обнял. И глубину их любви мог оценить только рентгенолог. Ну а что не взорвало весь этаж, так за это даже спасибо.
Боря носом шмыгнул и глядя на разбросанные по лестнице контейнеры, хмыкнул:
– Ну и чего теперь делать?
Стасян следом на пакеты словно распотрошённые посмотрел. Пожал плечами. Ну, махнул рукой, ну шмякнулись о стену. Банки, склянки и хлебушек, конечно в дребезги и мелкую крошку, но кое-что уцелело. Если новый пакет обнаружить или хотя бы авоську, то на ужин на троих хватит. А этого, спешащего, звать не будут.
Оба, не сговариваясь, глаза на верхнюю лестничную площадку подняли. А там блондинка стоит в халате. И не мучает её чай старый, не тревожит поясок распущенный. Только зрачки по пять копеек и с тревогой сверху-вниз смотрит. В направлении человека в чёрном, да обеззубленном.
Стасян рассусоливать долго не стал. Баллон подхватил и выше поднялся. Даже сварочный аппарат по пути поднял. Всё-таки прервался, дали отдохнуть, отдышаться.
– Ну ты это… извини, – добавил Боря мужику, что лестнице растянулся и принялся контейнеры и провизию собирать, пока правило пяти минут не закончилось. За пять секунд-то точно поднять не успеет.
В это же время на восьмом этаже на звуки громкие майор с дочкой и вышли.
– Что случилось?! – скорее рявкнул, чем спросил Гусман.
Боря о баллоне вспомнил, содрогнулся. Авария могла приключить! Да не приключилась и хер с ней. Лишь с сочувствием посмотрел на мужика в чёрном и буркнул:
– Пиздюлина приключилась. Как оклемается – сам во всём признается.
Гусман от удивления шею вытянул, видимо на лебедя желая быть похожим. А очки протерев, как в первый раз Глобального увидел.
Обронил задорно:
– Боря, ты что ли? Сантехник! А? Стройбат!
Боря кивнул:
– Всю жизнь – стройбат!
Повеселел майор даже. Но дочка, напротив, расстроилась. Глядя на контейнеры в левой руке и на остатки пакета с едой в правой, руки в боки сложила.
Контейнеры грязные вернуть хочет! А ещё мымру какую-то в ванной поласкает. Вон так и стоит на верхней площадке в халатике, даже не подвяжется как следует. Стерва бесстыжая!
Боря уже толком и не знал, контейнеры ему собирать, еду спасать или объясняться с девушкой поэтичной насчёт погоды, но тут все точки над i расставил старший лейтенант Кишинидзе. Первым придя в себя и надев наручники на оглушенного и ошпаренного чайником, он вышел на площадку с прихваченной на кухне колотушкой, чтобы добить уцелевшего. Так как вторых наручников ему никто в комплекте не выдал.
Но оценив объём физического воздействия на человека в чёрном, Кишинидзе остался доволен. Даже присвистнул, и глядя на Борю, спросил:
– Кто это его так?
Боря, вспомнив, что грусть с ебала Стасяна никуда не делась, а значит, в тюрьме он не выживет, на себя сразу всю вину взял. Всё равно за взломы с проникновением сидеть. Ну а если ещё и тяжкие телесные припишут, то хуже уже не будет, а вот авторитета прибавится. А там кого-нибудь ложкой заточенной пырнёт и ничего, освоится.
«Везде жить можно. Главное, приспособиться», – кивнул внутренний голос.
Но Кишинизде почему-то, арестовывать не стал. Во-первых, наручников не было. Во-вторых, начальнику участка Хромову позвонил. А тот, как про ситуацию услышал, даже Сомова с выходных дёрнуть решил. Нечего там в семейниках перед компом сидеть. Но капитан оказался хитрее и сделал вид, что не слышит звонка.
Вскоре в подъезде и полиция была и врачи. Немка сидела за столом с вываленными на него уцелевшими продуктами и всем подряд чай предлагала, готовая наливать, кипятить или просто подогревать чайник хоть по сто раз на дню. А попутно показания давала. Стасян, очень по этому поводу переживая, свои показания давал поближе к туалету. А Борю все на десерт оставили. Он молча приваривал батарею, сразу заявив, что если в течение получаса не возобновит подачу отопления, то до весны тепла в подъезде можно не сдать. Перемёрзшие трубы могут и не выдержать наплыва кипятка. А если рванут, то плохо будет всем. А ему даже – стыдно.
Попивая чаёк на диване к комнате, начальник седьмого участка Хромов и майор Андрей Валентинович в одном лице по совместительству, все показания за день пытался в единую картину составить. Картина в целом хорошая получалась, двух из четырёх злостных рецидивистов поймали сразу, а Кишинидзе хоть сразу капитана давай. Но если взять в расчёт батарею, то детали не сходились. В частности, он не понимал, как Боря в квартиру попал.
Но разобраться с этим процессом ему майор Гусман мешал.
– Слушай, ну чего ты до него прикопался? Парень нам хату от потопа спас, а ты его душишь. Ему же медаль за помощь надо дать, а не протокол составлять! Ну а что помял немного задержанного, так упал. С кем не бывает?
– Так он серьёзно упал, – буркнул Боря, накидывая последний сварочный шов. – Хорошо, что без серьёзных последствий для подъезда.
– Медаль-то неплохо, – ответил Хромов, всё тщательно записывая. – Я даже не против, что в квартиру без разрешения казённую зашёл, чтобы спасти от потопа, но гражданку Германии то зачем поселил?
– А куда мне её деть? – возмутился Боря. – Муж ёбу дал. А обратно не берёт.
Лида, что рядом стояла, тут же папу локтем ткнула, а на лице губы не в тонкую линию, а вообще в знак «минуса» превратились.
– Боря, блядь! – тут же
