На 127-й странице. Часть вторая
Сцена 1
После «сеанса разоблачения» в капитанском салоне я переехал в каюту Веры. Ее кровать, казавшаяся большой для одной, для нас двоих была маловата. Вера чувствовала, что мне неудобно и старалась отодвинуться на самый край постели. Она прижималась к стенке каюты, у которой стояла кровать, а я боялся, что холодное железо, лишь слегка прикрытое тканевыми обоями, вытянет из тела моего «солнышка» все тепло. Я закрывал спину Веры одеялом, но поскольку одеяло было одно, то приходилось самому ближе придвигаться к Вере. Так и засыпали. Почти в обнимку.
Ночью я неожиданно проснулся. У Веры изменилось дыхание.
— Ты не спишь? — спросил я.
— Ты разговаривал во сне. По-русски.
— Понятно.
На Йокогаму налетел какой-то погодный циклон, и температура понизилась. Моя спина неприятно холодила. Я перевернулся на спину, чтобы согреться. Вера тут же воспользовалась этим. Ее головка устроилась у меня на груди, а ее дыхание стало еще ближе.
— Ты называл имена Анна и Мишутка. Это твои жена и сын?
Похожей ночью я обещал Вере рассказать про себя. Вера терпеливо принимала меня в роли Деклера и не задавала никаких вопросов. Она ждала, а я тянул время. Что рассказать? Все? Как она отнесется к этому? Не сочтет ли сумасшедшим?
— Нет. Это моя дочь и внук.
— Ты так рано завел семью?
— Нет, — сказал я, но тут же добавил. — Вообще-то да, но не в этом дело.
Я так и не знал, как начать свой рассказ. Смерть. Другой мир. Еще одна смерть. Я боялся напугать Веру.
Я выбрался из постели и покрутил электрический выключатель. Здесь — это не просто тумблер: включил, выключил. Ребристый ободок выключателя можно вращать, делая свет лампы под потолком каюты ярче или слабее. Я сделал не очень яркий свет. Достаточно, чтобы разогнать тьму и недостаточно, чтобы чувствовать стыд за обнаженное тело. Потом снова забрался под одеяло, обнял Веру и начал свой рассказ.
Я рассказал все. Почти все. Как жил в другом мире, кем работал, про свою семью. Как вдруг осознал себя в теле Деклера с разбитой головой. Как пытался выжить и смириться с произошедшим. Как получил неожиданное поручение сопровождать журналистку «Метрополитена» Терезу Одли и оказался на «Пасифике». В принципе у меня получилось. Я сказал о главном и не утонул в подробностях.
Вера отреагировал на мой рассказ просто. Она сильнее прижалась ко мне и стала гладить меня по голове своей ладошкой.
— Бедненький.
Мы какое-то время лежали молча. Я чувствовал облегчение и наслаждался реакцией Веры.
— А как вы там живете? — спросила Вера.
— Наверное, так же, как и здесь, — ответил я. — Радуемся, любим, страдаем.
— Все-все, как здесь?
— Ну, конечно, не все. Я родился в 1962 году. Здесь 1877 год. Ты могла бы быть моей бабушкой.
— Значит, ты спишь со своей бабушкой? — в голосе Веры был притворный испуг.
— Во-первых, с очень симпатичной бабушкой, — я принятнул Веру к себе и поцеловал. — Кроме того, скорее всего, мы из разных миров. У тебя — свой мир, у меня — свой. И эти миры никак не пересекаются.
— Но как такое возможно?
— Не знаю. «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», — процитировал я и спросил. — А у вас тут есть Шекспир?
— Есть.
Вера задумалась.
— А как у вас одеваются женщины?
— О-о-о, — только и смог сказать я.
— Что значит «О-о-о»? — спросила Вера.
— Держись, — я перевернулся на бок и обнял Веру одной рукой. — Ты сейчас лежишь, но все равно упадешь.
— Если бы мы в моем мире путешествовали на таком корабле по океану, то на нем был бы обязательно бассейн. И, может быть, не один. Мы бы с тобой, и другие пассажиры корабля, ходили купаться в этот бассейн. А из одежды у тебя была бы полоска ткани вот здесь, — я коснулся Вериной груди.
— И вот здесь, — моя рука скользнула в низ ее живота. — И больше ничего.
— Какой ужас! — сказала Вера, хотя никакого ужаса в ее голосе я не услышал. Было почти слышно, как в ее хорошенькой головке ворочаются мысли.
