«Ничего-ничего, у меня против такого отношения уже давно своя метода выработалась – раскаленный шомпол в жопу! – с внутренней усмешкой подумал Паша. – Как-никак всю сознательную жизнь воюю, научился пленных потрошить быстро и качественно. Сейчас ты у меня, как птичка, запоешь!»
– Говори, мерзавец! – зачем-то вмешивается Катерина Матвеевна. – Быстро, пока мы добрые…
Внезапно Пашку пронзает ощущение, что что-то идет неправильно. Он с криком «Ложись!!!» прыгнул на Катю, сбил ее с ног, прижал к земле, накрыв своим телом. Глухой взрыв, и спину словно пронзает раскаленным гвоздем.
«С-с-с-сука!!!»
«Подземный», тварь такая, подорвал себя гранатой. Среди красноармейцев первая и единственная потеря – осколки посекли самого младшего в отряде – рядового Ванечку Грошина из второго отделения. Пятеро, включая Пашку, схлопотали легкие ранения. Но не это самое страшное, хотя Ванечку жалко до слез… Где это видано, чтобы «храбрые» бункерные сидельцы себя подрывали? После неудачного штурма Электрогорска они пачками сдавались в плен. Для них собственная жизнь – святое! Значит, нечто очень важное этот парень знал, если предпочел покончить с собой, но не поделился сведениями.
«Ну, ничего, сейчас мы «цепеносца» расспросим с пристрастием. И про то, куда их хваленый Фюрер спрятался. И про то, что делает в Москве офицер армии «Московского княжества»!»
Не успела перепуганная Катя закончить перевязку Пашкиной спины, как тот вскочил и быстро подошел к пленному.
– Говорить будешь? – просто спросил его лейтенант, сопроводив свои слова доходчивым движением – наступил ему на простреленное колено. Через пять секунд, вдоволь наслушавшись его воплей, Паша убрал ногу и уточнил: – Или мы тебя на ленточки порежем. Медленно. Знаешь, кто я?
– Ты… Ты… Ты Скорострел из клана «Ловцов»!
– Веришь, что я так и сделаю, если ты будешь молчать?
– Буду! Буду говорить! – промычал «цепеносец». – Спрашивайте! Все-все расскажу!
– Как зовут-то тебя, болезный?
– Коробок!
– Чего? – Паша подумал, что не расслышал толком.
– Зовут меня так, – уточнил фашист. – Коробок.
– Странное погонялово… – удивился Скорострел. – Впрочем, хрен с тобой! Скажи-ка мне, Коробок, а что у вас в группе делал «подземный»?
– Кто? – непритворно удивился пленный. – А… ты их так называешь…
– А вы их как называете? – уточнил Павел.
– Дружинниками! – пояснил Коробок. – Они сами себя так называют! Мол, они из ближней дружины московского князя. И этот, который подорвался, капитаном себя называл. Фамилию я не запомнил, мы его так и звали просто «капитаном».
– А те, которые под генералом Дедовым ходили?
– Те простые армейцы, а эти личная гвардия их главного. – Коробок на секунду задумался и продолжил. – Это вроде службы безопасности. Капитан контролировал наши действия и обеспечивал связь со своим руководством.
– И что вы делали для дружинников?
– Должны были после захвата бредунами Электрогорска обеспечить поддержку их армейцам. Они хотели здесь базу устроить.
– Каким образом вы должны были обеспечить поддержку?
– Планировали, что часть бредунов мы отравим, для чего получили от дружинников несколько бочек спирта с ядом. А остальных втихаря вырежем. Мы думали, что после захвата праздник будет, все упьются…
– И что вам за это обещали дружинники?
– Золотишка мы просили!
– На хрена вам сейчас золото? Что с ним делать? – удивился Паша.
– Дык… Золото – оно и есть золото! – не поняло лейтенанта это… существо. – Зачем с ним что-то делать? Сам-то в городке Бритвы сколько всего набрал!
