Я — совокупность свойств? Больше? Больше. Стремление узнать. Что? Всё. Зачем?
Зачем?!
Не то. Мало. Что еще?
Память. Память? Память.
Я вспомнил.
Я находился (был, висел, стоял?) где–то, неизвестно где. Однако я уже полностью осознавал себя, за исключением внешних органов чувств. Также было ощущение времени, ведь оно основывается на состоянии организма. Или сознания. Наверно. Не знаю. Может, это мое внутреннее независимое состояние. Также почему–то мне казалось, что верх должен быть в определенной стороне. Может, ощущение пространства здесь просто врет. А может, в отсутствие такового, мозг просто придумывает себе привычные ориентиры. Почему именно мозг в его физическом понимании? Я.
А как я здесь (где?) выгляжу?
И вдруг, стоило мне об этом подумать, я понял, что знаю, как выгляжу. На мне шлем и костюм. Вот он я. Я вытянул руку и «увидел», что на ней перчатка от костюма. Черная такая, с серебристыми полосками и испачкана вареньем. Это мы позавчера чай пили, а Пашка не стал костюм снимать. Было клубничное и из черной смородины. Здесь вот остатки клубничного. Или все–таки он другим испачкался? Что за мысли дурацкие? Я вновь «посмотрел» на руку. Там отчетливо были видны остатки ягод черной смородины.
Так. Похоже, тут вовсю рулит мое сознание. Нет, подсознание. Сознательно фиг бы я представил все так четко. Итак, получается, я подсознательно представил себе, как выгляжу, включая одежду. Хорошо, надо потом попрактиковаться будет. А сейчас выяснить, где я.
Хотя я уже догадывался. Я (мое сознание) находилось внутри шлема. И оно полностью изолировано от внешнего мира С–полем. Наверно пациент должен предаваться здесь мыслям о… кто его знает? Которому ничего не мешает тем самым достигать гармонии с самим собой. Так что ли? Думаю, разработчики и сами не подозревали.
Меня постоянно беспокоила какая–то мысль на периферии сознания. Чтобы ее ухватить, пришлось сосредоточиться на ней, хотя концентрация не входит в число моих сильных сторон. «Почему же я знаю, что вот там, — я «посмотрел“ туда, — верх?». Может потому, что вот там низ? Я обратил внимание на условный низ и увидел, что там что–то не так. Периодически «внизу» появлялось что–то типа искорок, которые тут же гасли.
Мой интерес вылился в ощущение перемещения в ту сторону. Теперь я стал замечать больше искорок, но появилось чувство, что моему движению что–то препятствует. Может, надо быть более настойчивым, как говорила Сашка?
Через некоторое время моя настойчивость увенчалась успехом — вместо искорок я увидел вдалеке пятно света. Ну, «это» хотя бы было видно на фоне абсолютной темноты. Выход? Куда? На тот свет, что ли? А где тогда коридор? Вот стереотипы, блин. Нет, поехали, посмотрим. И я уже почти привычным (интуитивным) движением мысли заставил себя перемещаться в ту сторону. Вскоре мешающее мне воздействие стало постепенно уменьшаться, а пятно света стало увеличиваться. Я начал различать в нем какие–то образования…
То, что с меня содрали шлем, мне сказали потом, а тогда помню только, что пятно, к которому я так стремился, внезапно превратилось в совершенно белое лицо Саши.
Потом ничего не помню.
В следующий раз я очнулся на диване в комнате отдыха и долго соображал, почему я здесь, а не этажом ниже, у себя в лаборатории. Затем, правда, вспомнил, и мне почему–то стало стыдно перед ребятами. Они, наверно, испугались. Попытался встать. У меня даже кое–что получилось — я смог так интенсивно шевельнуться, что одним рывком покрыл расстояние до края дивана — сантиметров пятнадцать — и успешно упал на пол. Ладно, зато я могу пока подумать, как же я дошел до жизни такой; лежа на полу это даже не так сложно. Но подумать мне не дали.
Похоже, народ там просто спал и видел, как я наворачиваюсь с дивана, так как прибежали все и очень быстро. А то, что спал, так это я почти угадал — оказалось, было что–то около четырех утра. Все — это Паша и Сашка, остальных они отправили домой, как я узнал позже, хотя все порывались остаться.
— Больной скорее жив, чем мертв, — констатировал Паша, затаскивая меня обратно на диван. — Ну, как там, в реальном мире–то?
— Заткнись, не видишь, он сейчас не то, что говорить — рот открыть не сможет, — накинулась на него Сашка.
— Могу, — открыл рот я. Закрыл, правда, с трудом.
— Ты сейчас ничего не пытайся нам говорить. — «Заботливая» — подумал я. — Потом. Я так поняла, что у тебя сильное истощение организма. Что ты там делал, я не знаю. Приборы никакой особенной активности не регистрировали. Молчи. Но я расскажу, чтоб ты не мучался, а остальное — потом. Ты был «там» пятьдесят две минуты. Сначала я зафиксировала резкий пик активности мозга, причем таких резких я вообще раньше не видела. Но прежде чем я успела что–то сделать, все почти пришло в норму. Последующие пятьдесят минут уровень мозговой активности оставался на уровне выше среднего, а физической — гораздо ниже, пульс, например, на уровне тридцати в минуту. Но такое иногда бывает, так что мы не стали ничего делать. А вот в последние минуты пошли пики на графике мозга, потом случился один большой пик, который перешел почти на ноль. Я сразу отрубила питание. Короче, это называется кома, а как ты умудрился в нее попасть, расскажешь после.
— Ты давай выздоравливай, а я домой поеду, пожалуй… — сказал Паша.
Я моргнул в ответ и уснул.
Когда я проснулся, в комнате было светло. Чувствовал я себя не так погано, как в прошлый раз и поэтому смог самостоятельно повернуться. И увидел замечательную картину — рядом спала Сашка, подложив руку под голову, а ее лицо было прикрыто светлыми волосами. Диван был разложен. «Интересно, когда успели, и почему я не помню?». Другого у нас нет, не в кресле же спать. Можно конечно, но неудобно. Так что вполне здравое решение.
Наверно, я громко думал. Или глазами хлопал. Но Саша проснулась. Мне так понравилось удивленное выражение лица, что я невольно улыбнулся:
— С добрым утром!
Она тоже улыбнулась.
— Ты уверен?
— В чем? — не понял я. — Что–то я туго нынче соображаю.
— В том, что сейчас утро.
— А–а. Нет. Да и неважно. Ты здесь оставалась? — задал я совершенно идиотский вопрос. Сам такие вопросы ненавижу.
— Ну да… Да, вижу, ты туго соображаешь. Понимаю. Это пройдет.
— Надеюсь. Хотя и не уверен. А что, все было так плохо, что надо было меня оттуда вытаскивать? — я вспомнил вчерашний эксперимент.
— Думаю, еще пару минут, и вытащить тебя мы бы не смогли. Ну ты нас и напугал. У меня еще таких случаев не было. Чтобы я кого–то вот так спасала.
