Избёнка была жалкая, печка дымила…и казалось, что храм богини Гигеи сейчас вот прямо и завалится на бок… впрочем, с указанного бока стену подпирали две слеги!
Заведующий пункта, врач Абрам Григорьевич Кассиль, двадцати трёх лет, посмотрел в подслеповатое, занесённое снегом окошко и сказал своей помощнице, акушерке Анне Иосифовне Перельман, девятнадцати лет:'Ну вот и дождались! Никак, громить нас идут…собирайся, мин херц, и быстро-быстро, огородами- к становому!'
'А ты, Абраша?!'
'Я не могу. Я земский врач. И не могу, согласно присяге- покидать своего поста… Ни при каких обстоятельствах.'
'Ну так и я с тобой. Убьют так убьют'
'Мин херц, ты настолько дура? Ты ведь барышня…не только убьют, но и…'
'Азохан вей! Наконец-то кто-то здесь заметил, что я всё- таки барышня! А то всё коллега да коллега…Не беспокойся. Ежели кто-то на мои мослы польстится- я успею олеума выпить…а одного тебя, дурака, не оставлю'
'Эх, ну навязалась ты на мою шею…чёрт с тобой. Пропадай.'
… В сенях, потолкавшись, прокашлявшись, отряхнув снег с валенок, гадюкинский староста Дрон сын Прокофьев нерешительно постучал в обитую пёстрыми тряпками входную дверь…
- 'Да, входите…'
'Эта, Ваша Милость, господин дохтур…то ись, мы до Вашей Милости…'
'Чем могу помочь…'
'Да как бы это сказать… как Вы есть жид, не в обиду Вам будет сказано, а жиды, слышно, как телеграфист с Покровской давеча говорил - гм-гм… Царя-батюшку убить хотели…так это мы, то исть…'
'Громить меня, пришли, что ли?'
'Вот оно и самое, то исть я -то сам-то и ничего, но вот сход порешил…известно, мир- сущий злодей и есть…'
'Да за что же вы меня-то? Или я плохой врач?'
'Да Хоспость с Вами, хосподин дохтур…лечите Вы баско, охулки на руку не берёте…да только вот в Покровском жидов, извините, уже пожгли, в Нижне - Говнищино пожгли, в Верхне-Говнищино тожеть пожгли…нам обидно будет! Что же мы- хужей говнищинских? '
'Ну так и жгли бы Янкеля…'
'Да што Вы, дохтур! Как можно Янкеля жечь? Он же кабатчик! Не-ет, без кабака нам никак нельзя…'
'А без акушерский помощи, значит, можно?'
'Да баба, она ведь как кошка…сама родит! И в бане опростается, ничего…'
'А коли чума, или иная зараза прикинется? А если кто руку-ногу сломает?'
'Эх, дохтур, и не говоритя… бяда! Но жечь-то Вас надо, али как? Чем мы хуже говнищенских?'
'А земство-то причём? Изба-то не моя, она на ваши медные копейки строилась!'
'Ну вот барин, ты прямо как скажешь, так всю душу перевернёшь…жалко! А что поделаешь? Нет, жечь мы вас будем всенепременно…'
'Да что же, вы меня с акушеркой прямо на мороз выкинете…или, может, убить нас хотите?'
'Хосподь с Вами! Что же мы, душегубы? Нет, мы Вам поможем вещи собрать, да и перевезём в бобылью… там, где девки на вечёрки ежедён собираются! Ничего, шалавы, обойдутся! Меньше блядства будет…а избу Вашу пожжём! Вот так вот!'
