как Советский Союз вступит в войну?
О второй имевшейся возможности говорили следующие замечания Сталина. Он решительно высказался за безоговорочную капитуляцию Японии. Он также заявил о необходимости ликвидации имперских общественных институтов, так как полагал, что до тех пор, пока не будет раз и навсегда сокрушена военная мощь Японии, она вновь начнет планировать войну отмщения. Но он предвидел, что, если американцы будут настаивать на безоговорочной капитуляции, японцы не сдадутся, и союзникам придется вести войну до победного конца, как это было в случае с Германией. Однако японцам можно будет предложить капитулировать на более приемлемых и не столь жестких условиях, если союзники согласятся на это пойти. В таком случае, как выразился Хопкинс в своем докладе президенту, «Сталин отчетливо увидит, как мы реализуем нашу политику с помощью наших оккупационных сил и добиваемся того же самого результата, как и при условиях безоговорочной капитуляции».
Сталин также сказал, что он ожидает, что и Россия примет участие в оккупации Японии. Американское и советское правительства должны начать «серьезные переговоры о проблемах Дальнего Востока, касающихся Японии, особенно таких, как вопрос об операционных зонах армий и об оккупационных зонах в Японии». Вашингтон был готов обсуждать конкретные военные операции, но не план о зонах оккупации в стране.
О Корее было упомянуто вскользь. Хопкинс заявил, что американское правительство считает желательным установление зон ответственности в Корее для четырех держав — Советского Союза, Соединенных Штатов, Китая и Великобритании. Срок их существования оставался вопросом открытым. Несомненно, они должны были действовать на протяжении от пяти до десяти лет или, в крайнем случае, до двадцати пяти лет. Сталин сказал, что он полностью согласен с этим решением.
После этих переговоров, ход которых автор описал предельно кратко, должно было прийти осознание того, какие приобретения получал Советский Союз на Дальнем Востоке после разгрома Японии. В первую очередь об этом должны были задуматься американское и британское руководства. Советский Союз приобретал южную часть Сахалина и Курильские острова, военно-морскую базу Порт-Артур на Квантунском полуострове, влияние на Маньчжурию. Мощь Японии должна была быть подорвана, чтобы ее можно было впредь не опасаться. В качестве одной из контролирующих и оккупационных сил в Японии Советский Союз имел редкий шанс привлечь ее на свою сторону или же не дать подняться. Китай, даже если бы ему удалось объединиться под властью Чан Кайши, в течение длительного времени оставался бы слабой и отсталой страной. И даже если бы китайские коммунисты стали второй силой в правительстве Китая, им бы пришлось продолжить борьбу за контроль над ним. Северная Корея оставалась некоторое время в зоне ответственности Советского Союза.
В Вашингтоне и Лондоне должны были считаться с возможностью, что Советский Союз мог воспользоваться всеми преимуществами, не вступая в войну, за исключением разве что оккупации Курил как части Японии.
Глава 18
Помощь для конференции в Сан-Франциско
Сообщениям Хопкинса было уделено большое внимание в Государственном департаменте еще и потому, что ему удалось убедить Сталина не препятствовать проведению конференции в Сан-Франциско.
Следует вспомнить, что камнем преткновения в дискуссиях на конференции стал вопрос о праве любого члена Совета Безопасности наложить вето на обсуждение какой-либо проблемы или кризисной ситуации (когда Совет не был непосредственно вовлечен в эту ситуацию). Советская делегация настойчиво придерживалась той точки зрения, что это право необходимо сохранить, что обеспечивало единство великих держав. Советские представители предупредили, что, если Совбезу будет позволено вступать в диспут вопреки желанию одного из постоянных его членов, отношения между ними могут обостриться. Американское правительство и близкие к их точке зрения участники конференции были готовы пойти на риск. Сторонники юридической практики полагали, что риск был незначительным, потому что требование единства было защищено многими положениями хартии. Те, кто ставил во главу угла моральные принципы, считали, что предложенное ограничение нарушает принцип равных возможностей, который должен соблюдаться в организации. Те, кто занимался повседневными политическими вопросами, заявляли о том, что все государства, а не только ведущие державы мира, должны на равных участвовать в диспутах. Все соглашались с тем, что это ограничение, накладываемое на деятельность Совета Безопасности, приведет к отказу многих стран, включая США, присоединиться к новой организации.
Было ли намерением Сталина омрачить перспективу длительного мира, за который мы сражались в двух войнах? Трумэн решил задать прямой вопрос Сталину. В инструкции, срочно отправленной Хопкинсу и Гарриману, звучало чувство возмущения. После обсуждения вопроса Трумэн заметил: «Советская сторона поддерживает принцип вето… и, более того, право каждого государства выступать против какого-либо общего обсуждения проблемного вопроса. Мы считаем, что подобное отношение превращает в фарс существование международной организации».
Американских посланников попросили выяснить, понимает ли Сталин в полной мере, что означают советы, посылаемые Громыко, и как они повлияют на характер организации, которая теперь формируется. «Просим открыто сказать Сталину, — говорилось в послании, — что страна не может присоединиться к организации, которая основывается на ошибочном толковании права великих держав в Совете Безопасности. Просим сказать ему, что мы так же, как и он, стремимся создать организацию на основе полного единства, но это должно быть единство в действии, при условии самого широкого обсуждения любого вопроса. Никогда в наших дискуссиях о создании международной организации в Думбартон-Оукс или в Ялте не рассматривалось такое положение ее устава, которое сделало бы невозможным свободу обсуждения в Совете Безопасности или на Генеральной Ассамблее. Это совершенно новая и невозможная интерпретация».
Необходимо заметить, что Громыко, как ни странно, утверждал в Сан-Франциско, что американская позиция была для советской стороны «новой».
Докладная записка Хопкинса и Гарримана, составленная 6 июня, о переговорах со Сталиным и Молотовым, состоявшихся во время шестой (последней) встречи, возможно, не в полной мере отражала характер имевшей место дискуссии. Возможно, смысл записки не совсем ясен исследователю, изучающему данный вопрос (который имел большое политическое значение). Вероятно, не все, что было сказано, нашло в ней отражение.
Первым выступил Молотов. Собственно, все, о чем он говорил, было повторением инструкции, данной Громыко. В докладной записке кратко упоминалось, что состоялся разговор между Молотовым и Сталиным, из которого американский переводчик и протоколист Чарльз Болен понял, что Сталин не сталкивался прежде с этим вопросом и, как он сказал Молотову, вопрос не столь важен и американская точка зрения может быть принята.
Сталин предварил свой ответ Хопкинсу замечанием, что для политики малых стран характерна тенденция использовать в своих интересах существующие противоречия в отношениях между великими державами или даже сеять между ними раздоры. Великие державы, предупредил он, должны сохранять бдительность, иначе снова возникнут
