что Ауда влюбилась в Фогга. Но этот джентльмен, даже если и догадывался о ее чувствах, не подавал виду. Паспарту не мог понять, почему он не отвечал на ее знаки внимания. Сам Паспарту непременно ответил бы ей.
Из-за шторма «Рангун» отстал от расписания на двадцать часов. У Фикса от бури разыгралась морская болезнь, но он находил утешение в том, что из-за этой задержки ордер наверняка успеют доставить в Гонконг, и он арестует Фогга.
Правда, временами Фиксу хотелось, чтобы ордер не прислали к их приезду. Ведь после того, как он наденет на Фогга наручники, ему придется участвовать в его похищении и пытках. Хотя нет, вряд ли. Тот человек не захотел бы взять его с собой вместе с Фоггом, ведь будет странно, если и Фикс тоже бесследно исчезнет. Нет, ему предстояло сыграть роль разгневанного детектива, упустившего из-за своей нерасторопности подозреваемого.
От этой мысли Фиксу становилось легче. Он старался не думать о том, что будет нести точно такую же ответственность за случившееся с Фоггом, как если ему самому придется пытать, а затем убить его, или тот умрет под пытками.
Наконец, буря стихла, а вместе с ней ушли и тревожные мысли, внушавшие Фиксу чувство вины. «Рангун» пришел на день позже; Филеас Фогг, казалось, был обречен опоздать на пароход до Иокогамы.
Паспарту боялся наводить справки о корабле, уходившем в Иокогаму. Лучше уж совсем без новостей, чем плохие новости. Однако Фогг ни минуты не колебался и узнал хорошую новость. Пароход задержался из-за ремонта котла. Они по-прежнему успевали сесть на него. Это было большим везением, ведь если бы путешественники опоздали на корабль, то следующего парохода им пришлось бы ждать целую неделю. Они все еще отставали от расписания на двадцать четыре часа, но это было уже не так страшно.
Фоггу предстояло провести в Гонконге еще шестнадцать часов, и он решил сопроводить Ауду к ее кузену, Джиджи, а заодно убедиться, что ей ничто не угрожает. К тому времени Фогг уже не сомневался, что Ауда была эриданеанской шпионкой. Но поскольку к ним не поступило никаких дальнейших распоряжений, касавшихся ее дальнейшей участи, она должна была остаться в Гонконге, пока не получит нового приказа. Фогг отправился на местную биржу, где навел справки о ее кузене. Ему сообщили, что Джиджи уже два года как покинул Китай. Он отошел от дел и, вероятнее всего, проживал теперь в Голландии. Фогг вернулся в гостиницу, где снял комнату для Ауды.
Верн говорит, что она ничего не сказала по поводу этого неожиданного поворота событий, из-за которого осталась одна и без защиты. Вместо этого она лишь спросила Фогга, что ей делать.
Фогг спокойно ответил:
– Ехать в Европу.
Ауда должна была сказать, что не хотела бы мешать или, по меньшей мере, причинять ему неудобства во время путешествия. На что Фогг ответил бы, что ее присутствие не нарушает его планов и отправил бы Паспарту заказать три каюты на «Карнатике».
Подобная сцена была вполне в характере Фогга. Но на самом деле все было иначе.
Фогг не хотел оставлять Ауду одну в Гонконге. Он мог снабдить ее деньгами на какое-то время или купить билет на корабль, отплывавший в Англию. Но он не желал, чтобы женщина испытывала нужду, попала в рабства, или чтобы ее похитили поклонявшиеся Кали туги, которые могли последовать за ней даже в Китай. Более того, капеллеане наверняка уже выяснили, что Ауда – эриданеанка, и если бы она осталась одна, у нее почти не было бы шансов на спасение. К тому же, вполне возможно, что Фогг тоже влюбился в нее, хотя и не показывал этого. Эмоции могли оказать влияние на его рационализм. Однако рациональный разум должен учитывать все существующие факторы, а личные переживания, без сомнения, являются полноправной частью бытия.
В любом случае, Фогг сказал Ауде, что, по его мнению, в Гонконге она ничего не может сделать для их расы. А поскольку она доказала, что являлась в высшей степени компетентным агентом, ей следовало отправиться дальше вместе с ними. Втроем они становились намного сильнее, чем вдвоем, она могла бы следить за Фиксом и другими капеллеанами, если таковые окажутся на корабле. Или поджидать их в Иокогаме и Америке.
Фикс, между тем, пришел в отчаяние. Ордер так и не доставили. То, что его должны были прислать через несколько дней, никак не утешало его. Гонконг стал последней британской территорией на их пути. Фогг и его спутники отплывали утром. Если бы только он мог найти средство задержать их!
Расхаживая по пристани, он встретил Паспарту. Француз улыбнулся ему, как будто догадывался, что у того на уме. Без сомнения, так и было. Паспарту спросил его, не хотел бы он отплыть в Америку вместе с ними. Он даже не стал интересоваться, нужно ли это Фиксу. Фикс процедил сквозь зубы, что отплывает на «Карнатике». Вместе они прошли в билетную кассу. Служащий сообщил им, что ремонт завершится раньше, чем они ожидали. Корабль должен будет отплыть вечером, а не на следующее утро.
В этот момент у Фикса появилась идея. Он пригласил Паспарту в таверну на пристани. Фикс знал, что там курили опиум, и надеялся напоить Паспарту, а затем заставить его выкурить трубку с опиумом. Фогг начнет разыскивать своего пропавшего слугу, и это задержит его. Пока они пили, причем Паспарту пил вдвое больше Фикса, тот рассказал французу, что он детектив и что Фогга разыскивают за ограбление банка. Он все еще не был уверен, что Паспарту – эриданеанин. Если бы он был обычным слугой, то отвернулся бы от своего хозяина, как и полагалось законопослушному гражданину. Это, по крайней мере, спасло бы ему жизнь. Фикс был убежден, что даже в случае непричастности Паспарту, сероглазый мужчина все равно скорее всего приказал бы убить его. Паспарту мог опознать в Фиксе человека, который следил за ним, а сероглазый мужчина явно не хотел, чтобы эриданеане начали расследование деятельности Фикса.
Кроме того, Фикс даже привязался к этому малому. Хотя и ни за что не признался бы в этом Сероглазому.
В результате недолгого пребывания в опиумном притоне Паспарту впал в забытье, и Фогг с Аудой были вынуждены уехать без него.
Нет смысла подробно пересказывать приключения француза после того, как он очнулся. Пережив ряд напряженных и комичных эпизодов в Иокогаме, он все-таки встретился с Фоггом. Они успели на корабль, идущий в Америку за мгновение до того, как был поднят трап.
В Гонконге Паспарту не успел
