форме, получившая согласие на «вести наблюдение» как компенсацию отсутствия разрешения на посещения. Подумав, ЧжуВон берёт ЮнМи за руку и начинает несильно размахивать у неё пред лицом букетом роз.
— Ан-йо ха-сей-йо, ЮнМи, — прочистив горло, произносит он, приветствуя находящуюся в отключке девушку. — Грустно видеть тебя такой, но надеюсь, ты меня слышишь. Президент ГынХе подписала решение о помиловании. Ты теперь — свободный человек! Вставай. Пошли пить пиво и есть мясо!
Стойка с медицинской аппаратурой, до этого только вяло попискивавшая, внезапно оживает, засветившись множеством разноцветных огоньков. Кривые на экранах прыгают вверх, увеличивая амплитуду своих линий в несколько раз, а звук из динамиков усиливается, заполняя помещение. Доктор, находящийся перед стойкой, от неожиданности вздрагивает.
— Она просыпается! — обернувшись, поражённо восклицает он спустя несколько секунд. — Невероятно! Господин ЧжуВон, прошу вас покинуть помещение! Пациентке требуется медицинская помощь. Пожалуйста, подождите в коридоре, пока будет проводится оценка её состояния.
Врач нажимает кнопку тревоги, вызывая помощь дежурного персонала и вновь поворачивается к экранам. В приоткрытом дверном проёме появляются головы двух любопытных монахинь из храма Пэннён. ЧжуВон было начинает вставать, но не успевает, потому что со стороны изголовья раздаётся хриплый голос.
— Это ты, Зоркий глаз? — спрашивает он.
— Кто? — замирает ЧжуВон и подняв голову, обнаруживает два полузакрытых тёмных глаза, смотрящих на него сквозь сонную дымку.
— Индеец.
— Почему я — «индеец»? А ты тогда кто? — чуть улыбается ЧжуВон, подумав, что ЮнМи только очнулась и от этого не в себе. Но если он продолжит с ней говорить, то её мозги быстрее «встанут на место».
— По ощущениям — старая скво… — шепчет ЮнМи и меняет тему разговора на более понятную. — По какому случаю розовый веник?
— «Веник»? — опять не понимает ЧжуВон, но увидев, что девушка смотрит на цветы, догадывается о чём речь.
— Президент ГынХе подписала указ о твоём помиловании, — говорит он.
— В лесу что-то сдохло? — слабо улыбнувшись, тихо спрашивает ЮнМи. — А сколько я уже тут валяюсь?
— Почти две недели.
— Вау-уу…
В этот момент, растолкав любопытных, в дверях появляется вызванное доктором подкрепление.
— Всех посторонних прошу покинуть помещение! — требует возглавляющая группу врачей аджума в белом халате. — Пациентке необходимо провести обследование!
— Я подожду, — обещает ЮнМи ЧжуВон, встаёт и идёт к двери.
Пятнадцатый лепесток унесён ветром…
Время действия: восьмое апреля, утро
Место действия: Сеул, медицинская клиника.
Какая, оказывается, забористая штука — куриный бульон! Выпил всего маленькую чашечку, а в организме такая сытость, словно, ну не знаю… Как барана целиком съел! Это не фруктовые соки, которыми меня поили предыдущие два дня, пока «запускали» затихшую перистальтику кишечника … Сегодня сказали, что мои ссохшиеся кишки благополучно расклеились и готовы к чему-нибудь более серьёзному, чем пахнущая цитрусами сладкая водичка. А лечащий врач выразил недоумение. Оказывается, вывод из коматозного состояния — весьма непростая процедура. От того, насколько она окажется правильно выполненной для конкретного пациента, зависит степень восстановления его здоровья. Возникнут ли в последующем у него проблемы с речью, нарушения координации движений, головные боли… Много ещё всего такого, которое превращает жизнь не в жисть, а сплошную муку. А я раз — и глазки открыл, и заговорил. Не по канону сделал! Поэтому врач сообщил, что скорее всего это была не кома, а нечто иное. Однако «дать дуба» шанс был весьма реальный. Кстати, узнал, как я оказался в гражданской клинике. По правилам, для отбывающих наказание, меня должны были отвезти в медицинское учреждение, занимающееся лечением соответствующего контингента. Но после того как организм ЮнМи в машине скорой помощи не отреагировал на введённые в него препараты, врачи насторожились, и от греха подальше отвезли его в ближайшее «заведение», способное провести «реанимационные мероприятия». Там приняли, пообещав: как только поймут, что я достаточно «восстановился», то тут же от меня избавятся. Но, неожиданно для всех, данный «процесс» несколько затянулся. По этому поводу в «Анян» бухгалтерия уже изнылась. Клинике необходимо платить за лечение, а у исправительного учереждения для этого нет предусмотренной статьи расходов.
На моё недоумение (правда высказанное другими словами) — «Меня же помиловали? Какая, нафиг, опять тюрьма?», узнал, что только кошки быстро родятся. То, что президент подписала документ, — это только верхушечка айсберга делопроизводства. А теперь распоряжению об освобождении предстоит неспешный спуск к его основанию, через всякие контролирующие органы. Например, в качестве примера, сказали, что необходимо внести запись в базу данных, что в бюджет следующего года не нужно закладывать денежные средства на приобретение для ЮнМи комплектов одежды. А потом, уже в другом бюрократическом логове, отменить оплату наёмным учителям за подготовку её к сунын. По мне так — совершеннейшая дурь. Почему документ должен последовательно проходить необходимые инстанции? Разве нельзя отпечатать несколько бумажек и отправить их нужным адресатам, чтобы те работали параллельно? Оказывается, почему-то незя-яя… У аборигенов так не принято… Наверное, не догадались ещё, что так можно…
Короче, на свободу ЮнМи выпустят согласно дате, назначенной ГынХе, — пятого мая, в празднование девяностолетнего юбилея «Орининаль», что в переводе означает «День детей». А до этого её должны перевести в лечебное учреждение пенитенциарной системы. Поэтому следует получить максимальное удовольствие от сервиса гражданского медицинского учреждения. Кто его знает, каково оно будет в тюремной больничке? Может, у них там на кроватях панцирные сетки без матрасов и прикрученные к полу миски для еды? Не… Одна … Приваренная! И лакает из неё только победитель в схватке за это право…
Конечно, утрирую, но комфорта на новом месте, наверняка, окажется меньше. Планшетов может вовсе не быть. Тут же мне его дали. Сейчас вот немного переварю воду со следами мясного жира и пойду смотреть: чего в мире приключилось, пока я в нём отсутствовал? А то посетители приносят очень трудно представимую информацию. Вчера были родственники ЮнМи. Так вот онни, наклонясь поближе и чуть ли не шёпотом, рассказала невероятную историю о том, как она с мамой и адвокатом, втроём, разработали чудо-план по моему освобождению! Стержнем проекта, по её словам, стал секретный психологический приём воздействия на души корейцев, после применения которого они все как один раскаялись в своей эмоциональной чёрствости и стали любить меня и жалеть. В общем, шо-то такое, фантастическое, существование которого настоятельно требует проверки.
Не верится мне во всекорейскую любовь…
(несколько позже)
Лежу, подоткнувши под голову подушку, «листаю интернет». И чем дольше этим занимаюсь, тем больше ощущение, что рассказ СунОк, «высосан из пальца». Ну нет меня в «повестке дня»! Может, не по тем сайтам и пабликам лажу? Или тема была популярна
