Василий Звягинцев - Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант

Теперь можно вернуться на свой КП, выяснить, как обстоят дела там, отчего до сих пор не вернулся Неждан или кто-то из ратников, не доставили в обитель Елену? В бинокль было видно, что паром, несмотря на злую волну, пребывает в целости. Пришвартован в бухточке у своего причала, и возле него неспешно копошатся несколько человек.

Игумен выделил ему монастырский баркас, крутобокий и «мореходный», если можно так выразиться, пригодный, чтобы даже в сильный шторм дойти хоть в Осташков, хоть до Полнова и Волгино-верховья. Четверо монахов сложили под кормовым навесом личное оружие, по команде брата-кормчего навалились на весла.

Дождь продолжал сеять, ровный, не сильный, не слабый, как раз такой, о котором еще вчера молил Игорь. Сутки, двое – болота разбухнут, проселки станут непроезжими для конных масс. Время – самое то, как начнет мочить, так до первых заморозков только по воде и можно передвигаться.

На крылечке дома немолодой ополченец развлекался, дразня приблудную кошку. Та притворно шипела, изображая готовность напасть, но от настоящей агрессии воздерживалась, соображая, что человек, обидевшись, может и не покормить.

На вопрос, где княжна и полусотник, мужик махнул рукой:

– Все там. Мне сторожить велели, а сами все туда. И коней забрали… Недавно.

Ростокин негромко выругался, стараясь не слишком спешить (бегущий воевода в мирное время вызывает смех, а в ратное – панику), заторопился к мосту. Опять княжна какую-то дурь измыслила. Одна надежда, Шульгин не допустит.

Так оно и было.

Игорь издалека увидел, что возбужденная и возмущенная Елена что-то с жаром ему доказывает, а Александр Иванович, неторопливо покуривая, отрицательно качает головой. Акинф с Нежданом и ратники толпятся по другую сторону броневика, не желая участвовать в господских разборках. Под соснами коновод сбатовал четырех понурых, недовольных, что их вывели из теплого сенника, уже заседланных лошадей.

Княжна была снова одета в свои воинские доспехи, высохшие и вычищенные. Ветер трепал за плечами синее с красным подбоем корзно.[78]

– О чем спор? – осведомился Игорь, подойдя. – Подобру ли отдыхалось твоей светлости? Здорова ли?

И вновь залюбовался, до чего хороша девица. Нет во всем княжестве ее краше и умнее. Не зря второй год с утомительной регулярностью наезжали сваты от чужестранных государей и владетелей, заставляя каждый раз сжиматься сердце Игоря. А вдруг на сей раз решит Михаил, что династические интересы важнее капризов несмыслящей дочки? Но пока обходилось, дорожил великий князь мнением Елены, а то – поджидал набольшего жениха, уж не самого ли Базилевса Византийского? С его гордыней – неудивительно.

И вот теперь сразу – княжна призналась, Михаил написал, что готов отдать дочку Игорю. Пусть и Рюриковичу, но безудельному. Если б не война, могло такое случиться? Да никогда. Что ж ему теперь, Батыя благодарить за это счастье?

– Здорова, княже, здорова. И воля моя – обратно по дороге проехать, вдруг да разыщу хоть одного из верных слуг, жизни не пожалевших. Вдруг кровью истекает, подмоги ожидая? Ты вот мне помог в самый последний миг, а дружинники чем хуже? Воевода же этот, мне незнакомый, не пускает. Не понимает, что великокняжеское слово – закон?

– Не состою я на службе ни у тебя, прекрасная Елена, ни у батюшки твоего. По договоренности со старшим здесь воинским начальником, князем Мещерским, в его отсутствие принял на себя всю полноту власти. Сейчас вот сдам пост – и решайте, как знаете…

– Откуда ты вообще объявился, воевода? Еще ночью тебя здесь не было! Дружину тмутараканскую на помощь привел? Так где она? Не помню я, чтобы отец князю Мстиславу эстафету посылал. Далеко больно до ваших мест… И договора союзного между нашими столами не заключалось.

Весьма была осведомлена Елена в дипломатии, не зря Цареградский университет окончила и ко многим великокняжеским делам причастность имела. Характер отцов тоже унаследовала, привыкла, что никто в княжестве ей перечить не смел.

– Как ты, княжна, лесными тропами добрался. Дружины со мной нет, верно, так дружина – дело наживное, если голова на плечах имеется…

Шульгин слегка поклонился и отошел на несколько шагов, пусть милые сами свои проблемы решают.

– Никуда ты, Лена, не поедешь. Хватит с тебя. Князь Михаил не простит, если что, и я тебя, ныне обретенную, терять не хочу.

Княжна скривила вновь ставшие капризными губы, сверкнула глазами из-под соболиных бровей.

– Захочу, так поеду! Будешь перечить – свое слово могу обратно взять. А без него я – великая княжна, ты же – только полковник, не воевода даже!

«Ох и наплачется Игорь с такой женушкой, – усмехнулся в усы Шульгин, – ох и наплачется «наследник». Тринадцатый век на дворе, развитой феодализм, здесь с венценосными дамами политес двадцать первого не проходит. Надо выручать…»

Не глядя на княжну, обратился к Ростокину:

– Чего бы не съездить, княже? Рекогносцировку проведем, вдруг правда кого найдем или встретим? Своих – хорошо. Поганых – языка возьмем. Риска не так много, не впервой.

Игорь слегка растерялся. Не ожидал он от Александра Ивановича такой подлянки. До последнего решил стоять, чтобы не допустить сумасбродства, хотя бы и силой, и нате вам…

Шульгин продолжал:

– Погоны сотника княжна носит, доказала, что в седле сидеть умеет, темноты не боится… – Усмехнулся не по-здешнему. – Чего же еще? Прокатимся верст на десять-пятнадцать, своими глазами поглядим. Коней четверо? Вчетвером и поедем. Ты, княжна, я, и еще кого-нибудь возьмем. Неждан, кто у тебя в набеги ходил, кого в разведку послать без сомнений можно?

– Меня бы лучше всего…

– А оборону держать кто будет?

– Тогда Юряту возьмите. Дикое поле ему – что дом родной. Почитай, сызмальства туда наведывается, всегда живой возвращался, и не с пустыми руками.

Его и взяли, мрачного воина лет под сорок, ноги колесом от освоенного с детства умения на любом аллюре скакать без седла и стремян.

Шульгин снял свои растяжки, отдал последние распоряжения на случай, если их отряд запоздает или вообще не вернется, и двинулись.

Юрята хотел было стать впереди, но Сашка указал ему место замыкающего.

– Я буду головным. В случае чего мне и командовать. За мной князь, потом княжна, а ты озирайся, саблю обнажи, винтовку поперек луки. Не знаешь, что ли, часто дозор пропускают, последнего с седла сдергивают, остальных в спину бьют…

– Верно говоришь. – Дружинник посмотрел на него с уважением.

– Вдруг начнется – княжну спасай, а мы как-нибудь…

Сосны в этом лесу стояли далеко друг от друга, почва под ними, покрытая толстым, многолетним слоем опавшей хвои, промокнуть не успела, потому Шульгин вел дозор метрах в десяти правее дороги, колеи которой, от ходившего здесь броневика, уже заполнились серой водой. Если даже одноконной цепочкой по ней ехать, ничуть не быстрее, чем пешком, получится, для маневра возможности никакой, фланги для нападения открыты. Лесом же – все наоборот.