Девяносто лет – это даже при ее двужильном организме глубокая старость. Да и чего уж там – «износ механизмов» налицо. Участились болевые приступы и обнаруживалась, временами, некая непрошенная слабость в членах. Пришли болезни. Лет пятьдесят ничем не болела, не считая последствий давних уже ранений, а тут сразу вдруг: ни одно, так другое.
«То понос, то золотуха, - грустно усмехнулась в душе, вспомнив недавнее воспаление легких, воспоследовавшее за обычной, на первый взгляд, простудой. – Да уж, старость – не радость».
И еще одно, но принципиально важное обстоятельство. У разных людей по-разному, разумеется, но Лизу буквально убивало возникшее однажды и не желавшее покидать ее чувство одиночества. Муж умер, как и большинство старых друзей, а те, кто еще жив, и сами превратились в немощных стариков и старух. Дети давным-давно выросли. У них своя жизнь, свои взрослые дети, приходящиеся ей внуками. Да у нее и правнуки уже есть, - так что, есть чем гордится, - но, с другой стороны, она в их жизни, так уж вышло, занимает слишком мало места.
Не то, чтобы они ее не любили, любят. Ее все, вроде бы, любят, даже дети и внуки приравненных к близкой родне Виктора и Варвары, но ни у кого из них нет на нее времени. Варвара, вернув себе по завещанию отца фамилию Кокорева, возглавила, оттеснив братьев, всю их промышленную империю, а адмирал Якунов-Загородский и сам уже лорд Адмиралтейства. Этим двоим и без Лизы дел хватает. А вот она-то как раз и осталась не удел. Засела сычом в своей Кобоне – внутри оставленного людьми музея, - и строчит мемуары и монографии о применении Флота в бою. Но и это уже надоело: сколько можно писать? Но что ей еще остается? Гулять по лесным тропинкам, смотреть всякую фигню по дальновидению, читать… Еще она изредка посещала театры и концерты. Одевалась в штатское, - хотя ее обычно все равно узнавали, - и сидела в ложе, не желая выходить в фойе, где пришлось бы общаться с чужими и, по большому счету, совершенно неинтересными ей людьми.
- Ваш кофе, адмирал! - Это вернулась Анна Николаевна.
Принесла кофе, коньяк и пепельницу. Выставила все это на журнальный столик, но уходить не спешила.
- Там, - кивнула она себе под ноги, подразумевая первый этаж, - посетители объявились. Просят принять.
- Скажи, что я умерла, меня нет дома и, вообще, я никого не принимаю.
Все свои приходят без приглашения и не спрашивая разрешения. Для тех же, кто не так близок, дорога в Кобону начинается с телефонного звонка.
- Сказали, что вы их не знаете, однако, возможно, помните некую Марию Ивановну Бессонову, - дополнила свое сообщение помощница. - Они, мол, ее друзья и действуют по ее рекомендации.
«Бессонова? – поразилась услышанному Лиза. – Машка?! Но как?»
И в самом деле, как? Тропа закрылась без мало сорок лет назад и, как было обещано, навсегда. Это она и сама чувствовала. И вдруг привет.
«А что, если провокация?»
О Маше знал Кениг, но мог ли он кому-нибудь что-нибудь рассказать? Впрочем, знали и другие. Варвара, Виктор, Иан, экипаж «Звезды Севера»…
«Слишком много слишком разных людей…»
- Пригласите, - решила Лиза. – И спросите их, пожалуйста, не желают ли чего-нибудь выпить. Коньяк, кофе. Впрочем, сами знаете.
«Посмотрим, - сказала она себе, отдав эти распоряжение. – Поглядим, послушаем…»
Гости появились буквально через пять минут. Невысокий кряжистый господин лет сорока отроду с легкой сединой на висках и внимательными глазами «неравнодушного к чужим секретам» человека и при нем идеальная блондинка. Просто эталон, можно сказать. Вот только Лиза на эти невинные голубые глазки, точеную фигурку и безукоризненную молочно-белую кожу не повелась. Блондинке на вид было лет двадцать, но Лиза своим шестым чувством ведьмы сразу ухватила главное: дамочка гораздо старше, чем кажется, и ключевое слово здесь «гораздо». А еще она великолепный боец. То есть, и мужчина – крайне опасный тип, но женщина, притворяющаяся девушкой, – именно, что спец, заточенный под силовые операции.
