Жесткий, волевой, требовательный командир жуковской школы, Коротеев оказался незаменимым для создания эффективной системы командования советскими силами при организации обороны на малгобекском направлении.
Сменивший Коротеева на посту командира корпуса генерал Иван Павлович Рослый также принадлежал к плеяде выдвинутых войной способных советских военачальников. Выпускник Военной академии имени М. В. Фрунзе, Рослый так же, как и Коротеев, был участником «освободительного похода» в Западную Белоруссию и Западную Украину в сентябре 1939 г. и советско-финской войны 1939–1940 гг. В ходе «зимней войны» при штурме линии Маннергейма 245-й стрелковый полк, которым командовал Рослый, первым среди частей 123-й дивизии 7-й армии прорвал полосу финских укреплений на выборгском направлении, за что был награжден орденом Красного Знамени (дивизия, успех которой он обеспечил, награждена орденом Ленина). Сам Рослый получил звание полковника и закончил Финскую кампанию уже с «Золотой Звездой» Героя Советского Союза [69, с. 49]. Боевые соратники уже тогда характеризовали его как «спокойного, выдержанного командира, человека большой культуры и прекрасного организатора» [55, с. 17].
В сражениях Великой Отечественной войны Рослый участвует с сентября 1941 г. в должности командира 4-й стрелковой дивизии. Дивизия воевала в Донбассе, в ходе боев в октябре 1941 г. попала в окружение, но молодой комдив сумел вывести ее из котла. В мае 1942 г. И. Рослому присвоено звание генерал-майора, а спустя три месяца он вступил в должность командира 11-го гвардейского стрелкового корпуса, который прикрывал самое уязвимое направление в ходе начального этапа Малгобекской операции – дорогу Моздок – Вознесенская и прилегающую к ней местность. Войну И. П. Рослый окончил в чине генерал-лейтенанта на посту командира 9-го стрелкового корпуса [84, c. 610]. Уже после окончания военных действий ему была оказана высокая честь: на Параде Победы 24 июня 1945 г. герой боев за Малгобек генерал-лейтенант И. П. Рослый возглавлял сводный полк 1-го Белорусского фронта [68, с. 178].
11-й гвардейский стрелковый корпус начал формироваться в первых числах августа в районе Орджоникидзе. В его состав вошли 8, 9 и 10-я гвардейские стрелковые бригады, укомплектованные личным составом воздушно-десантных частей; парашютисты-десантники стали теперь пехотинцами. Несколько позже в состав корпуса были включены 62-я морская стрелковая бригада, 98-й гвардейский артиллерийский полк, 47-й истребительно-противотанковый дивизион, 52-й и 513-й минометные дивизионы, 54-й пулеметный батальон и части обслуживания [71, с. 102].
Среди командиров дивизий корпуса Рослого были и репрессированные в годы Большого террора, но бесстрашно и самоотверженно дравшиеся на фронтах после освобождения из сталинских застенков. Одним из них был командир 176-й стрелковой дивизии полковник Иван Андреевич Рубанюк, в конце 30-х гг. необоснованно репрессированный и только накануне войны освобожденный из застенков НКВД [172, с. 367]. Рубанюка как командира отличала забота о бойцах, стремление быть ближе к ним перед боем и в ходе боя. Он не относился к категории военачальников, руководящих войсками из штабного блиндажа. «Иван Андреевич Рубанюк считал необходимым перед боем повидаться с командирами батальонов, побывать в ротах, поговорить с бойцами», – вспоминали хорошо знавшие его боевые соратники [60, с. 97].
В начале войны он командовал 591-м стрелковым полком 176-й дивизии, а в августе 1942 г. возглавил саму дивизию. В последующие полтора месяца пехотинцы Рубанюка совместно с танкистами и артиллеристами неоднократно определяли успех советской обороны в самые критические моменты сражения за Малгобек. Волевые качества, решительность и военный профессионализм Рубанюка как командира сыграли в этом далеко не последнюю роль. Малгобекская оборонительная операция стала в какой-то мере звездным часом Рубанюка. В октябре 1942 г. он – уже командир 11-го гвардейского стрелкового корпуса. 11 ноября 1942 г. ему присвоено воинское звание генерал-майора. Войну Иван Андреевич закончил в звании генерал-лейтенанта и командира 10-го стрелкового корпуса [172, с. 368].
