— Да, господин капитан.
— Больше никаких разговоров, солдаты! Мы находимся вблизи расположения противника. Сержант, в отсутствие лейтенанта назначаю вас своим заместителем.
— Есть, товарищ капитан! — отозвался Матях.
— Scheisse![14] — сплюнул в ответ немец. — За мной, в колонну по одному, шагом… Кто еще ногу подвернет — чтобы ни звука! Пошли.
Айх остановил отряд, подведя его почти вплотную к костру, что тлел меж двух одетых в плотные стеганые халаты татар. Матях с такого расстояния мог не только различить усы на их лицах и отблески огня в глазах, но и почувствовать горьковатые запахи горелого жира и застарелого пота, исходящие от степных обитателей. Один из охранников скулил, мерно покачиваясь из стороны в сторону, второй полировал тряпицей длинную круто изогнутую саблю. Посланный из будущего отряд, развернувшись в цепочку, залег — в тот же миг степняк, чистивший саблю, настороженно поднял голову и вгляделся в темноту. По счастью, луна в это время пряталась, а потому заметить хоть что-нибудь он не мог.
В идеале, конечно же, хорошо бы сейчас подкрасться, да и вырезать пост к чертовой бабушке. Да вот только — поди угадай, когда у туземцев смена караулов? Обнаружат трупы раньше времени, поднимут тревогу. Разбирайся потом с ними в потемках. Начнешь стрелять — разбегутся по степи, а самое ценное с собой прихватят. Не начнешь… Все одно тревогу поднимут, внезапного нападения не получится. Лучше уж рассвета подождать. С мечами против автоматов татары ничего сделать не смогут. Андрей Матях положил автомат рядом с собой, плавно, без лишнего шума, перевернулся на спину, подставив лицо легчайшей мороси, что медленно оседала с неба. За время службы на грузинской границе ему довелось участвовать не меньше чем в полусотне стычек, но он так и не смог привыкнуть к томительному ожиданию неизбежного боя. Почему-то каждый раз, даже зимой, начинало гореть лицо, и очень хотелось натереть его снегом или макнуть в миску с перемешанной со льдом водой.
«Зато я не боюсь…» — пытался успокоить он себя, представляя, как с каждой минутой его ряха наливается красным цветом.
В этот момент сержант сообразил, что начинает различать в вышине тяжелые грозовые тучи, перемежающиеся с более светлыми, но рваными тонкими облачками, проносящимися ближе к земле.
— Этак нас и заметить недолго… — Он нащупал автомат, подтянул его к груди, плавно опустил флажок предохранителя, оттянул затвор и повернулся обратно на живот. Потом извлек из нагрудного кармана гранату, приготовился сорвать чеку.
— Оружие к бою, — не очень громко, но внятно скомандовал капитан. — Приготовить гранаты.
Татары у костра насторожились. Тот, что напевал, даже встал, оглядывая степь. Матях понял, что сейчас их всех заметят, но теперь это уже не имело особого значения. В предрассветных сумерках проступало стойбище — до него оставалось еще метров двести. Шесть юрт диаметром метров семь, несколько баранов, связанных одной веревкой, тощая псина, развалившаяся возле огромного перевернутого казана.
— Стрельцы! — услышал Матях чей-то возглас.
Андрей, выпрямляясь во весь рост, рванул большим пальцем кольцо гранаты и с широким размахом швырнул ее степнякам под ноги.
— Vorwarts! Schnell! Feuer![15] — заорал капитан.
Татары подхватили с земли копья с цветастыми кисточками под остриями, и в этот момент брошенная сержантом РГО коснулась земли у их ног. Инерционный взрыватель сработал безукоризненно — по ушам словно ударило молотком, в стороны метнулись комья грязи, алые черточки углей. Степняки просто исчезли, опрокинутые взрывной волной.
Матях, на ходу выдергивая еще одну гранату, кинулся к стойбищу. Справа, обгоняя его, мчались двое немцев. Позади громыхнуло еще два взрыва — похоже, кинуть к костру «подарочек» успел не только Андрей.
Пестрые рыже-черно-белые шатры быстро приближались. Сто пятьдесят метров. Сто. Пятьдесят. Андрей подумал, что юрты, похоже, укрыты конскими шкурами — и тут из спины немца вылетела стрела и бессильно упала на землю. Второй остановился, застрочил от пуза из своего МР-40, поливая свинцом ближний из шатров. А мгновение спустя тоже упал. Правда, на этот раз Матях успел заметить лучника. Татарин стоял далеко от стойбища, у второго сторожевого костра, почему-то не замеченного ночью. Наверное, его заслоняли юрты, или огонек был слишком слаб. Андрей чертыхнулся, засовывая гранату назад в кармашек, опустился на колено, подводя мушку прицела степняку на середину живота. Тот уже накладывал на тетиву стрелу. Сержант затаил дыхание и осторожно нажал на спусковой крючок. «Калашников» отозвался короткой очередью — татарин завалился на бок.
Мимо пробежали вперед его ребята — Новиков и Харитонов. Остановились, закидывая гранатами уже изрешеченный немцем шатер. Несколько разрывов разметали обрывки ковров, какие-то рейки, железки. Харитонов, всплеснув руками, сложился пополам, почти уткнувшись головой в серую землю, немного постоял в такой странной позе и начал падать вперед.
— Коля! — Матях длинной очередью свалил трех обнаженных по пояс дикарей, бегущих с саблями от перевернутого казана, поменял обойму и тут же ощутил сильный удар в грудь — из жилетки торчало длинное древко стрелы, застрявшей в уложенных на груди магазинах. — Сволочи! Новиков, назад!
Андрей наугад выпустил по стойбищу длинную, во весь магазин, очередь, сбив в пыль еще двух степняков, на этот раз вооруженных копьями. Откуда они берутся? Из-за пологов ведь никто не выбегает! Сержант быстро перезарядил оружие, лихорадочно высматривая татарских лучников. Стойбище выглядело почти нетронутым — один развороченный в клочья шатер да пяток полуголых тел на утоптанной земле ощутимым уроном врагу считать было нельзя. Да тут еще возле самой головы зловеще прошелестела стрела, прилетевшая неизвестно откуда.
— Да где же вы, сволочи?! Новиков, назад! Перестреляют, как… — Тут Матях увидел выбежавшего из самого дальнего шатра туземца с луком и с наслаждением всадил ему в грудь не меньше десяти пуль — с расстояния в полторы сотни метров Андрей уже давно не промахивался.
— Сержант! — испуганно вскрикнул солдат.
Матях повернулся к нему, но Новиков уже падал, пытаясь удержать хлещущую из горла кровь, а жирный голый татарин замахивался саблей на Андрея. Пограничник успел вскинуть оружие перед собой, принимая клинок на автомат, резким движением выбросил приклад вперед, нанося удар степняку в висок, потом быстро повернул оружие, нажал спуск. Щелкнул одиночный выстрел, нарисовав татарину на груди аккуратную красную точку. Дикарь упал. Матях попытался передернуть затвор и только тут разглядел, что между магазином и скобой спускового крючка идет глубокий проруб, почти до самой рукояти затвора.
