— Бери выше, Вольфыч, — гоготнул детина, — настоящий миллиардер сегодня с нами бухать будет!
— Неужто всамделишный? — притворно ахнул Вольф, поглаживая густую окладистую бороду, которую отрастил за несколько лет вынужденного одиночества. — И как вам его в нашу глухомань затащить удалось?
— Иностранец он, — поднося Вольфу наполненную дорогим коньяком рюмку, ответил Паша, — то ли немец, то ли голландец, во Владивостоке филиал своего банка открывает… Ну, будем что ли? — приглашая Путилова отведать спиртного, подал пример детина. — Ух, зараза, — выдохнул Паша и протянул Вольфу кружок сервелата, не забыв закинуть себе в рот точно такой же. — Так вот, — продолжил он, — у Петра Семеныча, босса моего, с этим немцем намечается взаимовыгодное сотрудничество… А старикашка этот, немец, лет семьдесят-восемьдесят ему на вид… Но крепкий еще, зараза, страсть как охоту любит! Где он только не бывал, а вот в наших лесах ему охотиться еще ни разу не приходилось. Нужно устроить ему тут такое сафари, чтоб до смерти не забыл. Ну что, сможешь, Вольфыч? Если все тип-топ будет, проси чего хочешь! Хоть дворец вместо своей избушки… А, братела?
— Ну, попробуем, — Вольф усмехнулся в усы. — Есть у меня на примете семейство кабанчиков, козлы…
— А медведя? Медведя у тебя на примете нет? Да поматерее! Чтобы немчура этот до пенсии трофеем гордился!
— Ух ты, как загнул! — охнул егерь, принимая из рук Паши очередную рюмку. — Медведя ему подавай…
— Вольфыч, ну? Ты, пойми, от тебя сейчас зависит, срастется у моего босса с этим фрицем или нет! Поможешь?
— Ладно, — опустошив рюмку, пообещал Вольф, — подыщем вам медведя. Сколько человек-то ждать? У меня тут не царские палаты.
— Так, — начал загибать пальцы детина, — старик немец с двумя телохранителями, Петр Семеныч и Серега.
— Значит, вместе с нами семеро, — прикинул Вольф, — поместимся как-нибудь.
Ближе к вечеру, когда стол уже был сервирован не хуже чем в столичном ресторане, во двор въехал еще один джип. Двери машины синхронно открылись. С переднего сиденья, отдуваясь, сполз на землю тучный седоволосый мужчина.
— Здравствуй, Петр Семеныч! Здравствуй, дорогой! — первым поздоровался Вольф.
— И тебе того же, Вольфыч, — Петр Семеныч по-барски вальяжно протянул руку егерю. — Как тут у тебя? Зверье еще не перевелось? — хохотнул Пашин босс. Его необъятный живот всколыхнулся.
Из-за домика егеря появился Паша, сжимая в руках аппетитно скворчащие шашлыки, всем еще исходящие жиром. Взмахнув шампурами, Паша крикнул:
— Петр Семеныч, а у нас уже все готово! Прошу к столу! Мы тут с Вольфычем для начала под навесиком накрыли, а как стемнеет — переберемся в дом!
— Годится! — довольно прогудел Петр Семеныч. — Вольфыч, я тут тебя хочу с одним хорошим человеком познакомить…
Пока они разговаривали, из машины, опираясь на предусмотрительно подставленные телохранителями руки, выбрался худющий старик. Его абсолютно лысый череп обтягивала желтая пергаментная кожа, покрытая старческими пигментными пятнами. На узком костистом лице с тонкими бескровными губами промелькнуло подобие добродушной улыбки, когда Петр Семеныч представлял иностранного гостя Вольфу. Старик, тяжело переставляя больные артритом ноги, подошел к егерю.
— Иоганн Брунер! — хрипло каркнул старикашка, его пронзительные черные глаза, словно два маленьких буравчика впились в егеря. — Тайга! Карашо!
Нехорошее предчувствие посетило Вольфа, когда он заглянул в бездонные глаза старого немца. Пес кашлянул в кулак, пытаясь справиться с волнением, и ответно расшаркался:
— Путилов. Можно просто Вольфыч.
— О! — воскликнул старик. — Вольфывичь? — коряво повторил он. — Вольф! Немецки имя! Волк! Хищник! Карашо! — довольно ощерился немец, затем степенно кивнул егерю и пошел вслед за Петром Семенычем к столу.
8 августа 1946 г.
Нюрнберг.
Заседания Международного Военного Трибунала.
Допрос свидетеля Вольфрама Зиверса.
— Свидетель, повторяйте за мной… — Хорошо поставленный голос председателя четко и внятно, словно забивая гвозди в крышку гроба подсудимого, зачитывал слова присяги.