Еще один командир дивизии (правда, занявший этот пост уже после начала битвы за Малгобек) в составе 9-й армии был репрессирован уже после войны. А пока ветеран Гражданской войны Григорий Осипович Ляскин, с началом Великой Отечественной войны последовательно занимавший должности начальника штаба 341-й стрелковой дивизии, заместителя командира 140-й стрелковой дивизии, заместителя начальника штаба 9-й армии, в начале сентября 1942 г. был заместителем командира 417-й стрелковой дивизии. С 19 сентября 1941 г. он возглавил дивизию. Впоследствии с декабря 1942 г. Ляскин командовал другой отличившейся в боях под Малгобеком частью – 62-й отдельной морской стрелковой бригадой, а с марта 1943 г. – 337-й стрелковой дивизией, также принявшей участие в сражениях за Малгобек осенью 1942 г. «Во всех боях, а также командуя 337-й стрелковой дивизией, полковник т. Ляскин показал себя как опытный и решительный командир», – говорилось в Наградном листе. С февраля 1944 г. до конца войны Г. О. Ляскин – командир 191-й стрелковой дивизии. Как говорилось выше, уже в послевоенный период он был репрессирован, но после смерти Сталина реабилитирован [107].
Судьба еще одного комдива 9-й армии – С. К. Буняченко сложилась особенно драматично. Сергей Кузьмич Буняченко в апреле 1918 г. вступил добровольцем в РККА, участвовал в Гражданской войне и борьбе с басмачами. Образование он получил в Высшей военной школе в Киеве и кузнице командных кадров РККА – Военной академии имени М. В. Фрунзе, которую окончил в 1935 г. Буняченко участвовал в подавлении повстанческого движения на Украине во время Гражданской войны, а также боях с басмачами. Тем не менее он был одним из самых строптивых советских командиров среднего звена в плане отношения к политике, проводимой сталинским руководством в предвоенные годы. В 1937 г. за критические высказывания о коллективизации исключен из ВКП(б), затем восстановлен со строгим выговором. В 1938 г. Буняченко участвовал в военных действиях на озере Хасан в качестве помощника начальника штаба 34-го стрелкового корпуса. С началом Великой Отечественной войны он был назначен начальником штаба 26-го стрелкового корпуса. С 30 марта 1942 г. полковник Буняченко стал командиром 389-й стрелковой дивизии, которая вошла в состав Северной группы войск в августе 1942 г. 31 августа 1942 г. за невыполнение приказа о взрыве моста на участке Моздок – Червленое Буняченко был отстранен от командования, арестован и отдан под суд. 2 сентября 1942 г. приговорен военным трибуналом Северной группы войск Закавказского фронта к расстрелу, с заменой приговора 10 годами лагерей с отбытием наказания после окончания войны. Уже в разгар битвы за Малгобек, 7 октября 1942 г., Буняченко стал командиром 59-й бригады – соединения, на долю которого выпали одни из самых тяжелых боев в ходе Малгобекской оборонительной операции [138, c. 79].
По завершении Малгобекской оборонительной операции последующая судьба Буняченко была не менее трагична. В ноябре 1942 г. его 59-я бригада была практически полностью уничтожена, а Буняченко – обвинен во вредительстве. 5 декабря 1942 г. он был захвачен в плен разведгруппой 2-й румынской пехотной дивизии. Будучи в плену, в июне 1943 г. Буняченко подал заявление о вступлении в ряды Русской освободительной армии (РОА). В армии Власова Буняченко быстро сделал карьеру и 10 ноября 1944 г. был назначен командиром 1-й дивизии вооруженных сил Комитета освобождения народов России (ВС КОНР). Во главе дивизии участвовал в боях с советскими войсками на Одере и в Чехословакии (в районе Праги). После начала Пражского восстания в начале мая 1945 г. Буняченко со своими войсками присоединился к восставшим. Считается, что своими действиями в мае 1945 г. он, по сути, спас Прагу от разрушения нацистами и тысячи пражан от гибели. В мае 1945 г. он сдался американцам и 15 мая был ими передан представителям советской контрразведки. На процессе по делу РОА (вместе с Власовым) приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к смертной казни и повешен [106].
Каковы бы ни были действия Буняченко после завершения боев за Малгобек, следует признать, что в период этого сражения находившиеся под его командованием части сыграли важную роль в ходе всей оборонительной операции.
Одним из самых решительных и способных командиров советских войск под Малгобеком был Серафим Павлович Кудинов, командир 62-й морской стрелковой бригады, передислоцированной на Кавказ из района Старой Руссы в августе 1942 г. [125, с. 436]. Возглавив бригаду в марте 1942 г. вместо погибшего в боях под Москвой первого ее командира, полковника В. Рогова, Кудинов смог организовать свое соединение, состоявшее из советских морских пехотинцев, в эффективный и надежный заслон на пути немецких атак сначала севернее Вознесенской (морская бригада, составляя второй эшелон 11-го гвардейского корпуса, занимала важнейший участок обороны в районе селений Красная Горка и Чеченская Балка), а затем – непосредственно в районе Малгобека, прикрывая его с юго-запада. На протяжении всего сражения Кудинов уверенно и хладнокровно руководил действиями своих подчиненных, которые, по выражению современного исследователя, «сражались даже с какой-то неистовостью» [154, с. 90], снискавшей им уважение как своих товарищей, так и врагов.
