Роберт Ансельм в молчании проезжал по залитым лужами улочкам. Если бы не ливрея — просто еще один из безликих бургундских латников. Аш не видела его лица. Анжелотти то и дело поглядывал вверх, не обращая внимания, куда ставит копыта его скакун: рассчитывал возможности канониров противника? Небо стало почти белым — ярким и влажным, а на юго-восточном небосклоне прорезались золотистые полоски. До осеннего раннего заката оставалось не больше двух часов.
«Флориан. Фарис. Годфри. Джон Прайс. Зараза, почему я ни о ком ничего не знаю!?»
И о седом пожилом аркебузире в форме Лазоревого Льва с чужого плеча тоже никто ничего не знал. Если Гийом Арнизо и пробился в Дижон во вчерашней бестолковой сумятице, то объявиться не спешил.
«А чего я ждала? Верности? Он знал меня маленькой шлюшонкой. Ради такой, никто не полезет на эту сторону!»
— Удастся ли пробиться к доку? — осторожно усомнился Ансельм.
— Обязательно! Посмотришь на меня!
Развалины домов и лавок у городской стены совершенно пустынны — рабочие команды расчистили проходы среди обгорелых руин, превратив их в сложный лабиринт. Кое-где дорожки пробивали прямо сквозь стены. Впрочем, стен выше человеческого роста просто не осталось.
— Надо поместить сюда отряд. Все это безобразие легко превратить в баррикаду. Если крысоголовые пробьют северо-западные ворота, здесь их можно остановить, если будет, за что зацепиться.
— Верно, — кивнул Ансельм.
Аш ехала шагом, опасаясь повредить ноги коню.
«Возьмут, так возьмут». Она вздрогнула. В двухстах ярдах в стороне разбилось тяжелое ядро. Земля содрогнулась. В воздухе мелькнуло что-то темное, устремилась вниз. Аш сжалась, ожидая грохота. Тишина.
Острое лицо Джованни Петро перекосилось:
— Драные ублюдки, босс!
— Да, я знаю.
Эскорт перестраивался без приказа. В лицо Аш дунул холодный ветер. Она наклонилась в седле, поворачивая мерина за уцелевший угол здания, где четверо арбалетчиков окружили какой-то лежащий на земле предмет… «Два предмета», — поправила себя Аш. Петро выпрямился ей навстречу, оттаскивая за ошейники мастиффов.
— Из катапульты, босс, — отрывисто пояснил итальянец. — Не снаряд, человеческое тело. Голова вон туда откатилась. Аш утвердительно заметила:
— Один из наших.
«Не то вы бы и не оглянулись».
— По-моему, это Джон Прайс, босс.
Аш знаком приказала Анжелотти и Ансельму остаться верхом, а сама соскочила с седла, обойдя стрелка, который поднимал с земли изрубленный торс и ноги.
Завидев ее, арбалетчики Гвильхельм и Мишель ослабили хватку. Путаница розовато-синих кишок вывалилась из распоротой брюшины в лужу. Поверхность воды подернулась маслянистой пленкой.
Гвильхельм пробормотал, не поднимая глаз:
— Рук еще не нашли, босс. Может, в сторону отбросило.
— Ничего, отец Фавершэм и так обеспечит ему христианские похороны.
Чуть дальше в грязи плакала, стоя на коленях, женщина в коротко обрезанной юбке поверх штанов. Лицо под съехавшим набок шлемом покраснело и опухло от слез. Услышав лязг доспехов, она подняла взгляд, и Аш узнала Маргарет Шмидт.
Женщина держала в ладонях отрубленную голову. Лицо можно было опознать. Джон Прайс.
— Это еще не самое худшее, — сказала Аш, скорее для Джованни, чем для остальных стрелков. — Его, по крайней мере, убили раньше, чем запустить через стену.
Петро фыркнул:
— И то верно. Ладно, Шмидт, клади голову сюда же, на одеяло.
Молодая женщина вскинула полные слез глаза:
— Нет!
— Ах ты, подстилка рваная, не смей говорить со мной как…
— Ладно, — Аш мотнула головой, останавливая Петро. Тот неохотно попятился. Аш чувствовала на себе взгляды своих офицеров, видела, как стиснули мертвые виски пальцы Маргарет. На руках и на подоле у нее засохла кровь.
«Не намного раньше его зарубили…»
Она через плечо окликнула Ансельма:
— Надо проверить, пытали его или нет, — «Мог он сказать под пыткой что-нибудь важное?» Потом, мягче, обратилась к женщине: — Оставь его.
Взгляд Маргарет стал пустым и холодным.
— Ради Христа, это же чья-то голова.
— Я знаю, что это такое.
В полном миланском панцире на корточки не присядешь. Аш опустилась рядом с ней на одно колено.
— Не надо скандалить. Не заставляй Петро отсылать тебя к провосту. Делай, что сказано.
— Нет… — Маргарет Шмидт опустила взгляд на посиневшее, окровавленное лицо, в котором еще можно было узнать черты англичанина Джона Прайса. Судя по голосу, она едва сдерживала подступившую к горлу тошноту. — Нет, вы не понимаете, у меня чья-то голова. Я видела, как она упала… думала, камень…
Последний раз, когда Аш внимательно смотрела в лицо Джона Прайса, его украшал белый полумесяц. Тогда, на Оксонской дороге, это обветренное, покрасневшее от выпивки лицо выражало веселую самоуверенность. Ничего общего с тем куском негодного мяса, что лежал сейчас в подоле у женщины .
Аш заставила себя подпустить в голос циничной насмешки.
— Это тебе не нравится? Так дисциплинарные меры Герена аб Моргана еще хуже, можешь мне поверить.
Слезы выплеснулись из глаз Маргарет, промывая светлые полоски по замурзанному лицу.
— Что же это делается? Это же безумие! Вы там разгуливаете по стенам, только и дожидаясь, пока они явятся, чтоб можно было подраться, а теперь они нас здесь заперли!.. — она поймала взгляд Аш. — Вам же хочется драться! В самом деле, хочется! А я… это чья-то голова, это же человек…
Аш медленно поднялась на ноги. Петро и арбалетчиками уже развернули сверток с постелью одного из солдат и, растянув за четыре угла, нагрузили. С провисшей середины одеяла капала кровь.
— Его не допрашивали, — крикнул ей Анжелотти. — Сразу убили, мадонна. Копьем в живот.
— Поезжайте, — скомандовала Аш. — В укрытие.
Анжелотти пришпорил коня. Ансельм, склонившись с седла, что-то сказал Гвильхельму, который стоял, держа под уздцы мерина Аш. Та снова обернулась к Маргарет Шмидт.
«И чего я с ней вожусь? Тоже мне, канонир недоделанный!
Да, но она из нашего отряда…»
Аш заговорила громко, чтобы быть услышанной за топотом подков:
— Разве ты раньше не видела мертвецов?
Во взгляде Маргарет появилось что-то непонятное для Аш. Презрение, догадалась она. «Отвыкла я видеть презрение во взглядах — по крайней мере, направленных на меня».
— Я работала в борделе, — с горечью напомнила женщина. — Иногда, чтобы войти в дом, приходилось перешагивать через труп с перерезанной глоткой. Но тут не воришку прирезали, и не пьяная ссора — они убили человека, которого даже не знали!
Аш чувствовала, как натянулась кожа под стальной броней в ожидании падения нового снаряда.
