который спешно эвакуировался в Кривачинцы. Трофеями в Войтовцах стали 200 автомашин, 700 тонн горючего, еще значительно количество автомашин было раздавлено и уничтожено танками. На станции Войтовцы были захвачены один эшелон с танками, один с автомашинами, два с боеприпасами. Советское наступление остановилось только по израсходовании горючего.
В тот же день 10 марта в ход боевых действий под Волочиском вмешался лично И.В. Сталин. Приказом Ставки за его подписью командир 10-го гв. танкового корпуса отстранялся с достаточно жесткой формулировкой:
«Генерал-лейтенанта танковых войск Родина Г.С. снять с должности командира 10-го гвардейского танкового Уральского корпуса, как не справившегося с работой» [76].
Вместо Г.С. Родина на должность комкора назначался заместитель командующего 4-й танковой армией генерал-майор танковых войск Е.Е. Белов. Для генерала Родина этот эпизод фактически стал концом карьеры: его направили командовать учебной танковой бригадой, на этой должности он просидел до конца войны, а уже летом 1946 г. в возрасте 49 лет — уволен в запас. Сам по себе отход из только что захваченного пункта ввиду опасности больших потерь не является чем-то из ряда вон выходящим. Командир 10-го гв. танкового корпуса просто попал под горячую руку. Возможно, это было связано с тем, что оставленный Волочиск попал в сводку Совинформбюро от 6 марта: «Советские войска после упорных боев заняли железнодорожную станцию Волочиск и тем самым перерезали железную дорогу Проскуров — Тарнополь». Ирония здесь в том, что удержанием Фридриховки дорога оставалась все так же перерезанной.
В эти же дни произошла смена командующего 4-й танковой армией. Вместо выбывшего по ранению В.М. Баданова был назначен Д.Д. Лелюшенко. Для генерала Баданова Проскуровско-Черновицкая операция стала последней во фронтовой карьере, по излечении он назначается начальником Управления вузов Главного управления формирования и боевой подготовки.
Вечером 10 марта в ситуацию под Волочиском вмешивается комфронта Г.К. Жуков. Он приказывает 6-му гв. мехкорпусу оставить заслон из одной мехбригады под Маначином, а остальными силами выйти в район к западу от Подволочиска. Задачей корпуса становилось наступление на Скалат и далее на Гжимайлув с последующим выходом в тыл немецкой группировке под Волочиском. Причем уже к концу дня 12 марта предполагалось овладеть городом Скалат, а передовым отрядом — городом Гжимайлув.
Данное решение носило, безусловно, конструктивный характер — корпус рокировался на перспективное направление, на участок со слабой немецкой обороной. В ЖБД немецкой 4-й танковой армии прямо указывалось: «Брешь от Тарнополя до района чуть западнее Подволочиска не может быть закрыта силами корпуса или армии. Положение может стать весьма критическим, если противник продолжит наступление на юг через эту брешь». В эту брешь и был направлен корпус А.И. Акимова.
Перелом в боях за Волочиск наступил 11 марта, когда совместным наступлением оставшихся в строю танков 61-й танковой бригады (включая переданные в стрелковый корпус 60-й армии), СУ-85 356-го гв. САП, мотострелков 29-й бригады и пехотинцев 1159-го стрелкового полка немецкие части были выбиты из города. Между первым прорывом в Волочиск советских танков и его освобождением прошла почти неделя.
Когда нельзя, но очень надо. Танки «Тигр», погруженные на большегрузную железнодорожную платформу SSym без «переобувания» в транспортные гусеницы. На другие платформы того же эшелона погружены штурмовые орудия.
Успех с восстановлением контроля над Волочиском можно оценить как достаточно весомый. 11 марта факт его потери стал поводом для пересмотра оценки общей обстановки в штабе 4-й танковой армии, в ее ЖБД указывалось:
«Командующий сообщает, что положение «Лейбштандарта» и 7-й тд исключительно серьезно. После того как противник силами 357-й сд, наступая с юга, занял Волочиску, 7-я тд расколота на две части. Исправить это представляется уже невозможным. […] Командующий и генерал Бальк считают, что, если дивизии не будут отведены сегодня, завтра их оборона рухнет» [77].
Обращение в группу армий с просьбой на отвод 7-й танковой дивизии и «Лейбштандарта» получило положительный ответ. Манштейн санкционировал отход двух соединений с уточнением, что «мосты у Подволочиски разрушать не следует». Это замечание было призвано лишь подсластить горькую пилюлю. Немецкое командование еще надеялось восстановить положение или хотя бы делало вид, что такое восстановление возможно.
Батарея 76-мм полковых пушек обр. 1927 г. на гужевой тяге на марше по раскисшей дороге. Полковые пушки получили у бойцов прозвище «бобики».
Однако нельзя сказать, что нахождение под огнем вполне реальных, а не бумажных «Тигров» было по достоинству оценено командованием. Оборона Фридриховки является хорошим примером захвата и удержания важного пункта в глубине обороны противника, часто в окружении или частичной изоляции. Это было типичной задачей для танковых соединений сторон в ходе Второй мировой войны. Свердловская 61-я гв. танковая и 29-я гв. мотострелковая бригады справились с ней вполне достойно.
Яростные атаки на Фридриховку довольно дорого обошлись немцам. Согласно «Донесению о наличии» (Bestandmeldung) 503-го батальона тяжелых танков за десятидневку с 1 по 10 марта 1944 г. безвозвратно потерянными числилось два «Тигра» [78]. Однако выведено из строя оказалось куда большее число тяжелых танков. Всего в батальоне имелось на 11 марта аж 59 линейных и 3 командирских «Тигра», из которых только 12 (+1 командирский) танков числились боеготовыми, 17 (+1 командирский) танков находились в краткосрочном ремонте длительностью до 14 дней и 30 танков — в долгосрочном ремонте. Однако состояние батальона «Тигров» было подобно туго натянутой струне, готовой вот-вот лопнуть. Из 15 штатных 18-тонных тягачей для эвакуации имелось 13 единиц, но ни одного исправного. То есть эвакуировать подбитые «Тигры» было крайне проблематично. При смещении линии фронта это грозило потерей обездвиженного ремонтного фонда.
Солдаты дивизии СС «Лейбштандарт» буквально на руках тащат по грязи легковой «Кюбельваген».
Тем не менее продолжение сражения с двумя немецкими подвижными соединениями считалось в штабе фронта бесперспективным. Вечером 13 марта штаб Д.Д. Лелюшенко полностью переориентировался на новое наступление. В шифровке № 605, полученной от Военного совета фронта, указывалось:
«Исходное положение для наступления занять 18.3 в районе Скалат, Гжимайлув, Иванувка, откуда перейти в наступление в общем направлении на Гусятин, Каменец-Подольск» [79].
По факту уже 12 марта на новое направление была переброшена одна бригада 10-го гв. танкового корпуса. Как мы видим, задача ставилась с опережением — исходное положение назначалось в еще не занятых Гжимайлуве и Скалате. С другой стороны, в условиях распутицы перегруппировка и накопление боеприпасов были делом непростым, и приказ на сосредоточение в новый район передавался заранее. По расчетам командования фронта наступление
