Скорее городовые, стоявшие на каждом перекрестке, швейцары самого дома и окрестных тоже удивились бы, не окажись в девятом часу вечера на привычном месте по меньшей мере двух десятков автомобилей. Останавливающихся напротив парадного подъезда, прикрытого сверху каменным козырьком, поддерживаемым двумя обветренными мраморными кариатидами, высаживающих своих пассажиров, после чего отъезжающих к охраняемой стоянке напротив.
Господа – в кителях, в шинелях, в вицмундирах и визитках, смотря по погоде и служебной принадлежности, – проходили мимо бородатого швейцара с великолепной строевой выправкой, щеголевато отдающего честь, и каждый опускал в своевременно опущенную от козырька ладонь некоторую мзду. Специально никак не оговоренную, обычно бывало от серебряного полтинника до золотой пятерки. В зависимости от настроения и текущего финансового состояния гостя. Благодаря сим безгрешным доходам швейцар построил себе в Москве приличный дом и подумывал о закладке второго.
И сегодня все было почти как обычно, только привратник, Иосиф Моисеевич (абсолютно русский, кстати, из отставных вахмистров, но по происхождению старовер, а у них строго соблюдался обычай крестить младенцев исключительно по святцам), обратил внимание, что сегодня господа несколько более строги и озабоченны, чем обычно. Не похоже как-то, что на винопитие и карточные игры настроены. Тогда и лица веселые, и разговоры шумные. Так ведь и то – нешуточные дела творятся на границах державы, все газеты об этом только и пишут. Как бы не на войну собираются благородия и превосходительства. Тут задумаешься, загрустишь. Знаем, как оно бывает, служили-с…
Члены кружка ревнителей военной истории «Пересвет», согласно уставу занимавшиеся исключительно прояснением недостаточно отработанных официальной наукой тем, от битвы на Калке до Царицынского сражения, а также самообразованием и культурным времяпрепровождением в нерабочее время, сегодня вынужденно нарушили собственные традиции.
Хотя поначалу все было, как всегда. Ужин в столовом зале с резными дубовыми потолками, сопровождаемый негромкой музыкой камерного квартета, общая беседа на нейтральные темы, в которой даже намеки на текущие политические события считались бы моветоном, но никто себе такой бестактности и не позволял. Тем более сейчас. Происходящее в Привислянском крае заслуживало серьезного стратегического разбора на картах, с привлечением соответствующей информации, а сводить дело к перетолковыванию газетных сообщений и прочих слухов – увольте-с!
Затем для гостей открылись вожделенные двери, ведущие в комнаты, где на зеленых ломберных столах лежали запечатанные колоды карт, мелки для записей по сукну и щеточки для их стирания. Генеральские денщики в парадной форме готовы были в любую секунду поднести папиросы или сигары, подкатить столик с напитками и закусками, в углу сияли надраенными боками сразу два ведерных самовара, то есть чай – зеленый, черный, парагвайский, – а также и кофе могли быть поданы по первому требованию.
«Азартные игры на деньги в частных домах Москвы, осуществляемые систематически и с числом играющих более четырех человек» были строжайше запрещены специальным указом Великого князя, но тем же и приятнее было заняться этим делом здесь, куда уж точно не нагрянет околоточный с проверкой. По доносу или по собственному подозрению.
Однако к столам, а то и прямо в буфетную, чтобы предварительно стимулировать азарт и кураж, направились не все. Люди, специально предупрежденные, начали понемногу исчезать. Благо среди проходных комнат, картинной галереи, библиотеки, прочих помещений растянувшейся на целый квартал квартиры совсем не трудно было затеряться. Минут через пятнадцать-двадцать руководящее ядро клуба и некоторое количество особо предупрежденных лиц, в числе которых оказался и подполковник Максим Бубнов, сосредоточились в кабинете хозяина и примыкающей к нему курительной комнате, где мощная тяга камина уносила табачный дым без всяких вредных последствий для комнатных цветов и ковров, вывезенных одним из предыдущих Агеевых из Первого Туркестанского похода.
– Что ж, господа, приступим? – донесся голос из темного угла кабинета, куда едва достигал свет настольной лампы и мерцал алый огонек папиросы, разгоравшийся при глубоких затяжках курившего. Угол книжного шкафа и высокая спинка вольтеровского кресла настолько хорошо маскировали сидевшего в нем человека, что обратить на него внимание, а тем более узнать можно было, только подойдя почти вплотную. А он, в свою очередь, имел полную возможность заблаговременно убедиться в том, что все нужные люди здесь присутствуют, а посторонние не проникли даже случайно.
Игорь Викторович Чекменев раздавил окурок в стоявшей рядом пепельнице на латунной гнутой ножке, поднялся и шагнул к письменному столу.
На ужине он не присутствовал, и большинству собравшихся, входивших в круг «старших братьев», это показалось странным. Вообще-то генерал, пусть и числящийся по канцелярии Великого князя, но удостоенный лишь ранга «соратника», то есть непостоянного члена, проходящего испытательный срок, появлялся в клубе от случая к случаю. Не проявляя особого интереса к научным дискуссиям, предпочитая со вкусом поесть, поболтать на общие темы, иногда крепко выигрывая в преферанс, но чаще – в покер, а также демонстрируя умение пить сколько угодно, нимало не пьянея.
А сейчас вдруг выходило, судя по его слишком жесткому, прямо-таки начальническому тону, что положение Чекменева следует трактовать как-то иначе. Об этом говорило и невозмутимое выражение лица Председателя (он же – Великий Магистр), генерала Агеева, и трех его «ближних бояр».
Разве что появился он здесь в качестве личного представителя Местоблюстителя, чтобы донести до «братьев» некую монаршью волю. Что вполне укладывалось в логику обстоятельств. Мятеж разгорается, инсургенты добились ощутимых успехов, а в «Пересвете» этот вопрос до сих пор не обсуждался.
Все невольно подтянулись, заранее прикидывая, что из данной ситуации проистечет. Чекменев, одетый в повседневный мундир армейского полковника с эмблемами административной службы, поздоровался за руку с Агеевым, остальным отдал общий поклон.
– Что ж, Алексей Михайлович, если все приглашенные на месте, не сочтите за труд… председательствовать.
Агеев не счел. По должности он был всего лишь начальником ВВС округа, генерал-майором. Тогда как Игорь Викторович, невзирая на привычку облачаться то в полковничий, то даже и в подполковничий мундир, очевидным для всех образом в Табели о рангах по-византийски устроенного Местоблюстительства стоял явно выше. При том, что мало кому из присутствующих был известен его официальный статус.
