– Пойдешь ко мне вторым секретарем? – без предисловий предложил тот.
– Лучше дай направление в летное училище, – попросил Олег и добавил в качестве аргумента: – Отец служил в авиации.
– Все направления аннулированы, – последовал угрюмый ответ. – Наши летчики, танкисты и артиллеристы воюют в окопах. – И неожиданно выкрикнул: – За полтора месяца войны немцы уничтожили всю технику!
– Видел, фрицев у границы встретил, но война только начинается. Настанет час – и тысячи наших самолетов начнут бить врага! – уверенно ответил Олег.
– Читал сопроводиловку[12], завидую, успел открыть личный счет. А меня не отпускают, – угрюмо ответил комсомольский вожак.
– Не торопись, вот вернутся ребята с инвалидностью, и настанет твоя очередь, – подбодрил Олег.
– Отпустят, да в другую сторону. Моих замов отправили в Сибирь – поднимать эвакуированные заводы.
– Сочувствую ребятам, им предстоит высадиться в чистом поле и запустить производство до наступления холодов. Такое дело по плечу настоящим героям.
Дед снова оказался прав. Молодых призывников отправляли на восток, а Олегу поручили проводить с ними комсомольскую работу. Право первоочередного прохода принадлежало поездам с заводским оборудованием, и времени для общения было предостаточно. Утром со стопкой газет в руках отправлялся на берег Волги. Скудные сообщения не давали общей картины развернувшихся боев, но он знал главное – война закончится взятием Берлина.
– На твои выступления перед солдатами приходят даже старые коммунисты! – похвалил первый секретарь обкома комсомола.
Похвала приятна, если не отягощается дополнительными обязанностями. Олег получил график выступлений перед молодежью заводов и школ.
Зачастили грозы с ливнями, вместе с ними резко менялась температура воздуха от пятнадцати до тридцати пяти градусов. Насморк с температурой заставили позаботиться о собственном здоровье. Пришлось продать на барахолке одни часы и отправиться в магазин одежды. Выбор на любой вкус: от зимних пальто с каракулевым воротником до простеньких сандалий на кожаной подошве, правда, цены кусачие. Олег уже разобрался с модой, вернее, с тем, что носили обычные люди, и сделал «правильные» покупки.
Он уже завалился в кровать и сквозь дрему слушал сводку Совинформбюро, когда пришел посыльный с повесткой из военкомата. Олег давно ждал этого момента, даже держал наготове трофейный ранец. Его прадед прошел Финскую и Отечественную, летал на торпедоносце и ни разу не был сбит. Лишь в сорок четвертом, когда над Тютерсом сшиб крылом дерево, пересел на «Бостон». Его «Ил» решили не ремонтировать, оставив памятником с торчащими из крыла ветками. Утром перепроверил собранные вещи и точно в назначенное время постучал в указанный кабинет.
– Пойдешь на курсы младших политруков. Здесь на Астраханской, в здании Железнодорожного техникума, – не глядя на вошедшего, сказал военком.
Олег чуть было не расплакался. Он ожидал чего угодно, даже автобат с перевозкой портянок со склада. Но политработник – это чересчур! Со слов деда, комиссары в основном занимались писаниной, именно они, а не командиры, составляли наградные листы. Надо как-то отбиваться и он жалобно попросил:
– Мне бы в авиацию, с детства мечтал стать летчиком.
– Могу устроить на авиазавод и подписать бронь, – доброжелательно ответил офицер.
Намек? Причем чуть ли не прямым текстом! Олег осторожно положил на стол часы и тихо сказал:
– Лучше поближе к врагу, хочу посмотреть немцу в глаза.
Подношение соскользнуло в стол, а военком принялся деловито перекладывать папки. Поиск остановился на самой тоненькой с приклеенным машинописным листочком. Внимательно перечитав инструкцию, офицер уточнил:
– Отправлен на комсомольскую работу с последнего курса Ленинградского автодорожного института Наркомата внутренних дел.
– Так точно!
– В таком случае подойдешь, можно считать законченным высшим образованием.
– Куда подойду?
– В шестую роту, вот куда! Возвращайся в общежитие и жди сопровождающего. – Пожав руку, военком снова уткнулся в бумаги.
Что такое шестая рота? В кино девятая рота воевала в Афгане, а чем знаменита шестая? Чапаев командовал дивизией, еще Олег слышал о Железной дивизии, но здесь всего лишь рота. Они сотворили нечто героическое на Халхин-Голе или у озера Хасан? Или это рота личной охраны Сталина? А куда пристегнуть высшее образование? Он что-то слышал о шарашках, где арестованные ученые и конструкторы под дулами пистолетов делали уникальные открытия. Идти охранником в лагеря? Нет, лучше бежать в тайгу. Решив не ломать себе голову, Олег отправился в обком комсомола. По существующим правилам он обязан сняться с учета, но важнее повод для встречи с первым секретарем.
– Привет, на фронт? Везет же людям, а мне тут штаны протирать, – приветствовал комсомольский вожак.
– В шестую роту, велели дожидаться сопровождающего, – небрежно ответил Олег и внимательно проследил за реакцией.
Ровным счетом ничего, без каких-либо эмоций первый секретарь расписался в графе «убыл» и пожелал победы в боях. Нет ничего хуже неопределенности; измучив себя всевозможными догадками, Олег в расстройстве завалился спать. Разбудили его среди ночи. Некто в милицейской форме разрешил сполоснуться под умывальником и затолкал в кузов грузовика. Машина промчалась по спящему городу и остановилась у дома с табличкой «охрана». На сонных ребят торопливо надели темно-синие шинели рядовых, вручили трехлинейки и повели в темноту.
Нестройно шагая сквозь кромешную темень по закоулкам работающего завода, юноши безуспешно пытались задать хоть один вопрос. Тщетно, вместо ответа их расставили по постам и велели никого не пускать.
– Куда не пропускать – вперед или назад? – спросил какой-то шутник.
– Никуда, – последовал лаконичный ответ.
Рассвет добавил вопросов – ребята стояли жидкой линией оцепления. Олег напрягся: а что, если здесь забастовка и прикажут стрелять? Вскоре в соседние цеха потянулась толпа рабочих, по гудку новая смена приступила к работе, а отработавшие ночь пошли к проходной. Затем появился разводящий с нестройным отрядом юношей в мешковатых шинелях, а уставший караул отвели в заводскую столовую.
Сытых ребят построили на заводском дворе и объявили двухчасовой отдых. Какой может быть отдых, если рядом под открытым небом собирают знаменитые «Яки»? Всезнайки двадцать первого века превозносят американские истребители, восхваляя за высокие скоростные показатели. Война отнюдь не соревнования на скорость, на первом месте маневр и мощь удара, в скороподъемности и на виражах «Яку» не было равных.
