Александр Головчук - ПОЧЕМУ И НЕТ?

В маленькой двухкомнатной квартире, доставшейся мне от покойной бабули, я всегда чувствовал себя уютно, хотя обстановка в ней была совсем не современной. Роскошь - только книги и мощный комп, правда, в весьма оригинальном исполнении.

Когда, пять лет назад, бабуля умерла, оставив мне в наследство свою жилплощадь, не стал ничего менять.

Вот захотелось сохранить всю обстановку, как память о близком мне человеке. Она первой заговорила со мной как с взрослым и была самым любимым тираном в мире.

Тиран и любимый, необычное сочетание, не правда ли?

Она и была необычной. Труженица и аскет, строгая и педантичная учительница немецкого языка, вдова однолюбка, мудрейшая женщина и мой настоящий друг с молодой хулиганской душой.

После ремонта книги вернулись на свои места, мебель была отреставрирована или заменена однотипной. Даже новый комп оказался в старом корпусе классической машины IBM PC 5150. Это была далеко не первая переустановка электронной начинки неудобного, старинного корпуса, но мы упорно не хотели его менять.

Каким путем сей аппарат оказался у бабули в середине восьмидесятых один Господь ведает, но она до конца своей жизни настукивала студенческие курсовые и переводы на его клавиатуре. С тех пор он и стал неизменной частью интерьера комнаты.

Когда занялся приготовлением ужина, ощутил, как меняется настроение. Хандра отпускала, становилось легче.

Даже не так. Мне стало абсолютно спокойно.

Гнетущее настроение последних недель уходило, постепенно уступая место веселой и злой уверенности. Подсознательно решение уже было принято, осталось лишь оформить его в мыслях.

Дома и стены помогают, вернулось-таки утраченное душевное равновесие.

Вдруг захотелось накрыть стол. Душа хотела праздника.

А если хочется, значит делай, Серега.

И вот достается белоснежная скатерть. Ужин дополнен блеском хрусталя и столового серебра сервировки, выставлено, как дань традиции, любимое 'Токайское' и зажжены свечи.

В детстве у нас был принят целый ритуал, который неуклонно исполнялся почти каждый вечер.

Ужин в комнате, а потом долгий разговор под вино и сигареты. Удивлены? Но это не все. За ужином беседа двух равных, десятилетнего пацана и шестидесятилетней, мудрой женщины. При этом соблюдались все правила этикета. Вроде как игра.

В этих разговорах я мог задать любой вопрос, и получить понятный и аргументированный ответ. Но и сам должен был отвечать либо правду, либо, если отвечать не хотелось, переводить разговор на другую тему.

Мы болтали обо всем, но только на немецком, польском, или английском языках, перескакивая с одного языка на другой.

Это тоже был ритуал. После ужина - ни слова на русском.

Старая наша игра и наша тайна.

Если бы родители знали, что бабуля позволяет мне пить и курить, но при этом требует, чтобы мальчишка сам контролировал себя ….

Ого, как бы нам влетело! Вплоть до высылки в Сибирь.

А вернее в Казахстан, где жила родня по маме. С моими стариками - запросто.

Вообще по бывшему Союзу у нас было море родни, а во мне намешено много разной крови. Папа смеялся:

- Украинский поляк влюбился в русскую немку, получился рижанин Сережка.

Отец мой, никогда не унывающий человек - настоящий офицер-служака, побаивающийся, наверное, в этом мире, только тещу. Мама, врач от Бога, за отцом хоть в Ад могла пойти. Любит его очень и сейчас, как в молодости. Такой любви можно только позавидовать. Мои самые родные люди.

На таких людях и держалась страна.

Никогда от трудностей не бегали, и выслуживаться не старались. Потому и помотало их по просторам здорово. Средняя Азия, потом Афганистан, и опять гарнизоны. Всегда вместе.

Меня, заявив в приказном порядке, что намерена сделать из неуча человека, с десяти лет воспитывала бабуля. Моя бабуля - Кристина Генриховна Гримм.

Я любил ее, наверное, не меньше чем третий член нашей маленькой общины, доберман Дик. Мы оба ее любили, хотя тиранила она нас жутко.

Благодаря её характеру и опыту общения с детьми, вначале со скрипом, а после с интересом, я осваивал науки, языки, музыку, а также спорт.

Кроме фехтования были: гимнастика, футбол, самбо, бокс, конная база 'Клейсты', куда перевели спортсменов с территории бывшего ипподрома на Гростанас.

Все секции посещались пока интересно, без фанатизма.

Моя наставница учила: - пробуй, а душа сама выберет что нужно.

Так к четырнадцати годам и определился приоритет - шпага и конный спорт.

Приятное послевкусие вина, мягкий свет свечей, тиканье часов и не простые размышления.

Налил вино в бокал, а потом, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза, стал анализировать сегодняшние, и не только сегодняшние, события и мысли.

Днем состоялась очень важная для меня встреча. Позвонил мой старинный друг и спортивный 'брат по оружию' Вадим и пригласил на чашку кофе. Вот эта встреча, во второй раз за последний месяц, изменила мою жизнь.

Потому, что была еще одна встреча, три недели тому, и тоже с другом юности, теперь уже бывшим. После нее жизнь поменялась в первый раз.

А вот сегодня во второй. Не скучно живем, однако, насыщено.

С тех пор, как я вляпался в авантюру с гладиаторскими боями три недели тому, настроение было гадким всегда, а после встречи с 'братом по оружию', стало просто невыносимым.

Какими боями? Да вот такими обычными, вжик-вжик, уноси готовенького…, и молись, чтобы им был не ты.

Вадим, как и я, умудрился ввязаться в аферу с боями, и это просто чудо, что наша встреча произошла за столиком в кафе, а не на Арене. И втравил нас в это дело один человек.

Ладно, давай-ка, Серега, выпьем хорошего вина, покурим отличный табачок и пошевелим мозгой. Вспомним, каково оно было после встречи. А не сладко было.

Пять часов тому я сидел на лавочке в сквере, и курил сигарету за сигаретой. Как диссонанс прекрасной погоде на душе было хмуро. Еще не отошел от разговора с Вадимом.

Мы оба были фанатами фехтования с детства, дружили и соперничали на дорожке, вместе учились на параллельных потоках, правда, специальности разные, даже за одной девчонкой ухаживали. Ленка выбрала его. Так вышло и, возможно, к лучшему для всех. После наши дороги разошлись.

И вот сегодняшняя, неожиданная встреча.

Он не лез мне в душу, да и я ему лишних вопросов не задавал, но к одному и тому решению мы пришли оба. Больше на арену не выходим.

Блин! Больше не выходим…. Б….

А три человеческих жизни на моей душе уже висят!