газеты или слушал советское радио, ни на мгновение не сомневался в том, что в необъявленной войне Кремля с Западом главными противниками были американцы.
За кулисами, куда не могла проникнуть никакая пресса, Сталин и ЦК требовали от МГБ (послевоенного воплощения Наркомата госбезопасности) усилить работу по разоблачению западных шпионов, особенно американских. Эта задача выпала Второму главному управлению МГБ, отвечавшему за всю контрразведывательную работу, в том числе против американцев. Задача была непростая: мало кто из советских граждан когда-либо сталкивался с американцами (в отличие, например, от немцев), и мало кого можно было обвинить в работе на них так, чтобы это походило на правду. В Литве, недавно присоединенной к Советскому Союзу, офицерам 2-го отдела МГБ ЛССР удалось за первые десять месяцев 1950 года арестовать 15 предполагаемых агентов немецкой (нацистской) разведки и контрразведки и 7 агентов британской, а в работе на американцев обвинили только одного1.
В атмосфере растущей враждебности по отношению к Соединенным Штатам, сопровождавшейся шпиономанией, все, связанное с американскими базами ВВС в Полтаве, стало основным направлением деятельности советской контрразведки, украинские агенты которой находились в привилегированном положении по сравнению с их литовскими коллегами. Все три американских авиабазы располагались в пределах Полтавской области, а значит, в ведении областного управления МГБ и его отдела контрразведки, занимавшегося связями с США.
В поисках шпионов и завербованных ими агентов полтавские особисты уделяли особое внимание местным женщинам, встречавшимся с американскими офицерами, подозреваемыми в шпионаже. Список подозреваемых возглавлял Джордж Фишер, лейтенант и позднее капитан. Под номером 7 в нем значился его друг, колоритный русскоязычный лейтенант Игорь Ревердитто – тот самый, которого в сентябре 1944 года отослали в Великобританию за ссору в ресторане и оскорбление офицеров Красной армии и советского режима. Список американских офицеров, подозреваемых в разведывательной деятельности, впервые был составлен в МГБ в феврале 1947 года. И в нем были не только Фишер и Ревердитто, но и женщина, с которой они якобы подружились в Полтаве.
* * *
Зинаида Белуха, привлекательная блондинка-полтавчанка, встречавшаяся и с Фишером, и с Ревердитто, стала главным объектом долгого чекистского расследования. Белуха была из советской элиты. Она родилась в 1922 году и выросла в семье высокопоставленного сотрудника милиции, служившего в системе исполнения наказаний Полтавской области. Отец был арестован и расстрелян в разгар Большого террора; приговор и казнь состоялись в один день – 17 октября 1938 года. У Андрея Белухи остались две дочери – Зинаида и Елена. Особенной приверженности режиму, убившему их отца, они не испытывали, обе без стеснений встречались сначала с немцами, а потом с американцами.
В делах МГБ остались подробности первой встречи Ревердитто и Белухи. Зинаида купалась на местном пляже, когда к ней подошли Игорь с другом, и Ревердитто спросил, можно ли ее сфотографировать. Она согласилась, и друг сфотографировал их обоих. В тот вечер Игорь и Зинаида, приехавшая с подругой Ганной Манько, встретились в театре. Они договорились снова увидеться вечером в субботу, 15 июля 1944 года. Это был период нападений на местных девушек, встречавшихся с американцами, – свидание пошло не по плану2.
Игорь приехал с другом, американским лейтенантом Александром Бибениным, еще одним русским эмигрантом. Зинаида привела подругу по имени Лида. Они едва успели встретиться в парке, как к ним подошел пьяный гражданин и пнул Лиду ногой. Бибенин тут же отреагировал и в кровь разбил нападавшему лицо. Военный патруль, вызванный на место, указал Ревердитто и его друзьям, что после заката все американцы должны быть в своем лагере. Позже Ревердитто признался Зинаиде, что отношения американцев и советских граждан нельзя было назвать хорошими. Случались драки, в основном из-за девушек. Американцы подвергались грабежу: на улице незнакомцы просили сигарету, затем угрожали пистолетом, отбирали фонарики и другие ценные вещи3.
Военная контрразведка начала расследование по делу Белухи в ноябре 1944 года, через несколько месяцев после отъезда Ревердитто из Украины. Агент под кодовым именем Лилия сообщила, что во время оккупации Полтавы немцами Белуха встречалась с их офицерами. Этому не придали особенного значения, расследование начали по подозрению в шпионаже в пользу США. Важнее было другое: Лилия утверждала, что Белуха в июле и августе 1944 года встречалась не только с Ревердитто, но и познакомилась с Фишером, который предложил встретиться как-нибудь вечером. Белуха так и не сказала Лилии, состоялась ли встреча4.
Сразу после войны полтавские расследователи не проявили особого рвения в деле Белухи и ее встреч с американцами. Шли годы, об этом особенно никто не вспоминал. Но в 1950 году, с возобновлением интереса к Фишеру и Ревердитто, Белуха снова оказалась в поле пристального внимания, как и Ганна Манько, которую та позвала с собой в июле 1944 года на первое свидание с Ревердитто в Полтавский драматический театр5.
* * *
Ганна (Анна) Манько родилась в 1924 году в семье убежденного коммуниста. Ее отец, Терентий Манько, был образцовым революционером: бывший крестьянский парень был назначен ректором Полтавского института сельскохозяйственного строительства еще до того, как он сам его окончил. Но то, что партия давала, она могла легко забрать – и забрала летом 1938 года. “Я проснулась от стука в дверь, – вспоминала Анна, рассказывая о роковом дне 22 июня, ей тогда было четырнадцать. – Отец пошел открывать. Двое в форме вошли в комнату вместе с ним и нашим соседом, которого вызвали понятым. Начался обыск. Они перевернули все вверх дном, рылись в книгах отца, в бумагах. Мама и бабушка горько плакали, а отец, словно с креста снятый, стоял, заслоняя их. Уже рассвело, когда отца вывели из дома и увели”6.
В сентябре 1938 года арестовали и мать Ганны. Через месяц Терентий Манько был приговорен к смертной казни за антисоветскую деятельность. “Потом потянулись черные страшные дни, – вспоминала Ганна. – Меня с бабушкой переселили в старенький институтский домик на Первомайском проспекте. Как мы жили, теперь трудно представить”. Ганна окончила школу июне 1941-го, когда гитлеровские армии, на год раньше, чем ожидал Сталин, вторглись в Советский Союз. После всего, что ей довелось пережить, она не сочувствовала отступающим советским войскам. Агент под кодовым именем Дмитриева считала, что Манько даже радовалась приходу немцев. Согласно более поздним сообщениям, она встречалась с немецкими офицерами, те приходили к ней домой. Она дружила и с Зинаидой Белухой, дочерью еще одного репрессированного, та тоже не возражала против встреч с немцами, а позже познакомила Ганну с Ревердитто7.
Впервые сотрудники полтавского УМГБ узнали о знакомстве Манько с Ревердитто в январе 1951 года. Агент Бочарова, бывшая
