Курсант: Назад в СССР 8 - Рафаэль Дамиров

Москва. Март 1985 года.

Зал ресторана «Луч» полон гостей, хмельного веселья и табачного дыма. Разнокалиберная публика (мужчины непременно в мешковатых пиджаках и галстуках, а женщины в легких модных платьях) отмечала субботний мартовский вечер. На сцене, мерцающей незатейливой цветомузыкой и зеркальными подвесными шарами, завывал солист ВИА с прической крашенного пуделя. Артисты, в расписных рубахах от местной фарцы, задорно били по струнам, клавишам и прочим барабанам.

Веселенькая композиция «Песняров» сменилась холодным «Айсбергом» примадонны.

Только что скакавшие посетители расселись за столиками, радостно галдя и готовясь к очередным возлияниям.

Редкие парочки закружились в медляке под грустную, но наполненную томной энергетикой песню. Только я в этот вечер был один. И на душе скребли кошки. Много кошек…

Я тихо жевал оливье, периодически тыкал вилкой в остывшую котлету по-киевски. Иногда наполнял рюмку уже теплой водкой из низкого графина и выпивал сам с собой,тихо бормоча под нос нехитрые тосты, типа «За друзей и за удачу». За любовь пить не хотелось. Настроение не то… Будто батарейка резко села, а новую не позаботился купить.

Официант в белой рубашке, в черной жилетке и оранжевой бабочке (вылитый королевский пингвин, даже нос в форме клюва) в очередной раз попытался ко мне подсадить запоздалых гостей. Теперь это была парочка возраста романтических строителей БАМа.

Я гневно зыркнул на пришлых. Те поняли без слов, что хмурый дяденька совсем не рад их обществу, и ретировались. «Пингвин» попытался меня уговорить, что, дескать, товарищ, не положено одному четырехместный столик занимать. Но я хлопнул кулаком по столу, сверкнул ксивой и велел убираться прочь.

Хотелось побыть одному. Достал из кармана пиджака мятый конверт. В строке обратного адреса значился Новоульяновск. Сегодня я получил самое грустное письмо в своей жизни.

Развернул уже изрядно измусоленный листочек в ученическую клетку и снова прочитал послание от Сони. Писала, что выходит замуж. Что устала ждать и желает мне счастья. Писала о семье, детях и прочих нужных (наверное) вещах. Но между строк сквозила грусть и, может, даже горечь. Я это чувствоал.

И на хрена было меня извещать о своем замужестве? На приглашение на свадьбу это не походило. Тогда зачем?.. Я слишком сильно нажал на вилку, которую даже забыл воткнуть в котлету. Та скрежетнула по тарелке и согнулась.

Мы расстались сразу после моей командировки в Зеленоярск. Два с половиной года прошло уже. Думал, все быльем поросло. Но нет… Сердце защемило, и я снова хлопнул рюмашку. Поморщился и захрустел салатом.

Дочитал письмо, бережно его свернул и сунул в карман. Задумался… Может, Соня ждет, что я одумаюсь и примчусь к ней? Расстрою свадьбу, убью злодея и увезу ее на край света. Но такое только в фильмах бывает. Причем в голливудских. А в советских — если любовь, то навсегда. И свадьба только раз в жизни. Так и должно быть. Наверное. Только не готов я сейчас. А может, и никогда не буду готов. Будто прошлая жизнь не отпускает.

Жизнь новая, да я — все тот же. Неужели только так?

Напротив меня, за столиком побольше, вальяжно развалился мужик в модном костюме в полоску. Видно, что недавно его прикупил. На лоснящейся ткани ни заломов, ни потертостей. На франта совсем не похож. В плечах сажень, а морда угловатая, как у матерого мента или бандита. Рядом хихикали какие-то девицы в юбках, что еле скрывали ягодицы, и чокалась рюмками еще парочка каких-то подозрительных типов. Одеты попроще, но тоже в костюмы с иголочки. У самих руки мозолистые и глаза колючие. Не похоже они на интеллигентов или фарцовщиков.

Мой профессиональный взгляд уцепился за странную компашку, которая напоминала нефтяников, приехавших с северов пропивать кровные и развлекаться в компании ночных бабочек.

Путаны в последнее время в Москве плодились, как тля. Не как в девяностые, конечно, когда жрать после перестройки стало нечего, и толпы девочек из Поволжья, Ростова и Краснодара ринулись покорять столицу.

Неспешный вечер дурманил алкоголем, вытаскивая из глубин памяти грустные воспоминания. Соня, Соня… Не поеду тебя спасать. Лучше живи в башне с драконом, чем с таким как я — перекати-поле.

Рядом со мной на стул плюхнулось потное тело. Определил я это по запаху. Кавказец в рубахе, расстегнутой сверху почти до пупа, и с зубами цвета церковного купола бесцеремонно вторгся в мое грустное пространство. Галдел и махал руками сотоварищам, которые продирались к нам между столиками.

— Здес свабодна! — кричал он им.

— Занято! — зыркнул я на него.

— Слюшай, дарагой, — проговорил тот с вызовом. — Вижу, что свабодна. Зачем обманываешь?

К нам подоспели еще трое черноусых мохногрудых товарищей. Пестрые рубахи, модные джинсы. Скорее всего, местные торговцы фруктами. Горная братия наглым образом оккупировала мой стол.

— Я хочу побыть один, — тихо процедил я.

— Брат, сиди один. Мы с тобой разговаривать не будем, — гоготнул тот, который подсел первый.

И тут мимо нашего столика прошла Соня… У меня аж сердце провалилось. Я тряхнул головой и проморгался. Конечно, это была не она. Рыжая девчушка с точеной талией, затянутой в короткое платьице. Сейчас в каждой рыжеволосой девушке мне мерещилась Соня.

Один из моих новых соседей шлепнул ее по наливным ягодицам. Девчонка подпрыгнула. Обернулась, сверкая глазками и явно собираясь залепить пощечину хаму, но осеклась. Трое лыбящихся на нее золотыми зубами мужиков с шерстью горилл на распахнутой груди мигом охладили ее пыл. Она опустила глаза и поспешила скрыться в глубине зала.

Пока я раздумывал над ситуацией, мой подвыпивший кулак сам принял решение и врезал любителю хлопать по женским задницам в челюсть. Мужик завалился на бок прямо со стулом и с гаденькой улыбкой, которая не успела сойти с самодовольной морды. Лежал и не шевелился.

Его дружки вскочили и бросились на меня сразу вдвоем. Не вставая из-за стола, я потушил одного ударом кулака в пах. Он сполз на пол, поскуливая и матерясь на языке предков.

Третий успел зарядить мне в скулу, но удар оказался не поставлен. И вот я уже стою, пошатываясь, на ногах.

Музыка стихла. Гости вжались по углам, выскочив из-за соседних столиков. Слышны крики: «Милиция, милиция!».

Милиция уже здесь, — ухмыльнулся я про себя, уворачиваясь от удара бутылкой.

Вот сука! У нас же кулачный бой. Нехорошо! Хрясь. Я выбил бутылку из