Час спустя Анна Иосифовна, рассовав узлы по углам новенькой, пахнущей смолой избы, грея руки у отличной, свежебелёной печки, задумчиво говорила про себя:'Ну, Абраша, ты, конечно, как хочешь…но я до тебя нынче же доберусь! Решено, выхожу за тебя замуж, хоть ты сам об этом и не знаешь пока… А то что же это такое- чужих детей принимаю, а своих у меня до сю пору нет как нет? Нет! В этих-то хоромах- детишек заводить можно! Первенца Лёвушкой назовём… Нет,нет, своего я уж сегодня точно не упущу…'
…У околицы ясным пламенем занималась кривобокая жидовская хибара…а жертва погрома, Абрам Григорьевич, тиранил старосту на предмет выделения для фельдшерского пункта розвальней и пары лошадей…староста насчёт розвальней вовсе не возражал, но по вопросу о закреплении пары лошадей категорически сопротивлялся, говоря, что и поп, и даже землемер на одной обывательской лошади ездят… 'Вот и зовите тогда на операцию не меня, а землемера!'- горячился земский доктор, а староста с сомнением чесал затылок…
…'Как?! Как это могло случиться?!Боже мой, Боже мой…какое горе…да нет ли здесь ошибки?! Ведь это же нонсенс- крейсер сражается с поездом?'
Лорд Ленсдаун, Министр иностранных дел Его Величества, являлся сторонником намного более осторожной, уравновешенной и дальновидной политики, чем та, которую стремился проводить Кабинет. Он, тем не менее, хорошо понимал, что необходимо учитывать как про- японский настрой английского общественного мнения, так и то, что в Японии политика невмешательства могла быть воспринята как 'предательская'.
Ленсдаун полагал, что русско-японский конфликт нанесет ущерб Великобритании во всех отношениях и прежде всего ударит по ее престижу. Глава Форин Оффис находил желательным достижение 'согласия' с Россией в отношении дальневосточных дел, но не хотел и лишаться ценного союзника в лице Японии.
С другой стороны, 'руски' - это было, со времён наполеоновских войн, удобное, и главное- дешёвое пушечное мясо, canon fodder, для сдерживания сердечного друга- Франции и возникшей с помощью бисмарковского 'железа и крови' Германии…Отсюда и основная идея Ленсдауна: Британия должна выступить в качестве посредника между двумя державами, заставив их в какой-то степени умерить свои требования. Министр заявлял: 'Я хотел бы, чтобы Правительство Его Величества лучше протянуло руку как посредник или, при всех обстоятельствах, как дружески настроенный советчик, чем ждать, когда можно будет выйти на сцену в роли освободителя народов от царской тирании'.
Но то, что сотворили эти звери, эти грязные московитские варвары…'Неужели…нет никакой надежды?! О-о-о, негодяи…подлецы! Да как они в поезд-то попали? Ведь корабль- неустойчивая платформа для орудий, не так ли? А поезд -то движется!'
Секретарь наклонил голову с безукоризненным пробором, открыл папку тиснёной кожи:'Господин министр, наш военно-морской атташе сообщает, что 'руски' в поезд не попали…они попали в насыпь, полностью её разрушив! В эту воронку состав и свалился…и поэтому Ваша коллекция фарфора была разбита.'
'Неужели весь фарфор?!'
'Да, весь! '
'О-о-о…я этого не вынесу… Фарфоровые вазы и блюда из мастерских Сацума, Кутани, с их изысканной красотой прозрачно- белого цвета… блюда из мастерских Арита стиля Кикаэмон, которые стали очень известны в Европе с начала семнадцатого века, как драгоценные и очень дорогие предметы, иметь которые стремились все монархи! Расписанные яркими красками, золотом и серебром, изображающие цветы и травы, драконов, удивительных птиц, животных, сцены из жизни самураев… а чашечки стиля Имари! О-о-о… моё сердце разбито, разбито…ну, что там ещё?'
'Вчера состоялась беседа посланника в Лондоне Хаяси с Майкрофтом Холмсом. Упомянув о желательности нейтралитета Китая, Хаяси прямо поставил вопрос о возможности прохода через проливы русского Черноморского флота, заявив, что рассчитывает в этом деле на 'добрые услуги Правительства Его Величества'. Поскольку под 'добрыми услугами' подразумевалось многое - от любезной беседы британского посла в Петербурге с Ламздорфом до уничтожения русского флота у выхода из Дарданелл - Холмс также дипломатично ответил, что не знает, какого рода действия предприняла бы Великобритания, но она посмотрела бы на это, как на тяжкое нарушение договорных обязательств. '
