– Господин желает снять комнату? – К остановившемуся лжепутешественнику тут же подбежал какой-то подросток. Небольшого роста, худенький, с приятным добрым лицом, одетый в короткую желтую тунику – видно, что новую – и темно-голубой плащ. Приличный, надо сказать, вид.
– Так я насчет жилья, господин. В доходном доме Никифора Ладикоса – здесь, недалеко – имеются хорошие комнаты.
Нет, уж слишком прилично одет этот парень! И доходный дом, который он сейчас рекламирует, тоже может оказаться вполне приличным – а это сейчас ни к чему.
Алексей прищурил глаза:
– Сколько?
– Десять аспр в день!
– Не пойдет – дорого.
– Ну, если поговорить с хозяином, может, он согласится и на восемь.
– Нет, мне бы что-нибудь подешевле.
– Подешевле одни притоны, господин!
Завидев идущих паломников, парнишка, бросив бесперспективного клиента, тут же побежал к ним.
Честно говоря, восемь маленьких серебряных монет – аспр – за приличную комнату было не так уж и дорого, учитывая что средний заработок какого-нибудь грузчика или землекопа составлял в день четырнадцать-пятнадцать аспр. Однако беглеца не устраивала приличная комната – нужно было закопаться поглубже.
Искоса Лешка обозрел толпу местных – что, неужели больше никто ничего не предложит?
Ага! Вот какая-то старушенция в небрежно накинутом на плечи рваном шерстяном платке – явно идет к нему. Подошла, повела крючковатым носом да, хмыкнув, прошамкала:
– Издалека к нам?
– Из Мистры, – тут же улыбнулся беглец. Потом приосанился и добавил, громко, чтоб все слышали: – Я – странствующий философ из школы Гемиста-Плифона, может, слыхала?
– Глиста Плафона? Не, не слыхала. Слыхала другое – ты вроде как ищешь недорогое жилье?
– Да. Место, где можно бросить кости.
– Найдется такое местечко… за три аспры в день.
– За три аспры?! – ахнул Лешка. – Откуда у нищего философа такие деньги?
– Хорошо, – поглядев по сторонам, бабка не стала настаивать. – Сговоримся и за две. Вижу – человек ты неплохой, опять же – философ. Иди за мной, господин.
– Что ж, – посчитав, что ничего больше он сейчас здесь не выстоит, Алексей с готовностью поднял с земли котомку. – Веди же меня, славная женщина!
«Славная женщина» – звали ее, как оказалось, Виринея Паскудница (в юности старуха немало вредила ближним) – около часа водила новоявленного «философа» по узкими и кривым улочкам, и уж потом, вдоволь помесив грязь, свернула к развалинам дворца. Лешка даже удивился – неужели эта наглая старуха хочет сдать ему какой-нибудь гнусный сырой позвал – даже для конспирации это было бы слишком, старший тавуллярий вовсе не собирался, рискуя собственным здоровьем, забиться в землю, словно дождевой червь.
– Не, не здесь! – Виринея словно вдруг подслушала лешкины мысли.
Алексей перевел дух – и слава богу!
– Здесь уж все занято. Ничего, есть и получше местечки.
– Получше – это в каком смысле? – Беглец уже пожалел, что связался с бабкой. – Такие же развалины?
– Увидишь, милай, увидишь.
Надо сказать, несмотря на свой возраст и явно выказываемую немощь, Виринея Паскудница шагала довольно быстро, причем ничуть не сбивала дыхание, марафонка хренова. Уж на что Алексей был привычен к такого рода ходьбе – так и он еле поспевал за своей проводницей.
Пройдя сквозь развалины и кусты, путники оказались в самых настоящих зарослях, за которыми виднелись крыши домов, крытые серовато-коричневой, потрескавшейся от времени черепицей. Судя по внешнему виду, эти узкие, трехэтажные, боязливо подпиравшие друг друга домишки помнили еще императора Константина Великого или даже первых поселенцев греческой колонии Византий.
– Ну, вот и пришли, – остановившись около покосившегося забора, окружавшего двор одного из домов, старуха гостеприимно распахнула калитку. – Заходи, господин жилец! Да! Оплату попрошу вперед.
– Так ты что – хозяйка, что ли? – удивился Лешка.
– Хозяйка, – Виринея важно ухмыльнулась. – Она самая и есть. Иначе б с чего я в гавани жильцов искала? Третьего дня у меня жильца одного убили – так, в пьяной драке пристукнули – а ведь такой хороший был человек, солидный и всегда платил вовремя. Вот комната после него и освободилась.
Алексей передернул плечами, однако особой брезгливости не выказал – мало ли кого там где убили?
Развязав пояс, вытащил завернутые в грязную тряпицу деньги, отсчитал, послюнявив пальцы:
– На вот тебе за три дня. Да, поесть бы не мешало!
– Сготовлю, – спрятав монеты, радостно закивала бабка. – Вот прямо сейчас рыбки пожарю. Вниз обедать спустишься, иль подать в комнату?
– В комнату давай. И вина хорошо бы.
– Сделаю. Ну, дорогой жилец, пошли, покажу твое жилище!
Обойдя очаг, сложенный из круглых камней прямо посередине небольшой залы, Алексей заметил сразу за ним несколько столов и скамеек, пока пустующих ввиду раннего времени. Сразу за столами виднелась грязная деревянная лестница – узкая, винтовая, с высокими ступеньками из местами прогнивших и требующих немедленной замены досок. Когда содержательница доходного дома, запалив сальную свечку, ступила на сие ветхое сооружение, тут же послышался противный скрип. Лестница зашаталась, задвигалась, словно бы собиралась тотчас же развалиться.
– На каком этаже хоть? – опасливо осведомился беглец.
– На втором, мой господин, на втором. На самом верхнем! А там и хорошо – от солнышка-то куда теплее!
Второй – так, на римский манер – именовался, говоря по-русски – третий этаж. Первый – обычно нежилой, этажом нигде не считался. И правильно, наверное.
– Ну – вот! – протиснувшись по темному коридору, Виринея Паскудница распахнула крайнюю дверь. – Вот твое жилище – живи!
Новый жилец на миг задержался у двери:
– Это что же, тут никаких запоров нет?
– Снутри-то есть – вон, засовчик.
– А снаружи?
– Так ты ж, сам говоришь – философ. Что у тебя красть-то? Разве только мысли.
Лешка только крякнул – вот так ехидная бабка!
– Ладно, иди, рыбу жарь.
– Уж пожарю, не сомневайся.
– Вина принести не забудь. Надеюсь, это входит в стоимость жилья?
– Входит, входит, – уходя, успокоила постояльца старуха.
К удивлению беглеца, предоставленная ему комната оказалась вовсе не такой плохой, как ему представлялось, судя по состоянию дома. Узкая, с низеньким – дотянуться рукой – потолком, но вполне даже уютная – с большой деревянной кроватью, столиком и покосившимся табуретом. Для одного – в самый раз. Окно небольшое, но в случае чего пролезть можно. Так… Куда выходит?
Сняв забранную слюдою решетку, Алексей распахнул ставни. Окошко выходило во двор, а совсем рядом рос ветвистый платан, а в углу, у самого забора, виднелась копна соломы – что было вовсе неплохо на случай непредвиденного бегства. За платаном виднелись еще несколько подобных доходных домов, а за ними – мощная городская стена и море. Неплохой вид, черт побери!
