да, в двух местах только поправлю. Да за такую лестницу Дега или Матисс бы левый мизинец отдали. Шедевр получился, можно сказать. Хоть и вонючий пока.
Фролов тактично не стал спрашивать, чем таким занималась мать, пока детишки благоустраивали квартиру. Она этот момент засекла и оценила, всё-таки её муж тактичный человек. Хоть и с прибабахами. Творческая натура.
— Фролов, а ты страховать дом будешь?
— Нет.
— А почему?
— Для этого его надо сначала внести в БТИ как законченный жилой объект строительства. На учет поставить. На налоговый.
— И что?
— Налоги платить, страховые взносы платить, а в результате случись что, или не дадут премию или дадут с гулькин нос. Нафига козе баян? Я у нас умный и расчетливый.
— Умный, а как ты нас прописывать собрался, если дом не собираешься на учет ставить? И как мы без прописки детей в сад будем оформлять? И вообще, я хочу тульскую прописку!
— Мдя, этот момент я не продумал. Придется того, регистрировать.
Имея прочный тыл и возможность ночевать в кругу семьи, а не бобылём, Пётр как-то выдохнул. И глубже занырнул в работу. Было куда нырять. Безграничное поле деятельности вдохновляло беспримерно. Прежде всего слегка огорошило, что начальство и самое большое начальство абсолютно не волновали показатели и нормативы. Инструкции и правила тоже никого не волновали. «Э, парень! Мы купили завод, он теперь наш. Делай что хочешь, лишь бы он уцелел и приносил прибыл. Стопэ! Сделай так, чтобы завод выдавал продукцию. Про прибыль — это не к тебе, по прибыли мы решаем».
Внезапно выяснилось, что начальник цеха, привезенный кемеровскими владельцами в качестве талисмана, харизматичный, волевой и целеустремленный лидер. И даже с высшим образованием. Но и по образованию, и по опыту работы связист, вернее инженер-специалист по сигнализации, автоматизации и блокировке. От никогда ничем не руководил, не организовывал движение, не знает маневровую работу и делопроизводство. А зато он свой, преданный до кончиков пальцев команде и все силы приложит к тому… Фролову эта схема что-то напоминала. Точно! Руководить заводами совсем недавно тоже ставили верных ленинцев и политически подкованных партийцев. История циклична, тудыть её в качель!
А еще Пётр как-то постепенно выяснил, что кроме него и начальника железнодорожного цеха никто из руководителей служб этого самого цеха не имеет высшего образования. То есть техникум по профилю или среднюю школу люди окончили, многие имеют опыт работы в своей области, но с высшим образованием никак. Поэтому девиз «делайте что хотите, лишь бы всё работало» немного напрягал. Люди были уверены, что добрыми намерениями и стремлением к максимальному упрощению технологических операций выложена дорога к процветанию. Блин, неужели и при советской власти тут работали также — всё чаще сам себя спрашивал Пётр. Не вслух, что-то его удерживало от трансляции своих мыслей на коллектив.
А более всего напрягал полный пофигизм к охране труда. По молодости кто не посылает половину этих правил в пешее эротическое путешествие! Правила охраны труда написаны для криворуких хромоногих тупых идиотов, хоть и кровью, именно так принято считать поначалу. А кто-то так думает до самого конца. Некоторые с таким подходом даже постареть не успевают. Пётр уже не считал себя молодым человеком, он был матерым мужчиной, кормильцем и специалистом. И его буквально ужасал тот факт, что его подчиненные гибнут на рабочем месте. Причем, каждый год, да не по разу. «Так куда бежать, производство опасное, завод, от этого никуда не деться» — говорили ему.
На заводе действует всего одно святое правило — работу доменных печей останавливать нельзя. Нельзя не обеспечить выпуск чугуна, нельзя остановить его розлив, нельзя задержать загрузку печей сырьём. Доменные печи, которых на Чермете три штуки, должны плавить руду и выпускать металл. Остановка процесса означает смерть печи. Не приведи боже, если она хоть немного остынет — тут же поймает «козла»! Это означает, что чугун застынет, и для восстановления печи потребуется выдолбить все её внутренности. То есть дождаться полного остывания, а потом рубить чугунную шайбу весом в тысячу тонн. В какие деньги встанут убытки, с кого за это спросят… даже думать не хочется.
Когда Пётр наконец-то стал полноправным участником производственного процесса, то есть заключил трудовой договор с работодателем, на часть своих вопрос ответы он нашел уже сам. А кое-что пояснил начальник цеха, и чаще всего пояснения не порадовали, хотя и сами вопросы были не радостные. Ответы разделились на три группы, можно даже сказать, что в конечном итоге было три ответа в разных вариациях. Выглядели они после снятия словесной шелухи следующим образом: так здесь принято; надо бы по-другому, но дорого; это политический вопрос, не ищи логику. То есть улучшать и преобразовывать никто ничего не готов.
— Но если лично ты, Фролов, можешь придумать что-то, что не потребует остановки производства или больших затрат, то валяй.
— Что, правда? Можно пробовать?
— Да. На свой страх и риск.
— У кого утверждать планы?
— Да у меня и утверждай, а я буду деньги у руководства завода просить на это дело. Только докладную подавай в произвольной форме прямо на моё имя от руки за своей подписью. Чтоб я потом ею прикрылся, случись что.
Вот реально такой подход к делу Петра порадовал. Практически ему отдали цех, а вместе с ним и чуть ли не всю инфраструктуру завода в качестве песочницы. Знай пробуй идеи, да не забывай докладные записки класть на стол Лузгина типа: предлагаю такое-то нововведение, прогнозирую такой-то эффект, затраты составят столько-то рублей. Без подсчета копеек и многостраничных выкладок.
Самым первым вкладом в реорганизацию цеха стала идея о расширении парка станции Заводская — самой большой и самой настоящей станции на заводе. Именно туда с железной дороги приходят поезда с сырьём, оттуда возвращаются поезда с готовой продукцией и порожними вагонами. Вроде всё просто — чем больше путей, тем больше парк вмещает вагонов, больше возможностей для маневров. Одна проблема — с одной стороны здания, с другой овраг. Вот и предложил Пётр все твердые отходы, образующиеся при функционировании завода ссыпать в овраг вдоль крайнего пути. А потом трамбовать и планировать мощными японскими экскаваторами «Комацу». Всё равно строительный мусор надо куда-то вывозит. Благо на большом заводе всегда стройка и всегда снос. Даже удивительно, почему новое руководство не может пройти мимо старых зданий и цехов, чтоб не захотеть что-то снести, а что-то выстроить. Потом главный инженер завода меняется и опять ходит и ищет чего бы снести. Стоит кол, на колу мочало — начинай стройку сначала.
Расширение станции —