Наконец, она, как видно, пришла к какому-то выводу и схватила меня за ухо.
— Вот, почему ты такой распущенный. Надо тебя перевоспитать! — она стала слегка подергивать меня за ухо.
— С радостью, — сказал я.
Ее губы были влажными и целовать их было приятно. Моя рука скользнула между ног Веры, и я ощутил жар ее тела. Какое-то время мы «перевоспитывали» друг друга.
За иллюминатором уже посветлело. Я встал и выключил свет. Выпил из кувшина воды. Вера сидела на кровати, прижавшись спиной к стенке каюты, натянув на себя одеяло.
— А кто у вас правит? — спросила Вера.
— ? — не понял я.
— Кто у вас царь?
— Формально, у нас республика, — ответил я.
— А царь?
— Что «царь»?
— Куда девался царь?
— Ну, — потянул я. — Вообще-то его убили.
— Правда?
— Правда. Сначала арестовали, отправили в ссылку, а потом закололи штыками и сбросили в старую шахту.
— Как интересно, — сказала Вера и задумалась.
Я стал одеваться. В последние дни я стал рано уходить на палубу заниматься зарядкой вместе с Генрихом, чтобы оставить Вере каюту в ее полном распоряжении. Побольше свободы сделать все свои женские дела без моего присутствия.
— А ты мне поможешь? — спросила Вера.
Я ждал этого вопроса. Сразу же после того, как Вера рассказал мне про себя, про свою семью, про идею ее бабушки о мести. Я мог понять Верину бабку, которая из-за происшедшего потеряла все: богатый дом, красивую жизнь и надежное будущее. Ей надо было, хотя бы на словах, воздать должное свои обидчикам. Я видел, что Верина бабка была достаточно глупа, чтобы не понимать, что своими рассказами о мести калечила психику внучки. Но высказать все это Вере я не мог. Но что-то ответить было надо.
— Нет, не помогу, — сказал я.
— Почему?
— Потому, что это глупо и никому не нужно.
— Это нужно мне, — сказала Вера.
— Зачем?
— Затем, что тиран сломал жизнь нашей семье!
Я про себя усмехнулся. Вера говорила явно бабкиными словами.
— Этот тиран имел право защищаться, — сказал я. — Не он первым начал.
— Это не важно, — сказала Вера. — Он не мог так с нами поступить.
Ну, вот, как с ней разговаривать!?
— Вера, послушай, — я присел рядом с ней на кровать. — Этого тирана давно уже нет. Так ведь? Кто у вас там правит?
— Его двоюродный племянник.
— И ты хочешь мстить двоюродному племяннику человека, который приказал казнить твоего дедушку?
— Да.
— Но почему?!
— Он занял место тирана, а значит взял на себя все его преступления.
Я понял, что не смогу ее переубедить. Во всяком случае, сейчас. Бабка капала ей на мозги довольно долго.
«Ничего,» — подумал я. — «Я буду капать дольше».
Но подвести итог все же следовало.
— Я не буду в этом участвовать, — сказал я. — Я пошел на зарядку.
Подошел к кровати, наклонился над Верой и поцеловал ее в губы. Губы были сухие и холодные.
Я вышел за дверь.
Больше на эту тему, до самого последнего момента, мы с Верой не разговаривали.
Сцена 2
После завтрака меня разыскал вахтенный матрос и вручил письмо от нотариуса Берджеса. Тот писал, что местный британский консул изъявил желание встретиться со мной. Поэтому мне надо было прибыть в его резиденцию сегодня, где после трех часов дня меня примет сам консул.
Я — Берджес — консул. Из этой цепочки выходило, что местный британский начальник узнал обо мне из брачного договора, который Берджес принес в консульство. А вот чем я его заинтересовал, было непонятно. Может быть, его заинтересовал сам факт бракосочетания англичанина и российской подданной? Вряд ли. Или, может быть, у него просто есть правило встречаться со всеми англичанами, которые пребывают в Японию. Вот это уже теплее. Япония — это не Париж. Сюда просто так, на променад из Англии не приедешь. Поэтому, вполне возможно, что консул решил выяснить, что забыл в этих краях его соотечественник. Что в таком случае я буду отвечать? Путешественник я. Был в Америке, теперь еду в Гонконг. Через пару дней меня здесь уже не будет. Так что, можете не волноваться.