Эти граненые словно могильные камни слова вялым эхом подхватывал человек с потухшим взглядом, съежившийся на жесткой скамье в ожидании каверзных вопросов обвинения.
— Слово предоставляется мистеру Джонсу — представителю обвинения от Великобритании, — отчеканил председатель.
Обвинитель поднялся со своего места, чопорно поприветствовал присутствующих и начал допрос:
— Вы — Вольфрам Зиверс, бывший штандартенфюрер СС, с 1935 года занимающий пост имперского директора «Аненэрбе[17]»?
Обвиняемый нервно дернул щекой и произнес:
— Да.
Джонс удовлетворенно кивнул. Вопросы посыпались на обвиняемого словно из рога изобилия. Они касались многочисленных опытов СС над заключенными концлагерей. Джонса интересовало многое: сколько человек было убито в ходе опытов, какова судьба Страсбургской коллекции скелетов[18] доктора Хирта,[19] какое отношение имел обвиняемый к исследованиям, проводимым на живых людях. Зиверс все отрицал. Он утверждал, что осуществлял лишь общее руководство «Наследием предков», насчитывающем более пятидесяти научно-исследовательских институтов, не вдаваясь в частности. Он отрицал свое непосредственное участие в зверствах, воплощенных в жизнь в концлагерях Дахау, Освенциме, Натцвайлере и других, не менее известных институтах смерти. Зиверс пытался переложить свою вину на других, обвиняя во всех грехах рейхсфюрера СС Гиммлера, профессора Хирта, адъютанта Гиммлера — Брандта, гауптштурмфюрера СС доктора Рашера,[20] Гравица,[21] Плетнера[22]… А он, Зиверс, занимался лишь изучением духовных и исторических традиций германской расы, археологией, поиском сакральных знаний Шамбалы, Асгарта и Святого Грааля.
Но обвинителя не так просто оказалось обвести вокруг пальца. На каждое заявление бывшего руководителя «Аненэрбе» о собственной невиновности в том или ином преступлении, он с глубочайшим удовлетворением от хорошо проделанной предварительной работы доставал из пухлой папки очередной документ, уличающий подсудимого в лжесвидетельствовании. В какой-то момент Зиверс понял, что все его старания выйти сухим из воды — напрасны. Его никто не спасет, ни соратники по партии, ни друзья, ни даже сам Господь Бог, в которого Вольфрам уже давно не верил. Это конец. Конец всему: планам, амбициям, будущему, жизни… Осознав весь ужас своего положения, Зиверс решился. Терять ему было нечего, и он решил пролить свет на то, чем в действительности занималось «Наследие предков». Все обвинения трибунала, предъявленные бывшему руководителю «Аненэрбе» были смехотворны по сравнению истинными целями и размахом проекта. Штандартенфюрер решил уйти из жизни (в том, что его казнят, он уже не сомневался), погромче хлопнув дверью. Он решил остаться в истории не примитивным маньяком, одним лишь росчерком пера отнимающий сотни, пусть даже и тысячи жизней, а преданным адептом идеи, оценить которую в данный момент способны лишь посвященные! Ну ничего, сейчас он откроет глаза всем этим мелким людишкам, считающим, что они вправе судить… Зиверс расправил плечи, горделиво задрал вверх подбородок. Его глаза зажглись мрачным маниакальным блеском.
— Ваша честь! — решительно обратился он к председателю звенящим он напряжения голосом. — Я вынужден просить Трибунал, разрешить мне сделать личное признание!
Джонс удивленно взглянул на обвиняемого — он не ожидал такого поворота событий.
— Трибунал считает, что вы можете говорить в этом отношении все, что хотите! — ответил Зиверсу председатель.
Но представитель обвинения неожиданно возразил:
— Я бы хотел заявить, милорд, что у меня есть еще вопросы, которые я хочу задать свидетелю!
— Пусть он делает свое заявление сейчас, — после секундной паузы решил председатель.
— Хорошо, милорд! — недовольно произнес Джонс, всеми силами пытаясь скрыть охватившее его раздражение. — Свидетель, вы готовы сейчас сделать свое признание Трибуналу?
— Да! — по-военному коротко ответил Зиверс. — Я вступил в партию, так и в СС только как видный член тайной организации Сопротивления, получив от нее задание. Именно мой пост в «Аненэрбе» давал мне возможность вести подпольную работу внутри нацисткой системы…
— Постойте, свидетель, — резко прервал Зиверса обвинитель, — когда вы сказали «движение Сопротивления», я не совсем вас понял. В каком «движении Сопротивления» вы участвовали?
— Я имел ввиду тайную организацию, возглавляемую доктором Хильшером,[23] - уточнил Зиверс.
