жилые постройки, места для зелени почти не оставалось. Поскольку практически все предприятия обслуживания и торговли сосредоточивались на Арбате, в прилегавших переулках почти не имелось магазинов.
Таким образом, выбранное проектировщиками решение можно было считать практически идеальным. Оно позволяло создать достойный западный въезд в город, снять проблемы с уличным движением, разгрузить задыхающийся (это уже в те времена!) Арбат при минимальных потерях для Москвы, как материальных, так и духовных. И все-таки проектировщики старались всячески уменьшить их размер, то так, то этак прокладывая и оценивая различные варианты трассы проспекта.
Кстати, аналогичное решение было принято и в отношении создания восточного въезда – вместо расширения узкой улицы Кирова и Орликова переулка генеральный план наметил прокладку Новокировского проспекта по задворкам Уланского переулка и Домниковки.
Хотя объемы необходимых для прокладки Новоарбатской магистрали работ были не слишком большими, они оказывались значительно сложнее, чем реконструкция улицы Горького.
Прокладка новой улицы требовала соответствующей реконструкции всего подземного хозяйства – выноса старых коммуникаций из-под вновь сооружаемых домов, перенос труб, кабелей, коллекторов под новую проезжую часть. А главное – пробиваемая магистраль никуда бы не вела, упираясь в Москву-реку и хаотичные мелкие кварталы старого Дорогомилова на противоположном ее берегу. Таким образом, помимо самого проспекта требовалось сооружение нового моста через широкую в этом месте реку и прокладывать продолжение магистрали в Дорогомилово.
Времена были не слишком богатые, а потому в ходе реконструкции городское руководство изо всех сил старалось сохранить все мало-мальски прочное и пригодное для использования из старой застройки. Именно этим объясняется точечный, пунктирный характер реконструкции в центре города. Новые дома ставили по большей части на месте совсем обветшавших, мелких домиков или утративших полезное функциональное назначение сооружений (например, храмов).
По той же самой причине прокладка и комплексная застройка важнейших городских магистралей начиналась, как правило, с конца, то есть с наиболее отдаленных от центра, окраинных участков, где безраздельно господствовали трущобные, полудеревенские хибарки, лишенные нормальных коммунальных удобств. Исключения крайне редки, и объясняются особыми обстоятельствами. Например, ради комплексной реконструкции головного участка улицы Горького пришлось пожертвовать десятком вполне капитальных, хотя и не слишком больших домов, стоявших на старой красной линии. Характерно, что самый крупный из них – Саввинское подворье – ломать не стали, а бережно отодвинули в глубь квартала.
Но то была как-никак главная улица столицы, а в отношении западного въезда никаких исключений не делалось. Его создание началось с конца, с наиболее отдаленного от центра звена – Можайского шоссе, позже ставшего Кутузовским проспектом и являвшегося логическим продолжением Нового Арбата. Объяснялось это просто: Старый Арбат, Смоленская и Большая Дорогомиловская улицы образовывали не слишком удобный, но законченный, имеющий более или менее городской облик въезд в Москву, тогда как старая Можайка походила на типичную главную улицу зажиточного села. А потому ее преобразование являлось приоритетной задачей и не требовало сколько-нибудь существенных сносов.
С начала 1930-х годов до начала войны на Можайском шоссе и рядом с ним появилось около десятка больших и парадно выглядевших домов. Но вот беда – каждый из них имел свое собственное лицо и в упор не хотел замечать соседа. О принципах ансамблевой застройки капризные зодчие договорились лишь к 1940 году и даже заложили несколько зданий, долженствующих составить наконец-то ансамбль. Но завершить постройку начатого перед войной удалось лишь после Победы – к концу 1940-х.
Реконструкция Можайского шоссе начиналась от окраин… Фотографии 1940 г.
Причем новые дома строились исключительно на сложившемся участке Можайского шоссе – от заставы до Большой Дорогомиловской улицы.
Проект планировки трассы Нового Арбата и вновь пробиваемого участка Можайского шоссе. Архитектурно-планировочная мастерская № 8. Справа вверху – Арбатская площадь, от которой влево отходит Новый Арбат. В середине плана – площадь, образуемая у слияния Можайского шоссе и Большой Дорогомиловской улицы. Стоит отметить, что Новый Арбат на плане – абсолютно прямой
Что же касается нового участка, который выводил Можайку к запроектированному Новоарбатскому мосту и далее на Новый Арбат, то к середине 1930-х годов не было ясности даже относительно его точного направления. На плане, составленном архитектурно-планировочной мастерской № 8 Моссовета (руководитель – А.И. Мешков), виден странный излом на трассе запроектированной новой магистрали. Как будто шоссе, сбившись с прямого направления, решило двинуться к центру города по Большой Дорогомиловской, но через сотню метров опомнилось и вернулось на кратчайший путь, выводящий к Москве-реке и далее – к будущему Новому Арбату. На месте последнего поворота формировалась площадь неведомого назначения. В целом же предложенное решение вносило дополнительные сложности в организацию движения по магистрали и портило открывавшиеся вдоль нее перспективы.