«Любопытная пара…»
- Разрешите представиться, - уважительно, но без лишнего пиетета, чуть поклонился мужчина, - Кержак Игорь Иванович, моя жена, - повернулся он к женщине, - баронесса Кээр.
- Тата, - представилась блондинка.
- Баронесса Кээр, - кивнула Лиза, - а вы, Игорь Иванович?
- Тоже барон, - улыбнулся он. – По жене.
- Мило, - прокомментировала Лиза эту несуразицу. - Стало быть, баронесса, вы предлагаете называть вас Татой?
- Так точно! – очень по-строевому ответила женщина и тоже улыбнулась. Хорошо улыбнулась и сразу, словно бы, преобразилась. И уже не боец, вроде бы, и не опасна, как какая-нибудь вольно гуляющая пантера, а тихая милая девочка –натуральная блондинка. Лет восемнадцати-девятнадцати отроду, никак не больше.
«Любопытные гости!»
- Садитесь, пожалуйста, - указала Лиза на диванчик, стоящий по другую сторону журнального столика. – Я Елизавета Аркадиевна Браге-Рощина. Вы хотели меня видеть, и вот вы здесь. Итак?
- Маша просила меня передать вам это, - сказала женщина и протянула Лизе конверт.
Конверт, как конверт. Ничем особым не примечательный. Без надписей и печатного орнамента. Просто плотная белая бумага, сложенная и склеенная в форме конверта. Лиза повертела конверт в руках, открыла и достала из него фотографию. Это была одна из тех, которые она отдала Марии, когда та навсегда уходила отсюда, из этого мира и из этого дома, только не из гостиной, а из Лизиного кабинета.
- Что ж, объяснитесь, - сказала, рассмотрев себя, какой она была сорок лет назад. – Как к вам попал этот снимок? Откуда вы знаете Марию и заодно, кто вы сами и откуда?
- Начнем с конца, - предложил мужчина. – Но хорошо бы без свидетелей.
- Сейчас моя помощница принесет вам кофе и коньяк, и можно будет закрыть двери.
Ей стало действительно любопытно, что это за люди, поскольку, побыв рядом с ними всего пару минут, Лиза уже знала, что на них особым образом реагирует ее афаэр. Тридцать семь лет был просто украшением, которое она носила на груди вместе с нательным крестом, и вдруг – нате вам, - ожил. Сейчас, в присутствие этих людей. И хотя Лиза не знала, - а гадать тут бессмысленно, - как им удалось пройти через барьер, но факт: они пришли откуда-то «оттуда». С той стороны. Знать бы еще из какого именно мира. Из ее или Машиного?
«Что ж, я могу и подождать…»
Между тем, Анна Николаевна принесла поднос с кофейником и бутылкой коньяка и оставила их наедине.
- Угощайтесь и рассказывайте, - Лиза встала, прошла к дверям и заперла их на ключ. Затем задернула шторы, чтобы наверняка исключить возможность подслушивания, и вернулась в кресло.
- Может быть, зашторить также окно? – предложила блондинка.
- Не нужно, - отмахнулась Лиза. – Неоткуда там наблюдать, а, если кто-нибудь все-таки полезет, сработает сигнализация. Я же до сих пор секретоноситель, хотя грош цена этим моим секретам. Сколько лет, как в отставке. Итак?
- Что ж, - кивнул мужчина, - как я и обещал, начнем с конца. Это королева Нор.
И едва он произнес эти слова, в воздухе над столом возникло объемное изображение молодой рыжеволосой женщины. Красивой и едва ли не полностью обнаженной, такое на ней было надето, с позволения сказать, платье. А вот драгоценностей на ней, на вкус Лизы, было многовато, хотя, правду сказать, камни были, как на подбор крупные, да и все эти «кольца-серьги» были хорошей работы. Однако делали их не на Земле, это Лиза сразу поняла. А еще она достоверно знала, что такой техники ни у кого здесь пока нет. Голография, но такого качества и при абсолютном отсутствии соответствующих приборов – это технологии завтрашнего дня. Или даже послезавтрашнего.
- А вот и ваша подруга, Мария Ивановна Бессонова.
Рядом с рыжеволосой красавицей возникла вторая женщина. Платье у нее было скромнее и драгоценностей поменьше, но важно другое, это была Маша, и она выглядела именно так, как ее запомнила Лиза.
«Может, оттого она и не пришла сама, - подумала Лиза, рассматривая старую подругу. – Не хотела меня смущать, да и сама огорчаться не пожелала».