– Урод ты вонючий! Ты по себе-то не равняй! Наша главная добыча в городе Бритвы – несколько десятков освобожденных русских невольников!
– Ну, да… – радостно поддакнул Коробок. – А потом вы с каждого за освобождение…
– Тьфу ты, придурок! – Паша в сердцах даже плюнул. – Тебе такое слово, как «безвозмездно», наверное, ничего не говорит?
– Безвозмездно? Так вы с них ничего не взяли? – поразился Коробок.
– Нет, конечно! Впрочем… что я тебе объясняю? Давай-ка дальше пойдем: куда делся ваш Фюрер?
– Так он на встречу с их главным уехал! – радостно сказал Коробок. – Два десятка бойцов взял и уехал! А нам приказал в Москве десяток дружинников подобрать. У них что-то с грузовиком случилось!
– Подобрали?
– Нет, машину только нашли… Так ее какие-то «дикие» уже до рамы ободрали. А людей не было. Может, их те «дикие» увели, а может, сами куда убрели и… сдохли где-то! Капитан приказал операцию по спасению свернуть и следовать на соединение с Фюрером.
– Где вы должны были с ним встретиться?
– В деревне Пожарово. Это на юго-востоке Подмосковья. Там наша земля.
– Ваша земля?
– Ну… мы там все контролируем! Крестьян доим и… ну и всякое такое…
– Так-так… представляю, что за концлагерь вы там устроили. Судя по количеству оставленных вами в Электрогорске разрезанных на куски женских трупов… Покажи эту деревню на карте!
Стоящий рядом на протяжении всего допроса Рогозин достал карту и брезгливо поднес ее Коробку. Тот нашел нужное место и уверенно ткнул в него пальцем, а потом назвал еще пару ориентиров. Степа записал координаты, пояснения, количество домов в деревне, их примерное расположение, места стационарных постов и еще много других полезных сведений. Записал тщательно и дотошно, а потом спросил, глядя мимо пленника:
– Тащ лейтенант, а это говно вам еще нужно?
– Нет, Степа.
– Можно я его лично прикончу?
Паша внимательно посмотрел на контрразведчика. Рогозин не рисовался. Он действительно считал Коробка куском дерьма и собирался очистить ландшафт от его вони.
«Ну что же… не буду лишать хорошего парня такого удовольствия!»
– Хорошо, Степан, кончай козла!
– Товарищ лейтенант! Просыпайтесь, товарищ лейтенант! – Панкратов осторожно потеребил Пашку за рукав. – Товарищ лейтенант, вы себя хорошо чувствуете? А то вид у вас… не очень!
– Как с бодунища! – добавляет от двери уже одевшаяся и умывшаяся Катерина Матвеевна. – Давай вставай, болезный ты мой! От майора вашего уже два раза посыльный приходил.
– Катюшка, будь человеком. Я только-только заснул… – вяло отмахнулся Павел.
– Какой «только-только»?! – делано удивилась Катя. – Подъем уже два часа назад трубили… Тебе еще перевязку надо сделать и укольчик поставить! Двигай попой, солдатик, не такой уж ты пораненный!
«Да, блин, не пораненный… – угрюмо подумал Паша. – Разбередили рану, пока по развалинам лазили, теперь малейшее движение отзывается болью».
Лейтенант, тихонько постанывая от боли в пояснице, аккуратно поднялся с кровати. Катя все-таки пришла на помощь своему «дружку», нагнулась и надела на Пашкины ноги ботинки. А затем поменяла повязку на спине и сделала инъекцию лекарства, выданного накануне пожилым военврачом, начальником санчасти. Рука у нее в отличие от товарища Сухова, осуществляющего в роте еще и обязанности фельдшера, легкая. Сам укол Скорострел даже не почувствовал, но сама рана вдруг заныла так, что пришлось посидеть несколько минут, дожидаясь, пока отпустит. Через пару минут боль прошла, и Пашка наконец встал.
