норовил скрыться в подворотне.
Врешь, не уйдешь! Я резко остановился и припал на колено. В такой позе не так шатает от сбитого дыхания. Прицелился. Чертова мушка и целик никак не хотели сойтись на одной оси. Руки подрагивали. Пить надо меньше. Наконец, я поймал в прорезь спину беглеца. Еще несколько секунд и он скроется за углом. Бл*ть! Спокойно... Вдохнул поглубже и задержал дыхание.
Бах! Мимо. Бах! Опять в молоко!.. Выдохнул и вдохнул. Задержка дыхания. Прицелился. Бах!
Есть! Убегавший покатился кубарем и уткнулся в песочницу. Хорошо, что в пустую. Мамаши вовремя уволокли детей по подъездам, едва заслышав выстрелы.
Я подошел к стонущему телу. Пуля пробила поясницу. Серый с трудом обернулся и проскрежетал:
— Сука! На х*ра? Ты же не мент больше.
— Бывших ментов не бывает, — улыбнулся я и закурил.
За спиной слышался вой милицейских сирен. Я сказал прохожим вызвать скорую и на всякий случай связал Серого его же брючным ремнем. Хотя с таким ранением он вряд ли сможет смыться. Но, вспомнив Зеленоярского Потрошителя, подстраховался. Тот без глаза и руки сумел от меня смыться, даром что студент.
Вернулся к универмагу. Там уже толпился народ. Оцепление из ППС-ников теснило любопытных по сторонам. Женщину-сотрудницу перекладывали на носилки. Жива. Даже в сознании. Инкассатора, что упал на крыльцо, уже не было. Только кровавое пятно на ступеньках.
— Андрей! — ко мне подскочил Горохов, за ним Погодин. — Ты почему не сообщил?
— Не успел, Никита Егорович, — горько ухмыльнулся я. — Они изначально сберкассу собирались брать.
— Ну, — кивнул Горохов. — Мы там и стояли, ждали вас. Весь квартал оцепили.
— Бес в последний момент поменял объект и маршрут, — ответил я. — Перестраховался. Я так понял, они сразу несколько планов нападения подготовили. Почему он выбрал именно этот — не знаю.
— Может, раскусили тебя в последний момент? — предположил Погодин.
— Не думаю. Залегендировали меня чисто. Даже со службы уволили. Если бы заподозрил, то пришил бы в машине. А так бутылку мне вручил с зажигательной смесью.
— Мда… — Горохов уставился на меня. — Ты что, куришь?
— Для образа начал, так сказать, — улыбнулся я. — Вжился в роль. Пить пришлось даже для этого каждый день.
— Вижу, что неделю небритый.
— Как инкассаторы?
— Один труп, — опустил глаза Горохов. — Не совсем гладко все прошло, не как мы планировали.
— Надо было их сразу брать, — поморщился я. — Не доводить до ограбления.
— И что бы ты им предъявил? — с вызовом вскинул на меня бровь Горохов. — Незаконные стволы? Так за них много не дадут. Скажут, что нашли, и условкой отделаются. А к прошлым ограблениям их не привязать было. Чисто сработали. Ни следов, ни описаний внешности. Нагло так нападали, что никто ничего не успевал сообразить и запомнить — сам знаешь, — мой бывший начальник только махнул рукой. — Это хорошо, что смежник наш, Черненко Алексей Владимирович, поделился оперативной информацией. Что один из его бывших сотрудников может быть причастен к ограблениям.
— Угу, — кивнул я. — Оказалось, что они все — бывшие сотрудники.
— На то был и расчет, — довольно почесал лоснящийся подбородок Горохов. — Уволить тебя со скандалом и к ним подсадить. Это ты, Андрей Григорьевич, ловко придумал. Вот только в ресторане немного переборщил. Должен был обычный пьяный дебош устроить, а ты братьям Геворкянам носы свернул.
— Да настроение было не очень, — улыбнулся я. — Вот душу и отвел.
— Ну, ничего… Там с ними уже все уладили. Дело прекращать будем по реабилитирующим обстоятельствам. А тебе снова надо заявление писать о приеме на службу. Уволили ведь тебя по настоящему, — ткнул в меня Горохов пальцем. — Для правдоподобности. И премии, кстати, ты не получишь. Она Геворкянам пойдет. За моральный вред, так сказать.
— Хрен с ней, с премией, — я хотел закурить, но, подумав, смял и выбросил сигарету (все, пора завязывать). — Второй раз я бы так же поступил. Сами виноваты. Не фиг женщин за жопу без спросу хватать. Особенно рыжих.
На это Никита Егорович мне ничего не ответил. Наверное, подумал, что я уж слишком вжился в роль — а может, вспомнил собственные сердечные раны. Эти, заразы, долго болят. Уж лучше перелом схлопотать или пулю. Впрочем, такого я Горохову говорить не стал — а то ещё передумает принимать от меня заявление. Хотя куда он денется с подводной лодки? Мы как два сапога уже. Но оба на правую ногу...
Апрель 1985 года. Петровка 38, кабинет руководителя межведомственной следственно-оперативной группы Н.Е. Горохова.
Никита Егорович собрал нас экстренно. Обвел командирским взглядом и сообщил тоном, не допускающим возражений:
— У нас новое дело, товарищи. Собирайтесь. Вылетаем срочно в Брянскую область. Самолет через два часа. Спецрейс из Шереметьево.
— Ого, — Катков довольно потер мясистый подбородок. — Для нас выделили отдельный самолет?
Частые командировки вылечили его боязнь перелетов.
— Наверное, кукурузник какой-то, — фыркнула Света, наморщив носик.
В летнем платьишке в легкомысленный горошек она смотрелась, как студентка. Замужество не испортило ее точеную стать.
— Нет, — с гордостью заверил Горохов, — целый АН-24 отрядили.
— Не самый маленький самолет, — восхитился Погодин. — Мы на нем одни полетим? Что же там такого случилось в Брянске?
— Сам не пойму, — следователь спешно набивал кожаный портфель бланками протоколов и прочими нужными бумажками, впихнул туда изрядно разбухший от частого пользования томик УПК РСФСР, — Сказали выезжать и на месте разбираться. В лесу обнаружен труп подростка.
— Один? — уточнил я.
— А тебе сколько надо? — пожал плечами шеф. — Слава Богу, что один. Пока…
— Нас по одиночным не дергают, — язвительно заметил я.
— В том-то и дело, — Горохов задумчиво зажевал нижнюю губу, вытащил из кармана платок, но лоб почему-то вытер кончиком галстука. — Мутная история, товарищи. Тот подросток пропал еще три года назад. И вот его нашли.
— Бывает, — кивнул я. — Пролежал три года, а тело только сейчас обнаружили. Все равно не пойму, при чем тут мы?
Даже не знаю, зачем я спорил — всё равно ведь полетим, дело решеное.
— А то, что он как живой, — Горохов поднял указательный палец. — Прямо чудеса…
— В
